Элли Блэк - Время не пришло

– Эта бизнесвумен продавала чехлы на сиденья для машин под моим СТО!

– Мог бы и помочь, между прочим, – черт, сейчас Мари бы очень пригодилась. Похоже, у неё выработался иммунитет к их спорам, да и умела немного перевести тему и отвлечь.

– Кстати, вам никакие письма не приходили? Из Гарварда, например… В это время должны были бы уже доставить, – задумалась девушка и с надеждой взглянула на родителей. Мама мягко улыбнулась и достала из ящика письмо. Брюнетка судорожно стала открывать его.

Вот так вот: в этом клочке бумаге ее жизнь. Будущее, настоящее, и даже прошлое. Как итог всех достижений, стараний, надежд. Здесь всего два варианта, и она не знала, чего боится больше. Стать студенткой Гарварда, а потом – адвокатом, или облажаться и быть финансистом всю жизнь.

Ее мучило это ожидание. Девушка бегала глазами по тексту, которого было слишком много, как ей казалось. Здесь должно писать только «Вы зачислены», или «Вы не зачислены», вот и все. А то найти ответ на основной вопрос в панике сложновато.

Она молча застыла на пару секунд, а потом по щекам покатились слезы. Родители уже подумали, что ответ отрицательный, Меган не прошла, начали обнимать и утешать ее. В любом случае, жизнь же устроена. Человек с экономическим образованием не пропадёт, тем более, с таким характером и способностями.

– Я прошла… Мам, пап, я в Гарварде и буду юристом, – со счастливой улыбкой, хоть и все ещё со слезами, сказала девушка. Через несколько минут слезы и растерянность сменились на довольные прыжки по дому с криками: «Я поступила!».

Этот шаг на пути к мечте сделан. Она сможет там выучиться, все получиться, ибо других вариантов даже нет. Меган не привыкла сдаваться и бросать на полпути. Этот день самый счастливый в ее жизни. Никогда не забудет такого момента. Однако знала бы, каким будет его окончание, ни за что бы не называла этот день счастливым. Никогда.

В Нью-Йорке, в отличии от Вирджинии, сегодня весь день лил дождь. Мэттью уже чертовски долго ждал новостей от отца, который сегодня должен был уладить некоторые его дела. Вчера на вечеринке подрался с одним придурком и тот вздумал писать заявление в полицию, что его папа не допустил бы даже в самом страшном сне.

Сам парень валялся в кровати, только переписываясь с друзьями и болтая с ними по телефону. Сегодня даже не хотелось никуда выходить. Только забежал в тренажерку, и то, с трудом, ведь голова сильно болела.

Возможно, молодому пацану не стоило так сильно гробить здоровье, но сейчас он об этом даже не задумывался. Знал только, что такой жизни осталось маловато, ведь папа обещал «всерьёз взяться за его воспитание и сделать достойным наследником». А больше-то некому.

Диккерсоны известны во всем Нью-Йорке, ещё покойный дедушка заложил фундамент и передал своему сыну небольшой бизнес. В большинстве своём, компания занималась строительством, но недавно отец купил себе долю в ещё одной фирме, или нескольких. Мэттью это мало интересовало. Он с трудом закончил архитектурный, но все ещё мало что в этом понимал. Не интересовал этот бизнес, хоть убей.

– Вставай немедленно, алкашня! Серьёзный разговор есть, – похоже, пришла его смерть. То есть, отец.

Луис Диккерсон мало чем отличался от своих ровесников. Высокий, статный мужчина, всегда в идеальном костюме и с каменным лицом. Он мог только изредка улыбнуться, или показать недовольство, презрение. Тонкие губы сжимались в ещё более тонкую полоску и искривлялись дугой, а широкие брови хмурились, когда тот видел сына в опять неподобающем виде.

Вот и сейчас, он опять в костюме, но очень зол, это буквально чувствовалось, хоть на лице первый встречный мог бы прочитать разве недовольство. Мэттью неохотно поднялся с кровати и отряхнул футболку, будто от этого она могла стать рубашкой. Только эту одежду признавал Луис.

– Да не кричи ты, я все слышу… – проворчал парень, подходя к окну. Его любимая квартира на Манхэттене. Единственный правильный выбор в жизни, не считая машины, но это такое, быстро меняемое.

– А не видно. Я сколько раз просил тебя взяться за ум? Я крайне недоволен твоими выходками, Мэттью. И мне это надоело. С сентября ты учишься в Гарвардской школе права. Сам знаешь, что без юридического образования в бизнес нежелательно тащиться, а особенно, в мой бизнес.

– Какой из меня юрист? Ты такой смешной, па! Все, ты научился шутить, молодец. Я свободен? – Мэттью смеялся искренне, ведь не верил, что теперь будет учиться в Гарварде. Ну серьёзно, это же топовый университет, туда поступают избранные, а Диккерсон явно не мечтал о будущем судьи или адвоката. Да он даже ни разу не интересовался этим!

– Во-первых, никакого «па», я говорил, – мужчина никогда не любил таких обращений. Только отец, максимум – папа, но дорогой сын сильно уж любил эти глупые молодёжные словечки. – Я не шучу. И да, жить ты будешь как все. Пять тысяч долларов в месяц тебе вполне хватит. Хочешь больше – заработай, детство закончилось!

Мэттью застыл, потом проморгал и даже пару раз дал себе пощёчину. Может, ещё не проснулся просто, а это кошмар снится. Но нет, отец не пропал, его выражение лица тоже. Да он в день столько тратил, как на пять тысяч прожить целый месяц? Видно, папаша слишком разозлился, и это конец хорошей жизни. Он не передумает, даже просить не стоит. Железных нравов и принципов человек.

– Двадцать, – парень решил хотя бы поторговаться. На лице мистера Диккерсона проскользнула ухмылка и тот подошёл к сыну. – Ну па, хотя бы двадцать, одна аренда квартиры потянет на штук пять!

– Ты слишком долго диктовал мне свои условия. Не считаешь странным, что разбалованный сопляк хочет помыкать отцом? Такого больше не будет, – тот помотал пальцем прямо перед глазами сына, после поправил галстук и направился к выходу.

– Хоть десять, окей? Иначе мне придётся жить с наркоманами какими-то, – это был последний аргумент. У отца паранойя, что Мэтт начнёт курить травку. О, вроде как подействовало. Он замедлил шаг, потёр лысую голову и даже не поворачиваясь, произнёс:

– Я плачу за аренду квартиры и пять тысяч в месяц. Не обсуждается.

Осень для всех школьников и студентов ассоциировалась с чем-то плохим. Большинство не желало прощаться с каникулами, отдыхом и летним теплом. Однако время не ждало никого, дни быстро пролетели, будто песок сквозь пальцы. Начинается новый год знаний, опыта. Кто-то влюбится, кто-то поймёт своё предназначение в жизни, а кто-то просидит штаны на стуле.

Старое здание Гарварда кишело жизнью с самого утра. Здесь все студенты суетятся и переживают, как первогодки. Сюда попадают самые умные и целеустремлённые, а остаются самые выносливые. Молодёжь со всего мира съезжалась к первому учебному дню.