Кристина Амарант - Ты мои крылья

Свойство всех анхелос – привлекать таких, как она. Вызывать желание, жажду. И не важно, что ее демоническая сущность давно отсечена, поэтому Наама не нуждается в подпитке энергией, рожденной от чужих эмоций, ее все равно тянуло к нему. Просто физиология, грубый животный инстинкт, помноженный на ощущение своей беспомощности и желание найти опору в мужчине рядом. Она не должна поддаваться!

И демоница снова и снова выпускала колючки, дерзила и бросала полковнику в лицо резкие слова, в надежде, что он потеряет терпение и сделает что-то болезненное и жестокое. Что-то, что поможет воспылать ей настоящей ненавистью, поставит точку в неуместном и постыдном влечении.

Бесполезно. Равендорф всегда был сдержан, вежлив и ироничен. Порой в его вежливости сквозила откровенная издевка, порой он просто потешался над ее вспышками, чем приводил демоницу в настоящую ярость.

Первые дни она не покидала мансарды, забившись в нее, как раненый зверь в нору. Лишь когда Равендорф уезжал по делам, она осторожно прокрадывалась вниз, словно лазутчик на территорию врага. Изучала комнату за комнатой и пугливой белкой взбиралась вверх по винтовой лестнице, заслышав бархатное урчание движителя у ворот внизу.

Хозяин дома возвращался после полудня, а иногда и поздно вечером. Неизменно привозил с собой судки с едой. Судя по логотипу на крышке, он покупал блюда на вынос в известной сети ресторанов.

– Почему вы не наймете кухарку? – спросила Наама на третий день, наблюдая, как он выгружает покупки из пакета.

– Моя кухарка в отпуске на неопределенный срок. Как и экономка.

– Почему?

Мужчина выразительно покосился на нее.

– Потому что я не уверен в их способности держать язык за зубами.

Наама отвела взгляд, чувствуя, как начинают гореть уши. Равендорф ни слова не сказал о ее поведении, но она все равно ощутила себя избалованной и неблагодарной малолеткой.

– Это было необязательно…

– Обязательно, – отрезал он. – Не учите меня моей работе.

– Я верну вам потраченные средства, – пообещала Наама, мысленно пытаясь понять, где возьмет деньги. Наверное, придется пойти работать…

Он поморщился.

– Прекратите. Вы мне ничего не должны.

– Должна! – резко возразила демоница. – Я настаиваю на компенсации!

– Ну раз настаиваете… – в его глазах заплясали насмешливые искры. – Тогда откажитесь от мысли убить меня, чтобы отомстить за Увалла. Вы этим меня чрезвычайно обяжете.

***

Слежку Наама заметила на восьмой день.

Поначалу отирающийся у ворот зевака показался ей случайным прохожим, который никак не может найти нужный дом. Но спустя несколько часов, она опять обратила внимание на человека в неприметном сером плаще, которого уже видела парой часов ранее. Тот снова прошелся мимо дома Равендорфа, засунув руки в карманы. И снова слишком уж тщательно пялился на живую изгородь, окружавшую коттедж. Так, словно пытался разглядеть что-то важное сквозь сплетенные ветви.

Что-то или кого-то?

Сердце замерло, в животе заледенело от страха. Наама резко отпрянула и задернула штору с такой силой, что чуть было не сорвала ее с карниза. Стук крови отдавался в ушах, а побелевшие пальцы никак не хотели отпускать плотную ткань.

Она провела у окна несколько часов, забыв о еде и питье. Видела, как незнакомец в сером плаще уходит и снова возвращается. Как заглядывает в соседние дома, рассматривает соседей, заводит с ними вроде бы случайную беседу…

Хотелось выть от тоски и боли. Все предосторожности оказались напрасны, Андросу потребовалось всего восемь дней, чтобы ее найти. Страх медленно переростал в панику, стремление бежать.

Но бежать было некуда. Этот, в сером плаще, ждал снаружи.

Наама отошла от окна. Спустилась в кухню – зачем-то ступая на цыпочках – выбрала самый большой и острый нож и все так же крадучись, словно вор, вернулась к своему наблюдательному пункту. Человек в сером плаще еще несколько раз мелькнул и исчез. Мимо шли люди, проезжали машины. На район медленно опускались сумерки, ощущение неуюта и притаившейся за окном опасности усилилось. Цепочка уходящих вдаль фонарей освещала лишь шоссе, остальное тонуло во мраке. И без того измученные нервы натянулись до предела.

Чтобы не выдать своего присутствия, Наама не стала зажигать свет. Так и стояла за шторой, вглядываясь в темноту, сжимая в побелевших пальцах нож, и вздрагивала от каждого шороха.

Там ее и нашел Равендорф, когда вернулся вечером.

Вспыхнул шар под потолком, заливая пространство комнаты магическим светом. Наама вскрикнула и шарахнулась в сторону.

– Хммм, – задумчиво протянул безопасник, разглядывая распластавшуюся по стене демоницу с ножом в руках. – Я тоже рад вас видеть, ди Вине.

Ее передернуло от неприкрытого сарказма в его голосе.

– Стойте! Не подходите! – выпалила Наама, увидев, что он собирается пересечь комнату.

Равендорф нахмурился.

– Мне казалось, мы уже обсудили это и пришли к выводу, что я не собираюсь вас насиловать.

– Да нет же, бестолочь! Окно! За домом следят.

Он поверил сразу. Перевел задумчивый взгляд на персиковые шторы, кивнул.

– Давно?

– Я заметила сегодня днем. Человек или внешне неотличим от человека. Серый тренчкот. Волосы каштановые. Лицо такое… никакое. Округлое, нос картошкой, – она зажмурилась, пытаясь воссоздать в памяти облик ищейки до мельчайших деталей, и неуверенно закончила. – В руке что-то вроде маленького кейса.

– Он следил именно за этим домом?

– Не знаю, не уверена. Но он ходил рядом. Говорил с вашим соседом, – голос против воли задрожал, выдавая страшное нервное напряжение, в котором демоница находилась последние несколько часов.

– Разберемся, – пообещал бывший безопасник.

Наама тяжело выдохнула и вдруг поняла, что с плеч словно упал невидимый груз. Присутствие уверенного и опытного в подобных делах мужчины помогло лучше любых утешений. Страх перед людьми Андроса по-прежнему холодил душу, но порыв сорваться и бежать куда угодно испуганным зайчонком исчез.

Равендорф отмерил пять шагов от двери. Выразительно покосился на Нааму, а потом, словно решившись, выстучал по настенной панели сложный ритм. Дерево отъехало в сторону, открыв нишу. Нанесенные внутри руны и оси магических фигур светились бледно-голубым.

– Что это?

– Что-то вроде профессиональной паранойи, – задумчиво отозвался мужчина, активируя дополнительные контуры. – Проект коттеджа при строительстве согласовывали со мной, а я люблю знать, что мой дом – моя крепость.

Он закончил, с негромким щелчком вернул панель на место и подошел к Нааме.

– Все. Теперь нас никто не увидит. А это лучше отдайте мне, – с этими словами он мягко, но уверенно отобрал у нее нож и положил на кофейный столик. – Еще порежетесь.