Оксана Калбазова - 12 раундов

2 РАУНД

Теперь главной ее задачей всегда было выглядеть идеально, это у нее получалось с лихвой. Всегда покоряющая с первых секунд, в генетическом наследстве она не получила лица о котором мечтала но фигура была 10 из 10 при выгодном декольте ей можно было даже не красится. Все равно смотрели все только на ее грудь, 175 см роста в сочетании с каблуками делали свое дело, большая часть мужского пола утыкалась носом ровно в два ее высших на тот момент образования.

В пятницу она проскучала в ожидании чуда, но только в субботу он подъехал, в этот раз с другом, представил его, и встал рядом с ней. На правах хозяина жизни. Татьяна знала, как важен был сегодня этот лучший друг, в этот вечер даже важнее самого Евгения. Его звали Игорь, и сегодня он был предметом ее обожания, она должна была произвести самое лучшее впечатление именно на доверенное лицо. И понеслось, она острила и смеялась с шуток его друга так словно его, Его высочества вовсе не было рядом. Он нервничал, но понимал, что это игра и сейчас над ним просто издеваются, изредка переходил в наступление, старался всегда быть в зоне ее видимости, рассматривал ее грудь, останавливал ее порывы ускользнуть, выискивал моменты поговорить с ней.

– Скучала? – он был любитель провокационных вопросов, как бы между делом на ухо спросил ее, делая вид, что ответ его не очень-то интересовал.

– Прости, не успела, а должна была? – он был ее учителем, а ученицей она была примерной.

– Как минимум всплакнуть на досуге, – только глаза в глаза, они тянули невидимое одеяло каждый в свою сторону, и уступать не собирались только не на этих этапах.

– Досуг мой как минимум был интересней скуки, город, знаешь ли, тысячи огней – она достала пачку тонких сигарет, ее пальцы были очень длинные, а выступающие синие вены тыльной стороны ладони показывали тонкость кожи, она была изящна. Зажигалку он отнял у нее демонстративно, делая вид, что пытается ухаживать, зажег специально ниже уровня ее лица. О, мой бедный наивный маленький мальчик она преподавала на этих курсах светского этикета. Она не наклонилась, ни на миллиметр не опустила голову, ждала, когда он поднимет руку. Каждая ее затяжка тянула на Оскар не меньше, мизансцены её были выверены, заверены, перепроверены. Она начинала его раздражать это хороший знак. Это эмоции детка.

Первый час ночи вся свито нежно позёвывала и только наши голубки ждали уединения, их ожидания вскоре были оправданны они остались одни. Она была спокойна хладнокровна не спешила начинать умных бесед просто расслабилась, села за руль своего авто немного откинув сиденье. Он сел на пассажирское.

– Ну, рассказывай, – он тоже откинул спинку своего сиденья и устроился поудобнее. Они словно были созданы друг для друга одинаково самовлюбленные простые и сложные до безумия, у них совершенно отсутствовало чувство стеснения, может быть они так влияли друг на друга, но видевшись второй раз в жизни вели себя так будто они близнецы и с детства принимали душ вместе. Ничего не смущало и не отягощало их рассудка, со стороны это были лучшие друзья встретившиеся поделиться последними новостями периферии.

– Какой именно период жизни тебя интересует, детство отрочество юность? – она старалась всегда занять чем-то руки так ее мозг лучше концентрировался, делая два дела одновременно он становился четче, легче отзывался. Щелкать автоматической ручкой было ее любимое занятие, она делала это всегда когда предстояли сложные переговоры. Делала это так, чтобы самого щелчка не было слышно очень медленно и нежно, сейчас ручки не было. Она просто начала накручивать локоны волос на палец и все время трогала волосы она знала на уровне интуиции что он считывает все ее жесты, более того она была начитанной любила просто читать все подряд все что подвернется под руку. В университете недавно начались профильные предметы, изучая психологию рекламы, она впервые столкнулась с нейролингвистическим программированием и просто прозрела. Некоторые моменты она использовала и не читая этой книги, некоторые узнавала и сразу практиковала в семье на соседях и родственниках на подругах. Она становилась жестким манипулятором, начала подключать психоанализ, поведенческую психологию, она добьется больших успехов, теперь только практика.

– Тот период, когда ты возненавидела мужиков, – во всех ее монологах тонкой красной нитью сквозило феминизмом. Он был готов к чему угодно, но только не к этому.

– А? ты про этих родственников Адама? Ну, последний мой отличился, женился на бывшей. За неделю до свадьбы у нас был секс и спали мы в его квартире. Разбудил нас телефонный звонок в квартиру ехала его мать с будущей тещей хотели оставить какие-то вещи, когда он с ней разговаривал на мне даже трусов не было. – она говорила правду, ни один мускул на ее лице не дрогнул, да и выдумать такое нужно прям постараться.

– Я не могла найти сережку, он неистово орал чтобы я ее искала, потом свадьба все счастливы, а я сидела в машине. Они после ЗАГСА проехали мимо меня, и он помахал мне рукой, рукой ты можешь себе представить, как моя челюсть отвисла. Я до сих пор иногда вспоминаю этот момент и чувствую ветер, обнимающий мои зубы, – он впервые не знал что сказать, эта мутотень была покруче всех его похождений, всех даже если связать их воедино.

– Бедная, сестрёнка, мне жаль, но, ты же не думаешь что все мужики такие, – посмотрел на её каменное лицо, – Да ты так думаешь.

– Сестрёнка? Ты всех баб так называешь? Фу какая гадость, можно мне что-то своё, какую-то кличку не коллективную, свою, придумай мне пожалуйста что-то более утонченное индивидуальное, типо моя печенька или укропина, что угодно только не сестрёнка могу быть даже булкой с изюмом только не сестрёнка, таких братьев мне не надо. – Он взял ее руку крепко сжал.

– Хорошо я подумаю над этим вопросом завтра, – ее рука была холодной, он не отпускал ее. Просто моменты сочувствия близости и невероятной нежности.

– Каких братьев? – он вовремя спохватился, она хотела сказать, сексуальных, но все что ей пришло в голову тут же могло быть извращено до безобразия.

– Инцест, это последнее слово, которое я хотела когда-либо произносить. Спасибо я уже наелась всякого дерьма, хочу тихую и спокойную старость где-нибудь в Париже с трубкой набитой запрещенными препаратами и виски с кофе по утрам, ты будешь приносить мне свежую прессу, все я отвела тебе роль, можешь быть моим личным камердинером.

Она уже была взрослой девочкой, знала, что правда обескураживает. С младших классов школы она не стеснялась быть не такой как все, она была очкариком, единственным очкариков во всей школе, она всегда была не такой как все, и привыкла к этому. Все унижения связанные с порицанием в обществе индивидуальности она уже пережила. Очки давно выправили ее зрение ушли в прошлое, но закалили ее характер до нельзя. И никакое событие никакие штампы, навешанные на неё её более не волновали, поэтому она так просто открылась ему даже не думая что он подумает о ней. Ей было плевать, как всегда, чтобы он не подумал про нее будет просто правдой. Она такая какая есть.