Илона Броницкая - Миллионер для недотроги

– Понял, – кивнул Гараев, вытягивая спину, как на медитации.

Ходил вместе с Останиным на открытый мастер-класс, запомнил только позу. Не получилось просветлиться, высшее техническое помешало. Олег на каждое упоминание энергии спрашивал какая там мощность и не пора ли прикрутить лампочку.

“А то чё мы вхолостую обогреваем Вселенную?”

Артём давился смехом. В итоге после третьего замечания их попросили удалиться.

Евгения, слава богу, о потоках силы не рассуждала. Взяла погремушку и встала на круг.

Маракас звучал приятно. Гараев позволил себе закрыть глаза и минуту честно ловил образы, выплывающие из темноты.

“Снятый на выходные особняк, масштабная вечеринка с шампанским. Диджей, музыка девяностых, танцы”.

От шороха зёрен внутри погремушки дрожь волной прокатилась по телу. Артём облизнул губы и старался сосредоточиться.

“Он празднует победу. На экране плазмы неприлично большие цифры. Взрываются хлопушки, девушки визжат. Он чувствует аромат лемонграсса. Яркий и лёгкий. Тянется за ним в толпу. Там танцует шаманка. Ветер подхватывает шёлковый шарф на её плечах и срывает. Толпа расходится, музыка затихает. Гараев дрожит от предвкушения. Она призывно смотрит ему в глаза. Сама снимает тунику, обнажая красивую грудь. Нужно прогнать видение, оно не к месту”.

Гараев открыл глаза, чувствуя приятную тяжесть в паху. Комната утонула в тумане. Так хорошо было, так свободно.

“Я пьян”, – мелькнуло в мыслях и пропало.

Всё пропало. Осталась девушка с закрытыми глазами, её улыбка и жар тела под ладонями. Голые инстинкты, пульсация жизни.

Мир перевернулся. Артём прижал к себе шаманку и понёс на диван. Утолять жажду. Соединяться с ней под грохот собственного сердца. Он в своём праве. Он берёт то, что принадлежит ему.

Обычно я легко выходила из транса, если слышала телефонный звонок или соседи сверлили стену, и так же легко возвращалась обратно. Но сейчас изменённое состояние сознания было непривычно вязким, и Верхний мир не желал меня отпускать. Я застряла на границе, прижимая к груди частицу души Артёма, пока его взрослая и телесная часть творила то, чего я никак не могла ожидать.

“Всё хорошо, – шептали мои духи-помощники. – Не сопротивляйся, прими его”.

И я принимала, когда он нёс меня на диван, когда ласкал, поднимая подол туники к груди.

“Всё хорошо”, – твердили духи, когда я почувствовала прикосновение обнажённой мужской плоти к моему бедру.

Никто не мучился с одеждой. Гараев приспустил штаны, снял с меня бельё и шаманская работа окончательно перестала быть работой.

Я застонала, выгибаясь ему навстречу. Транс, наконец-то, отпустил, но я уже сама не хотела останавливаться. Невероятный мужчина. Сильный, неистовый. Я отдавалась ему так, будто знала всю жизнь. Ни тени смущения, ни одной посторонней мысли. Мы соединялись в нечто большее, чем просто любовники. Я хотела принадлежать ему.

Жар стал нашим дыханием, стоны – музыкой. За мгновение до его взрыва меня накрыло вспышкой. Кажется, я царапала Артёму спину и кричала. Ничего не помню.

А потом сквозняк привёл в чувство. Потянуло дымом благовоний. Мой любимый лемонграсс. Чистый аромат, без примеси гари. Свежий, сладкий, а значит, фантомный. Меня влекло обратно в Верхний мир. Поле не закрывалось, нужно было закончить работу.

Я села на диване, натягивая подол туники на коленки. Куда улетели трусики, даже смотреть не стала. Перетерплю дискомфорт сидеть без них. Причёска пострадала. Не выдержала мужского натиска. Я бестолково расчёсывала пальцами кудри и радовалась, что не красилась яркой помадой. Без зеркала стереть разводы с лица было бы сложно.

Гараев молча застёгивал штаны. Туман транса из его взгляда уходил медленно. Я могла только гадать, сколько вопросов он сейчас себе задавал. Главный, наверное, “какого хрена”.

Не знаю, честно. София предупреждала, что шаман может утащить клиента за собой в транс, но у меня так раньше ни разу не получалось. Не доводилось видеть, как особо резвые клиенты сами ходили по палатам Верхнего мира и переписывали контракты утраченной части души. Судя по состоянию Артёма, ни о чём, кроме случившейся близости, он сейчас думать не мог.

Да и меня удерживал от истерики только образ маленького мальчика, клубком свернувшегося на груди. Найденная в Палате Ран часть души без меня не знала, что делать.

– Нам нужно закончить, – сказала я, удивляясь, насколько ровно звучал голос. – Хотя бы дойти до промежуточной точки.

На слово “закончить” продюсер хмуро оглядел обивку дивана между нами. Характерное пятно я тоже заметила. Да, Артём был в трансе, но позаботиться о моей “незалётности” умудрился. Но я же не о близости говорила.

Так, ладно, в палату контрактов не пойдём. Не до того сейчас шокированному продюсеру. Не сможет он сообразить, к чему относилась сцена, увиденная мною в Палате Ран. Маленький ослик, впряжённый в повозку, и мёртвый ребёнок в ней. Я забрала то, что смогла взять. Ослика. На шее у него были часы вместо обруча. Точно такие же золотые часы, какие носил Артём Гараев. Самый верный и единственный признак, что ослик – тоже часть души.

Да, на первый взгляд это странно, но когда речь идёт о мире, где человек всё видит исключительно в образах, понятных сознанию, то так и есть. Уже у меня в ладонях ослик превратился в крошечного ребёнка. И на его ноге поблёскивали часы Гараева.

– Евгения, я…

Он не смог договорить. Слов не подобрал.

– Хорошо, тогда просто сидите. Возьму погремушку и перенесу часть души в Исцеляющее озеро. Так можно, и в вашем случае, наверное, более правильно.

Оставшийся в Палате Ран мёртвый ребёнок – это проблема. Серьёзная, судя по тому, что я даже подойти к нему не смогла. Работа тянула на путешествие в Нижний мир. Но для меня после случившегося даже просто найти Исцеляющее озеро уже станет победой. Ноги подкашивались. А входить в транс ещё раз казалось великой глупостью.

– Постарайтесь удержаться в реальности, – сухо предупредила я. – Ходите по квартире, ищите взглядом предметы и называйте их.

В ответ он снова промолчал, а я взмахнула погремушкой.

***

В голове не укладывалось, как далеко всё зашло. Он привёз домой шаманку и изнасиловал её. То, что она не сопротивлялась, ситуации не меняло. В трансе она была, не понимала, что происходит. Помнила ли хоть что-нибудь?

“Постарайтесь удержаться в реальности”.

Как он вообще из неё выпал? Ничего не пил, кроме воды в такси. Из бутылочки Евгении, между прочим. Но зачем ей подсыпать ему наркотики? Как она могла узнать, что он попросит воду? Да и влечение к ней проснулось ещё в “Кукареку” и без всякой воды.

“Бред”, – мысленно простонал Гараев.