Степан Сказин - Розы для проститутки

Был уже ноябрь. Черные деревья – сбросившие листву – стояли, присыпанные белым снегом. Лавочки были мокрые – не присядешь. Так что мы медленно прогуливались – как философы-перипатетики из любимой Снежаной античности. Снежана зажала между пальцами тоненькую сигаретку. Рассеяно скользила взглядом по сторонам. Рыжие – как пламя – волосы девушки ярким пятном выделялись на фоне унылого пейзажа.

– Ты хотел о чем-то поговорить?.. – прервала Снежана затянувшееся молчание.

– Снежана… – начал было я и дважды нервно сглотнул.

Куда девалась моя с таким трудом накопленная смелость?.. Язык заплетался. Я дрожал, как маленький олененок – уловивший запах гиены или волка.

– Снежана… Как ты думаешь?.. Может быть, мы будем встречаться?..

Снежана обворожительно улыбнулась:

– Встречаться?.. Мы видимся в институте каждый день.

Снежана кокетничала?.. Зачем она делала вид, что не понимает, какой глубокий смысл вложен в простое слово «встречаться»?..

– Ты не поняла… – едва на заикаясь, пустился я объяснять очевидное. В горле стало сухо, как в занесенном песком колодце. – Я имею в виду: не вступить ли нам в отношения?..

– От-но-ше-ни-я?.. – по слогам произнесла Снежана, подняв правую бровь.

– Отношения, – подтвердил я, чувствуя, как трясутся поджилки. Отступать было поздно. – Да. Отношения. Как парень и девушка…

– Иными словами, – спросила Снежана, – ты предлагаешь мне спать вместе?..

От стыда я чуть не провалился сквозь асфальт. Вопрос был задан в лоб. Вспыхнув, как спичка – я прямодушно ответил:

– Да…

Что-то похожее на огоньки на секунду зажглось в глазах Снежаны:

– А когда закончим университет – сыграем свадьбу?.. Так?..

– Да. Я…

Брови Снежаны взлетели и опустились, как крылья мотылька. Она запрокинула голову и звонко рассмеялась. Я как-то сразу учуял: это недобрый смех.

– Мы?.. С тобой?.. Встречаться?.. Вместе спать?..

Снежана смеялась. А я стоял, закусив губу. Будь передо мною зеркало – я бы увидел, что стал краснее помидора.

– Ты хороший парень, – отсмеявшись, сказала Снежана. – Но…

Она щелкнула зажигалкой. Подпалила кончик сигареты и затянулась.

– Что «но»?.. – хрипло спросил я.

Странно: я испытывал горькое удовольствие оттого, что Снежана меня отвергла.

– Ты хороший парень, – повторила Снежана. – Приятный собеседник. Правда. Так здорово обсуждать с тобой греческую драму… Но (я как есть скажу. Без обид – ага?) я не представляю нас с тобой в постели. Извини, но ты растяпа и рохля. Что за будущее меня с тобой ждет?.. Ты станешь клерком в какой-нибудь средней руки конторе – большее ты не потянешь. Твоей зарплаты не хватит на все мои хотелки. Туфли. Шмотки. Рестораны. Ты не знал – но все это стоит денег… Девушки ценят в парнях перспективность, дружок. Пер-спе-кти-вность. Я хочу, чтобы мой любимый баловал и защищал меня. И чтобы впоследствии смог содержать меня и моих детей. А ты… ты ведь неприспособлен к жизни!..

Помолчав, Снежана обронила:

– Мне пора домой.

И – выдохнув голубоватый ароматный дымок – зашагала прочь по аллее.

Я половецкой каменной бабой застыл под корявым – раскинувшим руки-ветви – деревом. По губам моим змеилась ядовитая улыбка. Я щурил глаза.

Меня точно поразила молния. Грудь разрывали противоречивые чувства.

Как?!.. Снежана отказала мне?!.. Что воображает о себе эта расфуфыренная девица – которую я и красивой-то не считаю?.. Я – видите ли – для нее недостаточно пер-спе-кти-вный!..

Да уж, как часто под овечьей шкурой таится подленький шакал!.. Похоже, для Снежаны высокие страсти – изображенные в трагедиях Эсхила и Софокла – хороши лишь чтобы развлечься в выходные. А по будням она дамочка «себе на уме» – ловкая и знающая, чего хочет от жизни.

Пожалуй, мне стоит поблагодарить Снежану. За откровенность. Не каждая барышня как на духу выложит, по какой причине оставляет тебя с носом.

Я стоял под деревом – спрятав озябшие трясущиеся руки в карманы – и ухмылялся. Едко ухмылялся. А по щекам моим стекали непрошеные слезы.

И еще я думал вот о чем. Я сказал Снежане, что хочу «встречаться», «вступить в отношения» – чтобы мы были «парень с девушкой». А если бы вместо этого я произнес бы краткое: «Я тебя люблю»?..

Но нет. Я не умею врать. И я не люблю Снежану. Сказать: «Я тебя люблю» – я мог бы только Малике.

4. Я изменю свою жизнь

Я не думал, что отказ Снежаны переломит меня, как сухую тростинку.

Странное (или вовсе не странное?) дело: получив от Снежаны «от ворот поворот» – я сильнее затосковал по Малике. Горел, как в костре. Простите мне грубое сравнение: голодный, у которого отняли миску пресной каши – только сильнее мечтает о жирном мясе с картошкой, колечками лука и мелко порубленным укропом.

Сравнение, впрочем, действительно никуда не годное – потому что аппетит у меня отшибло начисто. Даже вкуснейшие бабушкины пирожки с грибами я запихивал в рот через силу. Для сердобольной бабушки это было тревожным сигналом.

– Что-то с тобой не то, внучок. Плохо кушаешь. Да и бледный какой-то. Точь-в-точь простыня.

Что я мог ответить?.. Да, со мной и правда было «что-то не то». Но не рассказывать же бабушке, что за отчаянные мысли бродили у меня в голове.

По ночам мне снилась Малика. Как мы – отбросив мещанский стыд – предаемся сладостным утехам. Но чем волшебнее и восхитительнее были сны – тем поганее были пробуждения. Будто похмелье после веселого пира с распитием рубинового и золотистого вина. Открыв глаза – я снова переносился в серенький мир, где был лузером, неудачником, навозным жуком. Где у меня не хватило смелости стрельнуть телефонный номерок у красавицы-тюрчанки. И где меня отшила не столь красивая девушка с волосами цвета лисьего меха.

Я лежал – натянув одеяло по самый подбородок. Вспоминал соблазнительные эротические картины из своих снов. И спрашивал себя: «Почему?.. Почему у меня этого нет?..».

В моем сердце точно булькала горячая похлебка. Тело – по которому волнами пробегала дрожь – было как бы наэлектризовано. Я грезил о Малике. Или о девушке, похожей на нее. Иногда днем, когда я был занят привычными делами – просиживал ли штаны на лекции, листал ли (в безнадежных попытках сосредоточиться) толстый фолиант со сводами законов – с губ моих вдруг слетало:

– Малика!..

На меня оборачивались и смотрели как на тронутого.

А во мне бушевал – властно требуя удовлетворения – могучий половой инстинкт. Казалось: индийский бог любви Мадана поразил меня сразу десятком своих цветочных стрел. Я был молодой мужчина – и я хотел Женщину. Я мечтал целовать ее влажные губы-лепестки. Стискивать ее в жарких объятиях. Щупать и мять ее груди…

Но эти пламенные мечты были как запертые в клетку голуби – тщетно бьющиеся о решетку. А то и вовсе бескрылые – издающие тоскливое курлыканье. Дикий огонь пожирал меня изнутри.