Маргарет Саммервиль - Каприз фортуны

– Видишь, Филдинг, – сказал он своему другу, – вон там кажется, виконт Сарсбрук. Он кузен Брэкли.

Его друг, высокий нескладный молодой человек в темно-красном сюртуке, стал тоже пристально наблюдать за Пандорой и виконтом.

– Я не знаю, Вилкок. Он, наверное, затворник. Я никогда не встречал его.

– Я знаю, что это он, – ответил Вилкок. – Я все думаю, что это за дама с ним. Брэкли говорил мне, что его кузен ненавидит женщин и вообще живет как монах.

Филдинг посмотрел на виконта с интересом.

– Думаю, что Брэкли ошибается. Посмотри, как он глядит на нее. О, да я знаю эту даму.

– В самом деле?

– Да это сестра Винфилда Марша. Ты, конечно, знаешь Марша. Ему всегда так не везет в «фаро».

– Ах да, конечно.

– Так и есть, – продолжал Филдинг. – Вот и мистер Марш, отец Винфилда. Хороший парень. Да, это в самом деле Пандора Марш.

– Все это очень интересно, – сказал Вил– кок. – Кажется, леди поймала золотую рыбку. Этот человек богат, как сам царь Мидас.

– Если она подцепила его, ей повезло, – сказал Филдинг. – Что бы там Брэкли ни говорил о нем, Сарсбрук– крупный выигрыш в брачной лотерее.

Вилкок кивнул. Он должен рассказать своему другу Брэкли о Сарсбруке и этой даме. Он был уверен, что Брэкли это очень заинтересует.

Сарсбрук и Пандора продолжали идти, не замечая, что вызывают такой оживленный интерес. После того, как все сокровища лорда Элгина были просмотрены и мумия кота тоже, настало время уезжать.

Оказавшись вновь в экипаже, все возбужденно принялись обсуждать увиденное. Наконец все высказались, и тут раздался голос Николаса:

– Я только не понял одну вещь в этих греческих статуях, – Что же, Николас? – спросил виконт.

– Почему это греки не любили одевать их в одежду?

– Николас! – закричала Лиззи в испуге. Пандора прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.

– Я думаю, было бы лучше, если бы ты держал свои мысли при себе, – строго сказал мистер Марш.

– Но молодой человек задал вполне естественный вопрос, – сказал виконт, ободряюще улыбаясь. – Просто потому, что греки считали человеческое тело самым совершенным творением природы. Они не видели стыда в том, чтобы открывать его. – Сарсбрук посмотрел на Пандору и подумал, что греки были правы.

– Да, странные люди эти древние греки, – задумчиво сказал Николас.

Все засмеялись. Сарсбрук подумал, что очень комфортно себя чувствует. Он настоял на том, чтобы семья Марш поехала к нему в Сарсбрук-Хаус на чай.

Войдя в покои виконта, семейство было очаровано их великолепием. Мистер Марш и Лиззи оглядывали апартаменты с восторгом, замечая и роскошную мебель, и великолепные картины.

Видеть вновь этот дом казалось Пандоре чем-то нереальным. Она уже далеко зашла в своих мечтах, представляя себя леди Сарсбрук, но теперь это показалось ей абсурдным. Как может она, Пандора Марш, думать о том, чтобы стать хозяйкой этого дворца?

– Ваш дом великолепен, милорд, – сказал мистер Марш. – Вы должны гордиться им.

Все детство проведя в Сарсбрук-Хаусе и в загородных резиденциях гораздо более величественных, чем эта, виконт воспринимал все как должное.

– Хотите посмотреть весь дом? Сарсбрук удивился самому себе, потому что обычно он не приглашал гостей на экскурсию по дому.

Предложив руку Пандоре, Сарсбрук повел Маршей по гостиным и покоям Сарсбрук-Хауса. Он вежливо отвечал на вопросы Николаса и восхищенные восклицания Лиззи.

Идя рядом с виконтом, Пандора была странно молчалива. Когда другие столпились, изучая полотна в галерее портретов, его милость обратился к Пандоре:

– Что-нибудь случилось, мисс Марш? Вы так задумчивы.

– Нет, ничего, милорд, – ответила Пандора, взглянув на него. – Просто я подавлена величием вашего дома.

– Да, он большой, – сказал виконт. – Но если привыкнуть, то он уже не кажется таким.

– Нет, здесь чувствуешь себя такой маленькой, незначительной, – сказала Пандора.

Сарсбрук сжал ее руку.

– Не думаю, что вы должны так чувствовать себя, мисс Марш… – Он помедлил. – Пандора.

То, что он назвал ее по имени, было словно электрическая искра. Она посмотрела на него, ее серые глаза искали его взгляд. Это потребовало от виконта всего мужества, чтобы тут же не заключить ее в объятия.

– Милорд, может быть, вы расскажете нам, кто этот джентльмен? – спросил мистер Марш, указывая на портрет.

Сарсбрук отвлекся от созерцания Пандоры.

– Конечно, сэр, – сказал он. – Пойдемте, мадам. Ваша семья желает узнать о моих предках.

Пандора прильнула к руке Сарсбрука, и они вернулись к мистеру Маршу.

После того, как экскурсия по дому была завершена, виконт привел своих гостей в главную столовую, где для них уже был приготовлен чай. Никогда прежде не видевший столько вкусных вещей сразу, Николас был рад, что так проголодался.

Пандора, напротив, почти не ела, чувствуя на себе пристальный взгляд виконта. Она пыталась казаться безразличной, пока Лиззи без умолку болтала о прелестях Сарсбрук-Хауса, но визит взволновал ее не меньше. Вновь встретив взгляд Сарсбрука, Пандора поняла, что влюбилась.

Майлз Брэкли сидел в шезлонге в своей спальне, вяло потягивал вино и листал спортивный журнал. Хотя давно уже был полдень, Брэкли все еще не снимал шелковую ночную пижаму. Как обычно, он веселился всю ночь в компании своих приятелей-собутыльников.

Брэкли и еще несколько молодых джентльменов проводили большую часть вечеров в игорных притонах, как сказали бы иные моралисты. Там Брэкли крупно выиграл в «хазард», а после вкусил наслаждение от общения с дамами полусвета.

Теперь, при холодном свете дня, Брэкли вновь досаждали воспоминания о Сарсбруке. Он часто думал о своем кузене после той неприятной встречи с ним. Брэкли нахмурился, вспомнив об этом. Он был удивлен поведением виконта, потому что думал, что тот делает все возможное, чтобы вступить в сделку и вернуть дневник сэра Хэмфри. Скоро кузен был забыт, и Брэкли счастливо улыбался, представляя Мисс М.

Спустя некоторое время пришел дворецкий Брэкли и сообщил, что явился гость, мистер Вилкок. Хотя сейчас он не жаждал общения, Брэкли пожелал увидеть своего приятеля.

– Я приму Вилкока. Проводите его сюда. Слуга кивнул, удалился и вскоре вернулся с гостем.

– Брэкли, я так рад, что ты дома. – Вил– кок широко улыбался другу. Он был одет в плотно облегающий сюртук сливового цвета и панталоны – слоновой кости. Уголки воротника помпезно торчали, шейный платок топорщился на шее пышным узлом. Дорогой монокль висел на шелковой ленте, щегольские ботфорты были подбиты золотыми гвоздиками. Вилкок представлял собой шедевр портняжного искусства.

– А где же мне быть в это время, Вилкок? Какого черта ты явился в такую рань?