Энн Мэйджер - Полюби меня снова

– Я не хочу об этом говорить.

– Но я уже не та, что была когда-то. Я очень изменилась. Правда, Росс, поверь мне.

– Я рад, – сказал он голосом, лишенным всяких эмоций, что подтверждало его полное безразличие к ней. На его застывшем как маска лице трудно было что-либо прочесть. Склонив слегка голову, он смотрел на нее сверху вниз.

– Я люблю тебя, люблю… – прошептала она, вложив в слова всю свою нежность.

– Если это правда, – сказал он равнодушно, – тогда мне жаль тебя.

– Жаль меня?

– Да. В его голосе снова зазвучала прежняя обида. – Потому что я как никто понимаю, какой это кошмар – любить не того человека.

– Что ты такое говоришь?

– Я не хочу твоей любви. И уже давно.

И только тут она поняла, что они больше не танцуют. Росс привел ее в один из шатров, где царил полумрак. Он прижимался к ней всем телом, и она чувствовала, что он возбужден, что его мужское нетерпение достигло предела. Он тяжело дышал. Она ощущала его дыхание, смешанное с запахом виски и сигарет.

– Чего же ты хочешь, Росс? – испуганно прошептала она.

– Того, что хочет любой мужчина при соответствующих обстоятельствах от женщины, если она красива, как, например, ты. Вот этого!

В последний момент, перед тем как его рот поглотил ее губы, тлеющий огонек в его темных глазах пробудил в ней все то, что она старалась подавить. Голова закружилась, она затрепетала. Боже, что это? Она не должна поддаваться минутной слабости! Дайану охватило отчаяние. Его следует поставить на место! Он не имеет права так обращаться с ней! Его руки, крепко обнимающие ее, обещали плен по праву сильного, и логика подсказывала ей, что сопротивление бесполезно.

Однако охватившая ее паника, как правило убивающая всякую способность разумно мыслить, заставляла ее упираться и даже пустить в ход кулаки. Нежность и хрупкость по сравнению с грубой силой – сущие пустяки, а удары по мощной груди маленькими кулачками и вовсе чепуха. Без особых усилий он наклонил ее слегка назад, и она поняла, что сдача в плен неминуема.

Ее яростный отпор только усиливал его страстное желание. Росс целовал ее снова и снова, сведя на нет всякое сопротивление. Руки, которые только что наносили удары по его груди, безвольно упали. У нее кружилась голова. Сокрушительная лавина бурлящей страсти нахлынула на нее и потащила за собой, и она приникла к нему, чтобы спастись, желая одного – чтобы притягательная сила его поцелуя не слабела. Она приоткрыла рот, и он, конечно же, понял ее. Его язык проник в сладостную влажность ее рта. И после этого они слились в поцелуе…

Восторг наполнил ее, она пила его, захлебываясь и наслаждаясь. Ах, как тосковала она по Россу, по его дару быть мужчиной, любовником. Так давно она не испытывала восторга души, поэтому сейчас особенно ценила этот сладкий миг с привкусом горечи.

Мир расцвел яркими красками, бурлил и переливался. И центром ее мироздания стал Росс, непоколебимый как скала и такой сильный. Хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы он держал ее крепко-крепко и не отпускал никогда.

Она была восхитительна, необыкновенно чувственна. Такой он ее и помнил. Сердце билось как бешеное, желание обладать ею сводило с ума. Губами он ловил ее рот и целовал, целовал, целовал. С жадностью, ненасытно. Хотелось, чтобы она позабыла обо всем, кроме него. Нетерпеливые губы его тронули ее шею, нырнули в глубокий вырез платья и дальше, под тонкую ткань. Какое блаженство! Коснуться губами, языком темнеющих твердых сосков… Да что там! Хотелось вкушать ее плоть, сначала испытывая легкий голод, потом страстно желая, чтобы вожделение пожирало его. И только когда ее тело дрогнуло раз, другой, еще раз и она стала хватать губами воздух, он отпустил ее. А она? Она вдруг поняла, что все кончено, что его губы не целуют ее больше… и застонала – тоненько, щемяще. Когда женщина страдает, ее почти не слышно.

– Дайана, я хочу, чтобы ты спала сегодня со мной, – сказал он осипшим голосом, – и это все, что я хочу от тебя сейчас и в будущем.

– И это все, что ты хочешь от меня? – спросила Дайана. – Я тебя не понимаю.

В полумраке шатра его карие глаза казались совершенно черными. Жесткий и непримиримый взгляд его ни на секунду не отрывался от ее милого лица.

– По-моему, все понятно! Ты ничем не отличаешься от любой привлекательной женщины, которую я мог бы встретить здесь, пригласить к себе домой и переспать… Просто как дважды два.

Бред!.. Безумие какое-то, одинаково губительное и для нее, и для него. Вначале она решила, что он шутит. Росс был не из тех, для кого подцепить бабенку привычное дело. И вообще, мало ли что можно сказать в запале! Она-то, слава Богу, знает, что он не такой.

– Росс, прошу тебя, не говори так! Пожалуйста… – прошептала она, сдерживая готовые выплеснуться наружу душевную боль, раскаяние и любовь, самое мучительное из всех чувств. – Ты не должен… я….мы не должны… нельзя так… Во всяком случае, не тогда, когда я тебе совершенно безразлична. Пусть будет так, как было до сих пор, пускай все, что было у нас, останется в прошлом, хорошо? Зачем тебе это?

– Затем, что я увидел тебя снова.

– Ну увидел и увидел… Давай забудем об этой встрече!

Он рассмеялся. Смех получился резкий, царапнул как нож по стеклу.

– Я бы очень хотел, чтобы все было так легко и просто, – сказал он, проведя ладонью по ее бархатистому плечу, а затем быстро отдернул руку..– Проклятье! Что ты со мной делаешь, Дайана? Хочу тебя… как прежде.

Она уловила боль в его дрогнувшем голосе. Жалость, сострадание захлестнули ее.

– Росс, пожалуйста… – Он тронул пальцами ее губы, не давая сорваться мольбе о прощении, она поняла его жест и сказала с мольбой в голосе: – Росс, мы и так совершили слишком много непростительных ошибок. Давай обойдемся без этой, последней. Хорошо?

– Если любишь меня, проведи сегодняшнюю ночь со мной. Может быть, тогда я наконец пойму, что мне с тобой не по пути, – настаивал он с безжалостной прямотой, нисколько не заботясь о том, что причиняет ей страдание.

Он бил прямой наводкой. Жестокие слова угодили в самое сердце, заставив ее содрогнуться. В любви к ней, вернее, в обладании ее телом он видел избавление от душевного ожесточения. Ну что ж, винить его не в чем! По крайней мере он честно и откровенно говорит то, что думает, подвела она итог своим невеселым мыслям. Ни ложных обещаний, ни фальшивых слов. Она подняла на него глаза, полные слез.

– Вот так, Дайана! Будем считать, что ты мне задолжала. Ты это все прекрасно понимаешь!

Возможно, что и так! Но зачем же бить так безжалостно? Да и по какому праву он требует от нее такой жертвы, которая сродни закланию? Сквозь пелену слез она вглядывалась в черты его лица, неумолимого и непреклонного, понимая, что ничто не найдет отклика в его сердце. Но она не хотела, чтобы физическая близость, высшее проявление любви, соединила их тогда, когда они стали чужими друг другу, когда ни он, ни она не испытывали сладкого восторга от одной лишь мысли о ласках. Ну, хорошо! Он сейчас уйдет, если она скажет «нет»… А что потом? Уверена ли, что справится с болью разлуки на этот раз? Вряд ли… Но ведь не он виноват в том, что случилось с ними! Похоже, действительно долг платежом красен. Ну что ж, пусть будет так, как он хочет, и тогда неважно, какой силы душевную травму она нанесет себе…