Линсдей Лонгфорд - Поцелуй, малыш и невеста под Рождество

Тихо, едва дыша, Габриэль попятилась в кухню. В груди громко стучало сердце. Бесшумно закрыв за собой дверь, она зачерпнула чашку еще теплого ликера, села на стул и, придвинув поближе другой, положила на него ноги. Откинувшись на спинку, она медленно пошевелила пальцами и посмотрела в потолок.

Какой странный, необычный вечер.

Нетти и Майло.

Оливер.

Джо, городской смутьян с малышом на плече. Человек, в карих глазах которого сверкали отточенное раздражение и настороженная жесткость.

Человек, из-за которого сердце у нее билось как штормовой прибой.

Человек, сын которого разбил ей сердце.

– Папа! – Оливер потерся лицом о джинсы Джо.

– Привет, пострел. Я скучал по тебе.

– И я тоже, тоже. Мне надо закончить делать печенье. – Он засеменил назад к кухонному столу О’Ши. Джо потрепал обсыпанные мукой волосы сына.

Он не хотел оставлять Оливера, но мальчик, лицо которого осунулось и стало замкнутым, сказал, что хочет повидаться с Клетисом и делать печенье. Даже если ему придется при этом остаться с Габриэль.

– Габби – неплохой парень, Оливер.

– Может быть. А может быть, и нет. Но я останусь. Клетис хочет видеть меня, – заявил Оливер, тяжело вздыхая.

За время отсутствия Джо Габриэль сотворила чудо. Накануне вечером, когда он укладывал Оливера спать, что бы он ни говорил, ничего не помогало. А сегодня Габби что-то сказала малышу или сделала, и это помогло. Когда он входил в кухню, она взглянула на него, шлепнув на разделочную доску кусок теста.

– Прекрасная косметика, Душистый Горошек.

Мука была у нее на щеке, на подбородке и на шее у выреза темно-зеленой майки. Мукой были обсыпаны и выцветшие джинсовые шорты с подогнутыми краями.

– Ты прямо как в театре Кабуки. Хмм. Это что? – Он опустил палец в блестящую измельченную массу и облизнул. – Сладкая...

– Я? – Габби ударила его по руке.

– Ты? Да нет. – Он снова облизнул палец. – Сахар, конечно. А что, по-твоему, я имел в виду?

Конечно, он имел в виду ее – сладковатый вкус ее кожи еще стоял у него во рту.

Шутка, однако, оказалась небезобидной – в нем проснулся голод, который нельзя было приглушить сахаром.

В такой день следует прощать маленькие слабости, решил он. Потому что некоторые страсти были обречены остаться неудовлетворенными. Это нормально. Он построил план и будет жить согласно своим решениям.

– Мы с Габби делаем печенье. – Оливер поднял обсыпанное сахаром дерево из теста. – Посмотри, папа. Это я сделал специально для тебя.

– Очень вкусно. – Джо проглотил большой кусок печенья и подхватил Оливера на руки. Мальчик положил сладкие ладошки ему на щеки и прижался к нему сладкими губами. – Как прошло утро?

– Нормально. – Оливер устроился у него на бедре.

– Нормально, – откликнулась Габби. Она поставила голую загорелую ногу на перекладину стоящего рядом стула. Ее розовые ступни блестели от крупиц сахара. – Мы растопили восковые мелки и нанесли их с помощью утюга на бумагу. Получилась рождественская оберточная бумага, – серьезно объяснила она. – Для подарков. У нас с Оливером был день занятий по хозяйству.

Габби показала красную с розовым восковую бумагу. С нее на пол посыпались золотистые блестки.

– Празднично, – одобрил Джо.

– Мы тоже так решили. – Она отложила бумагу в сторону, подальше от муки и сахара. – Мы напекли уйму печенья, и мы сгоняли Клетиса со стола, – добавила Габриэль.

– В основном, – прошептал доверительно Оливер на ухо Джо. – Но не всегда. И я давал ему крошки. Очень много.

– Клетиса часто тошнило? – Джо легонько толкнул ногой пушистый комок под столом.

– Пару раз. – Мука разлетелась облаком, когда Габриэль бросила совок обратно в банку. – Мы справились.

– Могу себе представить. – Джо нравилось, как солнечный свет золотит ей кожу и волосы на висках. – Мы с Майло вместе позавтракали.

Габби замерла со скалкой в руке, как будто хотела спросить о чем-то. Но вместо этого сказала:

– Кофе? Ленч? Да, умеют люди продлить праздник. – Она протанцевала мимо него. – Гуляки. Бездельники. – Отряхивая над раковиной руки, она строго произнесла: – А мы работали весь день как лошади и не ели. За наши старания мы с Оливером заслужили усиленное питание. Верно, дорогой?

– Определенно.

Джо улыбнулся. Когда он успел подхватить это словечко Габби?

Он опустил мальчика на пол. Обняв рукой его ногу, Оливер принялся перечислять:

– Гамбургеры. Яблочный пирог. Молочный коктейль. Все по первому классу.

– А где папа? – Габби открыла духовку, сунула туда посыпанный мукой алюминиевый противень и поставила таймер. – Он вернулся вместе с тобой?

– Он сказал, что у него есть поручения.

– Нетти?

– Я тоже так думаю. Он полетел, как летучая мышь из...

– Из пещеры? – Улыбка Габби обволокла его, словно растопившаяся помадка, – обольстительная, чарующая и совершенно естественная.

– Да. Я видел, как он прикрывал прядью волос лысину на макушке, и сразу понял, что грядет встреча с прекрасной Нетти.

– Нехорошо, Джо. – Габби хлопнула его по руке. – Папа гордится своей мужской гривой. А если бы у тебя стали редеть волосы?

– Я бы купил целую коллекцию бейсболок. Или бы сделал прическу как у Майкла Джордана. – Он пригладил руками волосы. – Как тебе нравится?

Она сморщила нос.

– Будем надеяться, ты унаследовал хорошие волосяные гены.

– Волосяные что? Штаны? – Оливер прикрыл рот и присвистнул. – Придется стричь штаны и мыть их шампунем. Ты говоришь глупости, Габби.

Двигаясь к раковине с последней банкой, Габби засмеялась и легко шлепнула его по макушке.

– Юноша, имейте хоть каплю уважения к тем, кому пока не требуется бесплатная медицинская помощь. Серьезные глаза Оливера изучали ее лицо.

– Ты взрослая, но не такая старая, как Майло, да? Джо прыснул, и Габби рассмеялась.

– Нет, дорогой, не такая старая, как мой отец, спасибо большое.

– Я так и думал, Майло очень старый, старше всех.

– Ох, если бы папа слышал, что говорит этот красавчик. – Она открыла кран и подставила руки. – А ты знал? Мун или Майло говорили тебе?

– О Нетти? – Джо находил отношения Майло и Нетти трогательными. – Нет, ни Мун, ни Майло ничего мне не говорили.

– Неважно. Я вчера видела их, Майло и Нетти, под омелой. Они целовались.

– Представляю себе.

– Возможно, и нет. – Она задумчиво взглянула на него. – Это было... трогательно.

– А как тебе это? Ничего? Любовь пожилых граждан?

– Думаю, ничего. Но, позволь тебе заметить, в них не было ничего от пожилых граждан, Джо. – Голос у нее стал тоскливым. – Я долго не могла уснуть вчера, все думала.

– Я тоже. Что не принесло мне особой пользы, – пробормотал он, глядя на серебристую воду и движения рук Габби под струёй. – А как ты?