Мэри Уильямс - Золото Дюка

Она счастливо вздохнула, забыв обо всех печалях, и подошла к окну. Скоро, думала Арабелла, появится ее любимый Сол. Они опять будут вместе; его руки будут гладить ее, его губы сольются с ее губами. Ожидание было утомительным. Арабелла листала журнал, сидя на кровати – на этой кровати прошли первые ночи ее замужества, – потом встала, опять подошла к зеркалу, потом к окну и замерла, не отрывая глаз от дороги.

Наконец он появился. У Арабеллы перехватило дыхание, сердце неистово колотилось. Она осторожно, чтобы не перетрудить больную ногу, сошла вниз. И Сол устремился ей навстречу – молодой, сильный, губы улыбаются, глаза сияют любовью.

Вскрикнув, Арабелла простерла к нему руки, и через секунду Сол прижал ее к своей груди. Они не испытывали ничего, кроме невероятной радости оттого, что снова вместе. Наконец-то. Ничто не сможет разлучить их опять – ничто, ничто. Так казалось.

Любовь Сола и Арабеллы была столь жизнерадостной, они были так наполнены счастьем, что настоящее полностью заслонило прошлое несчастье и, лежа рядом ночью, они не видели никаких препятствий своему блаженству. Они ласкали друг друга, потом засыпали и, проснувшись, вновь желали любви.

Утром, после раннего завтрака, Арабелла отправилась вместе с Солом в Пензанс, где он взял новые заказы и на время своего отсутствия дал указания по продаже помощнику. Его деловая поездка оказалась очень удачной, она даже превзошла все его ожидания, и было очевидно, что ему нужен способный помощник, который мог бы работать в его стиле и под его руководством.

Ни одна из работ Евы не осталась в галерее, все они были у Деннетов. Когда Сол услышал о ее поездке в Америку, он философски пожал плечами.

– Это хорошо для нее. Мне нравятся ее акварели, но здесь много художников, которые будут рады случаю выставить свои работы, а если богатые американцы так очарованы ею, было бы глупо с ее стороны упускать такую возможность. Как ты думаешь, между Евой и этим Деннетом что-то серьезное?

– Кто может это знать? Она еще очень молода, но достаточно благоразумна для своих лет. В любом случае, они знают друг друга чуть больше недели.

Сол обнял ее за талию, привлек к себе.

– А я вот с первого взгляда влюбился в тебя, хотя был еще ребенком.

– Это совсем другое. Мы...

– Уникальные? Особенные? Ты права. Так оно и было.

Зима сменилась ранней весной, и, когда наступил март, который покрыл поля первоцветом, Арабелла почувствовала себя в безопасности. Иногда Руперт проезжал мимо верхом, и тогда она ловила на себе его взгляд, но никогда не давала ему возможности заговорить с ней, да он и не делал никаких попыток. И Арабелла почти убедила себя, что все в прошлом. Может быть, действительно, все, что с ней случилось, было лишь ночным кошмаром, а не реальностью?

К несчастью, правда оказалась жестокой.

Однажды утром Арабелла почувствовала тошноту. Она помогала Леоне на кухне, и вдруг почувствовала позыв к рвоте, на какой-то момент у нее закружилась голова, она схватилась за стул, быстро закрыла глаза и услышала, как Леона сказала:

– Что случилось? Ты больна?

– Нет. – Арабелла через силу улыбнулась. – Просто стало дурно. Может быть, я съела что-нибудь, не знаю... – Она зажала рот рукой и выскочила из комнаты.

Когда Арабелла вернулась, Леона понимающе посмотрела на нее.

– Уже лучше?

– Да.

– По виду не скажешь. Садись, девочка.

Когда Арабелла села, Леона спросила ее ничего не выражающим голосом:

– Это уже случалось раньше?

– Однажды. Только однажды.

– Хм. Ты ждешь ребенка?

Арабелла покраснела и повторила шепотом:

– Жду ребенка?

– Почему нет? Естественное состояние для молодой жены.

– Да, но... но...

– Это могло случиться и раньше. Прошел месяц с тех пор, как вернулся Сол. И я уже несколько раз думала, что это случилось. Твоя фигура все такая же, но есть кое-какие признаки, по которым сразу же видно, что женщина беременна.

– Ты наблюдала за мной?

– Почему нет? Ты жена моего сына, ведь так? Конечно, мне это интересно. Возьми себя в руки, Белла. То, что у тебя будет ребенок, очень хорошо, хотя жаль, что еще не готов ваш новый дом. Но есть еще несколько месяцев. Если же ты не беременна и у тебя простое недомогание, то оно пройдет. Хотя я так не думаю.

И Леона оказалась права.

Через две недели Сол и Арабелла отправились в Пензанс, так как Арабелла хотела показаться доктору. Доктор подтвердил: Арабелла ждет ребенка.

И после этого все изменилось. Страсть Сола превратилась в почти маниакальную заботу о здоровье Арабеллы. Он готов был сделать для жены все. Девушка, которую он обожал, с которой смеялся, катался верхом, стала для него священной, он почти молился на нее, как на идола. Физическая близость между ними возникала реже, и это огорчало Арабеллу, хотя она понимала, что Сол бережет ее. Ее же страсть была по-прежнему сильной, как в первые дни их близости. Ей не хотелось чрезмерной заботы, она желала Сола, мужчину, за которого вышла замуж, мужчину, полного жизни и желания. Ей хотелось сказать ему, что если она ждет ребенка, то это вовсе не означает, что с ней нужно обращаться, как с больной, – она все та же страстная девушка, на которой он женился. Но застенчивость не позволяла Арабелле сказать это, кроме того, она боялась, что перестала быть желанной для Сола, и временами чувствовала обиду на зарождающуюся в ее чреве новую жизнь.

Но прошло несколько месяцев, и ее настроение переменилось. Она была благодарна Солу за заботу. Ее фигура округлялась, и за день Арабелла так уставала, что ночью хотела лишь отдыха ногам и телу. Большую часть времени она проводила за шитьем приданого для ребенка. Она была благодарна Леоне и Дюку за все, что они делали для нее. Дом, который они строили для них, был прочным и красивым, дубовую мебель Дюк сделал своими руками. Арабелла всячески выражала благодарность, но внутри чувствовала странное безразличие.

К середине лета ее недомогание прошло. Единственным удовольствием теперь для Арабеллы были прогулки, а Сол был всецело занят работой. Мысль о том, что он станет отцом ребенка, которого носит его любимая и красивая Арабелла, добавила энтузиазма его творческой активности. Он вырезал из хрусталя статуэтку женщины, которая кормила грудью ребенка.

Сол подарил эту статуэтку Арабелле, когда однажды вечером вернулся из Пензанса.

– Для тебя, дорогая, для нашего нового дома. – Он улыбался, пока она рассматривала фигурку.

– Ах, Сол, какая она красивая, – произнесла она наконец.

– Тебе нравится?! Правда? – Что-то в тоне Арабеллы озадачило его.

– Конечно, – быстро сказала она, взяв себя в руки. – Мы поставим ее туда, где на нее будет падать свет.

Сол притянул ее к себе и сказал тихо: