Юлия Бузакина - Олигарх

– И какие я должна выполнять обязанности?

– Составлять мое расписание. Если нужно, сопровождать меня на деловые встречи. Приносить документы на подпись. А для начала ознакомиться с деятельностью ювелирного завода.

Он подошел к стеллажу и извлек оттуда пухлую папку с документами. Шумно положил ее на стол рядом с компьютером и посмотрел на меня.

– Надеюсь, красный диплом не куплен, а заработан собственным умом, и этих знаний хватит, чтобы осилить нехитрую работу секретаря.

– Я не стану подписывать договор, – сглотнув оскорбление, прошептала я пересохшими от напряжения губами. – Вы не имеете права меня заставлять. Вы только что лишили меня самой сокровенной мечты! Неужели вы думаете, что после этого я подпишу контракт, обязывающий меня мыть вам чашки для кофе?

– Расслабься, Ксения. На телевидение тебя больше не возьмут. В нашем городе точно. Поверь, я об этом позабочусь. В полицию обращаться бесполезно. Они все повернут в мою пользу. А вот такую хорошую зарплату, как в «АРТАМАСЕ», тебе нигде больше не получить. Лечение дорого стоит. Рекомендую очень хорошо подумать, прежде чем еще раз хлопнуть дверью. Больше я тебя возвращать не стану.

Снова «ты»? Очень интересный переход.

– Какое лечение? – опешила я. – Мне доктор не требуется.

– Не тебе, а твоему отцу.

– Моему отцу? Нет, что вы. Он здоров, – я ошеломленно уставилась на Тихонова.

– Как здоров, Ксения?! Он уже второй год борется с раком! Две недели назад ему делали химиотерапию.

Его слова о моем отце ударили по голове, словно обухом.

К горлу подкатился ком.

– Нет, нет… вы… вы все выдумываете! Две недели назад папа ездил в гости к сестре! У него отпуск был, вот он и поехал в Екатеринбург! Потому что давно у нее не был! Я бы знала, если бы он болел! С папой все в порядке!

– Вот, черт… – выругался Тихонов и провел рукой по своим русым волосам. – Они что, не сказали тебе?

– Это все бред! Откуда вы вообще знаете что-то про меня и мою семью?

– Элементарно навел справки вчера вечером. Нельзя же брать на работу человека, не проверив его данные…

Некоторое время мы смотрели друг на друга – я, исполненным ярости и отчаяния взглядом, и он – слегка растерянным от того, что сообщил мне то, чего я не должна была знать.

– Блузка, Руслан Георгиевич! – распахнувшаяся дверь и звонкий голос румяной Катерины, которая тут же осеклась, заметив изъяны на моей одежде, заставил меня вздрогнуть.

Сиреневый пакет из самого модного магазина в центральном универмаге заставил осознать, что я стою перед незнакомой девушкой в порванной блузке.

– Спасибо! Вы свободны, Катя.

Резкий и грубый голос Тихонова заставил ее побледнеть. Оставив пакет на столе, она быстро ретировалась из приемной.

Прекрасно! Теперь сплетен не оберешься. Быстрый взгляд Катерины, жадный и любопытный, кричал о том, что сейчас она разнесет по всем отделам новость о порванной блузке новой секретарши генерального директора. А вот, о том, из-за чего блузка была порвана, по незнанию весь обиженный состав компании по незнанию будет фантазировать с особым отчаянием и злостью.

– Дамская комната находится слева. Переоденься и приступай к своим обязанностям.

Я медленно подняла на него глаза.

– Мой папа действительно болен, или вы решили меня разыграть?

– Для чего мне разыгрывать тебя? – оскорблено передернул мощными плечами Тихонов. – Можешь сама у него спросить сегодня вечером. А сейчас переоденься и принеси, мне, наконец, кофе.

Несколько мгновений я раздумывала. Потом все же взяла пакет и быстро вышла из приемной.

«Может, уйти?.. – шумели мысли в моей голове. – Пока он ждет кофе, просто смыться из этого здания, и все…»

Но папа! Я так не ожидала подвоха с этой стороны, что была окончательно раздавлена. Химиотерапия означала одно – дело плохо. Мог ли он скрывать от меня и бабушки свою болезнь?

«Да кого я обманываю? Конечно, мог», – застегивая пуговицы на нежной шелковой блузке цвета «капучино», размышляла я.

Взгляд упал на ценник, и я вздрогнула: блузка стоила почти целую зарплату на предприятии по пошиву постельного белья.

Если папа болен, где мы возьмем деньги на лечение? Я слышала, что лечение рака стоит очень дорого. И нет гарантии, что болезнь будет побеждена.

Будто во сне, я вернулась в приемную. Включила кофемашину, сделала кофе точно так, как меня научила сердобольная Павловна, поставила чашку на серебряный поднос и робко постучала в дверь личного кабинета Тихонова.

– Наконец-то! – раздался из-за двери его резкий голос, от которого у меня снова неприятно заныли виски.

Я открыла дверь и робко вошла.

– Отлично выглядишь, – оторвавшись от экрана компьютера, одними уголками губ улыбнулся мне Тихонов. И пронзил взглядом, в котором отразилось что-то… что-то едва уловимое, но очень личное. – Подпиши трудовой договор, Вика. И приступай к работе. Вашу семью ждут очень серьезные испытания. Деньги пригодятся.

Я поставила рядом с ним чашку кофе и вдруг замерла. Вика? Он назвал меня другим именем?

– Меня зовут Ксения, – поправила его я.

– А я как сказал?

– Вика.

– Прости, нечаянно оговорился, – улыбнулся он, но в глазах мелькнула едва заметная горечь. – Вот бумаги, подпиши договор.

Я взяла у него ручку и опасливо посмотрела на прыгающие перед глазами буквы. Мне не нравилось это «ты». Оно было слишком…слишком личным для первого знакомства.

– Почему я? – против воли вырвался из груди вопрос.

Тихонов окинул меня задумчивым взглядом.

– Скажем, я редко меняю сотрудников. Маша ушла, и мне нужна достойная помощница. Ты идеально подходишь по всем требованиям.

– Неужели среди такого большого количества желающих не нашлось еще одной подходящей кандидатуры?

– Нет. Ни одной.

Я вздохнула и быстро подписала договор.

– Ну, вот, другое дело, – Тихонов довольно откинулся в кресле. – Можешь идти, Ксения. Сделай себе кофе и немного отдохни. Слишком напряженное утро у нас выдалось. В полдень приедет Маша. Принимай у нее потихоньку дела.

– Ладно.

Я кивнула и вышла из его кабинета.

В голове шумело. В висках пульсировала такая боль, что темнело в глазах. Папа болен, а я узнаю об этом от странного олигарха, который вцепился в меня мертвой хваткой, потому что ему нужна новая Маша. Только если ему нужна Маша, почему он назвал меня Викой? И про папу сказал… К горлу подкатил комок. Рак не лечится. А что, если…если папа умрет?

Эта мысль окончательно выбила меня из колеи. Внутри все обмерло от страха. Схватив в руки свой айфон, я принялась набирать номер отца. Потом вспомнила, что в десять часов утра у него пара. Он не берет трубку, когда читает лекции в академии.

Позвонила бабушка. Сама. Видимо, почувствовала мою нервозность.