Вероника Мелан - Праздник Дрейка

Лето, даже в моменты похолодания, оставалось летом, и, толкнув дверь наружу, Стейн какое-то время просто дышал. Наверное, втягивать ноздрями мокрую влажность листьев можно бесконечно. Эту сырость асфальта, этот идущий на убыль городской день. До четвертого корпуса можно было добраться через Портал, но Эсту хотелось пройтись пешком до стоянки, завести автомобиль, вырулить на дорогу. Постоять на светофоре, посмотреть, как бороздят по лобовому стеклу дворники. Он слишком много времени проводил внутри, и ему нравилось снаружи.

Он бы дошел до автомобиля, да.

Но он ощутил след Эбби, уводящий не прочь от Реактора, как должен был, а в сторону.

Стейн двинулся по нему, как пес.

Она сидела, привалившись спиной к стене там, где у здания образовывался вогнутый внутрь прямой угол, «карман». Никем невидимая за кустами, еще более бледная при дневном свете, нежели в лучах софитов его кабинета. Сидела прямо на бетоне, ноги поджаты – «нашла себе убежище».

Он остановился напротив.

– Эбби…

Она посмотрела так, будто травля была привычным для нее делом. Да, ей снова нельзя, ей снова не место, она снова все делает не так. И более всего от нее разило желанием «оставьте меня в покое».

– Здесь нельзя сидеть.

Если ее увидит кто-то другой – не Эст, – разговор будет жестче. Комиссия не орган правосудия, нет. Но он становится органом справедливости или «не» справедливости, если кто-то нарушает заведенный порядок, пусть даже последний для людей не прописан.

– Я уйду, – ответила она тихо. – Пока… плохо.

– Иди домой. Поешь. Отоспись. Вернешься через неделю.

Снова вранье.

Ей тоже нравился запах травы, влажной земли. И этот мелкий дождь – Стейн чувствовал ее флюиды. Ей нравился, насколько мог, этот день и даже этот тихий угол.

– У меня нет следующей недели.

Ему было некогда. Но она достала из кармана сложенный вчетверо белый лист бумаги, и Эст с удивлением почувствовал на расстоянии голографическую печать Комиссии. Постановление? О чем?

Он протянул руку, и лист коснулся его пальцев.

Уведомление.

«Деструкто 1906…»

Ему хватило заголовка, чтобы временно забыть о собрании, до которого осталось двенадцать минут.

«Деструкто 1906» – код, говорящий о том, что человек подлежит аннигиляции. По-простому – стиранию с Уровней ввиду того, что закрылся для получения любого нового опыта и потому стал «бесполезен».

Завтра в десять вечера Эбби Кэндис сотрут. Да, верно, при ее желании жить в один процент система не могла принять иного решения.

Так вот почему она желала попробовать совершить еще один Переход с утра, вот почему «не через месяц». У нее даже двадцати четырех часов нет.

Стейн просто стоял на месте. До собрания одиннадцать минут, десять; Кэндис сидела с закрытыми глазами. Ей было чуть легче на свежем воздухе, но все равно плохо. Она не ждала слов от стоящего напротив, она желала тишины и напоминала ему собаку, получившую слишком много побоев. Стала «несовместимой с жизнью».

В нем колыхнулось желание во всем разобраться, копнуть глубже. Но если он сейчас не двинется с места, то опоздает в отдел.

– Тебе нужно отсюда уйти.

– Я уйду. Обещаю.

У Стейна не клеилось в голове – как можно сидеть на асфальте? Он может регулировать температуру своего тела. Она – нет.

Часы тик-так. Ему пора. Он собирался развернуться, когда она прошептала:

– Спасибо… за всё.

За что? За то, что усугубил последние сутки ее жизни, добавив в них тонну боли?

– Пожалуйста, – сухо обронил он и направился к автомобилю.

Она умрет. Он думал об этом, пока его руки лежали на руле, пока автомобиль стоял на светофоре. Что-то в ее прошлом слишком сильно покалечило внутренний стержень, и его остатки держались на желании сделать нечто напоследок – передать Арчеру Делаверу «спасибо».

Стейн даже вызвал его образ в воображении, осмотрел воочию – плотный мужик, рыхлый, с небольшим пузиком. Рост сто семьдесят; здесь работал рядовым клерком, на новом месте еще не устроился – тратил положенные за Переход бонусы. Не слишком сильный характером, но и не трус. С усами, но без бороды. А также пока без личных отношений, почти без болезней и друзей – в общем, пустое для Стейна место. Но не для нее.

О том, что Эбби отморозит себе зад (хотя при проценте в 1.26 ее это вряд ли волнует), он думал уже на собрании, пока вещал с помоста заведующий корпусом. Рассказывал про скорую смену обязанностей, перетасовке кадров в отделах – Эст его почти не слушал.

Если… «Когда» – поправил он себя. Когда Эбби сотрут здесь, когда она попадет в свой родной мир, она умрет в нем тоже. Сработает тот же процент – 1.26, – слишком низкий для выживания. Все вселенные, все миры устроены одинаково – игровые площадки отторгают игрока, который не желает продолжать игру. Она попадет под машину, окажется убитой шальной пулей, неудачно поскользнется на льду и расшибет себе голову – неважно как…

Она просто болтик в ладном ходе колеса его будней, маленькая помеха. Он перекрутит ее, как пыль, как несущественную помеху. Завтра уже забудет.

Но думалось о другом – в нем клубилось желание разобраться, что-то понять. Комиссия не структура возмездия, она наблюдает лишь за тем, чтобы каждый человек, попавший на Уровни, имел возможность получить здесь опыт. Любой опыт, в том числе и неприятный. Ни за кем не следят двадцать четыре часа в сутки, никому не запрещают криминал до тех пор, пока «око богов» не падет на «мошку, слишком сильно загрязняющую окно». По-иному: «Гадь, но до тех пор, пока тебя не заметили». А уж если заметили…

И она сидела возле здания не потому, что ей было плохо. Не только поэтому. Но потому что ей некуда было идти – Стейн втихаря и прямо на собрании, что запрещалось, дал системе еще один запрос по поводу адреса регистрации Эбби. И получил развернутый ответ:

«По улице Вацеко, строение двадцать четыре, квартира шесть проживает некая пара – Ванесса Льеж и Дуглас Кеннар». Когда-то подруга прописала Эбби к себе по просьбе последней – сложные, замороченные людские отношения Эст вытянул из облака данных, – но Кэндис никогда не проживала по указанному адресу. Тогда где?

Одно он знал наверняка – он должен получить ответы на свои вопросы. Их стало слишком много, и они разбудили в нем зуд, желание знать.

Отсидев на мягком стуле еще минуту, Стейн сделал то, чего не делал ранее никогда – дал системе оповещение «0249». Сообщил код «непредвиденных обстоятельств», после чего, прямо посреди речи оратора и под его же внимательным взглядом, поднялся со своего места и покинул зал.

Да, ему за это назначат проверку.

Будет еще одно разнообразие в скучных буднях.

Она сидела там же, и она замерзла. Впала практически в анабиоз, не укуталась даже в собственные руки, как должна была, просто «спала», привалившись к стене. «Замерзала изнутри».