Луанн Райс - Судьбе вопреки

— И вы…

— Я встретил ее, когда поехал на север, чтобы разыскать Лили. Она прекрасна. Играет на скрипке, а раньше у нее с сестрой был ансамбль. Теперь они разошлись — из-за ее брака с Эдвардом. Он запрещал Марисе встречаться с сестрой, в результате обе сильно страдали. Я пытался помочь, убедить сестру Марисы простить ее, поехать в Кейп-Хок и помириться. Но она не хочет меня слушать.

Мэйв внимательно на него смотрела, а в ее глазах был какой-то странный огонь.

— Ох, Патрик! — произнесла она. — Вы столько сделали, чтобы собрать осколки чужих жизней, разбитых этим человеком. Мою, Лили. А теперь и этих женщин… А что же вы сами?

— О чем вы?

— О вашем браке, дорогой! Вы мужественный полицейский, как вы сами мне сказали недавно. Но я-то знаю, сколько боли это вам причинило. Почему бы вам не поехать на север и не повидаться с Марисой? Даже если она сейчас не может помириться с сестрой, ей, мне кажется, очень повезет, если у нее будет такой друг, как вы.

— Даже не знаю, Мэйв…

— Дорогой, если этот мой печальный опыт и научил меня чему-то, так это тому, что жизнь очень коротка и очень дорога. Мне так жаль, что сестры теряют свое драгоценное время и упускают возможность быть вместе. Так не повторяйте их ошибки — не теряйте время. Отправляйтесь в Кейп-Хок!

Патрик смотрел на нее так, будто он ее внук, а она самая мудрая женщина на свете.

— Пожалуйста, Патрик, — попросила она, блестя глазами, — не позволяйте Эдварду Хантеру отобрать у любого из нас еще что-то. Верните свою жизнь и верните жизнь Марисе. Не сдавайтесь!

Он не мог говорить и только кивнул. Мэйв сжала его руку, притянула к себе, обняла и сказала: «Не сдавайтесь!» Эти слова снова и снова звучали в его голове, и он понял, что ему нужно попытаться еще раз. Если не получится, то так тому и быть. В любом случае ему нужно было ехать, и самое время было отправляться в дорогу.

Конечно, это должно было произойти. Лайам и Лили знали, что это только вопрос времени. И все же, когда дело дошло до прямого противостояния, оно оказалось одновременно и страшнее, и беднее событиями, чем Лайам мог себе представить.

Лили была на кухне, готовя ужин. Она пробыла в больнице большую часть дня, а он и Роуз ездили в рыбный магазин за омарами. Потом они останавливались у овощного ларька, чтобы купить кукурузы, по пути захватили черничный пирог в булочной и персикового мороженого в кафе-мороженом «Парадайз». Лайаму нравилось знакомиться с городом, в котором выросла Лили, а Роуз, кажется, „получала истинное удовольствие от поездок по магазинам в его компании.

— А в проливе водятся омары? — спросила Роуз, когда они спускались на берег, чтобы налить в котелок свежей морской воды.

— Ну конечно, — ответил Лайам. — Для них это идеальная среда обитания. Здесь столько скал и камней, где они могут прятаться.

— А в Кейп-Хок есть омары?

— Да. На самом деле в бухте полно рыбацких судов, которые ловят именно омаров. Они большая часть улова всей нашей флотилии.

— А мы можем их половить здесь? — спросила Роуз

Она помогала Лайаму держать котелок, в который они набирали морскую воду. Набрав достаточно воды, они поставили котелок на камни и нарвали несколько пучков морских водорослей. Семья Лайама всегда варила омаров с водорослями, и Лили хотела попробовать сделать то же самое. Воздух был прохладным, поэтому Роуз надела легкий свитер. Она закатала рукава и штанины джинсов, и Лайаму очень нравилось наблюдать за Роуз, когда она беззаботно и уверенно ходила босиком по прибрежным камням в этот летний вечер.

— Конечно, — ответил он. — Все, что нам нужно, — это лодка и пара котелков.

— А мы можем взять лодку? — радостно воскликнула Роуз.

— Если мама разрешит.

Они набрали несколько мидий, чтобы приготовить их вместе с омарами. Лайам не мог удержаться и начал учить Роуз латинским названиям всех морских животных и растений, готовя ее к будущей карьере в океанографии: омары — homarus americanus, голубые мидии — mytilus edulis. Они осмотрели поверхность бухты, ища Нэнни, хотя было еще рановато для ее появления. Убедившись, что ее еще нет, они стали карабкаться наверх по камням в свой двор.

Когда они повернули за угол дома, Лайам увидел Эдварда. Он сразу узнал эту крепкую, мускулистую фигуру, напряженную улыбку, блестящие зеленые глаза, хотя и видел его лишь мельком, когда тот появился в Род-Айленде.

Лайам держал под мышкой тяжелый котелок с водой. Он хотел схватить Роуз, чтобы загородить ее своей спиной. Но не успел, и она вышла прямо навстречу Эдварду. Лайаму показалось, что на нее несется огромный тяжелый грузовик, хотя это был лишь мужчина, выходивший из своего «ягуара».

— Роуз, — произнес он тихо.

Казалось, ее парализовал вид человека, спустившегося по каменным ступенькам и остановившегося у «колодца желаний».

Улыбаясь ей, Эдвард присел на корточки. Он смотрел только на Роуз. Поставив на землю котелок, Лайам схватил Роуз за руку и рывком притянул к себе. Это было инстинктивное движение — будто он оттащил ее от змеи. Она взглянула на него с удивлением. Сердце Лайама бешено колотилось, он не спускал глаз с Эдварда, хотя заметил, что девочка была шокирована его грубостью.

— Иди в дом, — приказал он ей. Лайам знал, что его голос прозвучал слишком резко, но сейчас ему было не до нежностей. Он подтолкнул Роуз к двери, потом встал между ней и Эдвардом.

— Моя дочь, — сказал Эдвард, посмотрев Лайаму прямо в глаза. — Это моя дочь, так ведь? Мой ребенок. Она похожа на меня. Я бы узнал ее где угодно.

— Вам нечего здесь делать, — проговорил Лайам.

— Неужели? Мы с ее матерью поженились прямо здесь, в этом дворе. А кто вы такой?

— Лайам Нилл, — ответил Лайам, чувствуя, как в нем все закипает. Он возвышался над Эдвардом Хантером, стоя между ним и домом и страстно желая, чтобы Эдвард попробовал шагнуть мимо него.

— Это мой ребенок, — заявил Эдвард. — И у меня на нее все права. Уйдите с моей дороги.

— Вы здесь не нужны, — сказал Лайам.

В его голосе послышалась ярость. Он стал ихтиологом, потому что акула убила его брата, а сейчас, стоя перед Эдвардом Хантером, он чувствовал первобытную ненависть к хищникам всех видов.

— Лайам!

Позади него хлопнула дверь, и Лили встала рядом с ним. Лайам с ненавистью смотрел на Эдварда. Он жаждал, чтобы между ним и Эдвардом произошла драка, но слишком уважал Лили и не хотел, чтобы она осталась в стороне. Это была ее битва, только ее. Но Эдвард должен был знать, что, если он собирается противостоять Лили, ему придется противостоять и Лайаму.

— Мара, ты лгунья! — воскликнул Эдвард. — Тебе известно, что из-за тебя мне пришлось пройти через ад! Я был под следствием, меня подозревали в убийстве! Ты хоть представляешь себе, что это такое? Это был кошмар! И ты лгала о нашем ребенке! Это моя дочь. У нее мое лицо, мои глаза. Она моя.