Полина Рей - Асфиксия

– Я же вижу, что-то неладно.

– Да у кого, б*я?

– Кир…

– Что – Кир? Сколько раз мне нужно тебе повторить, что у меня всё нормально? У меня всё нормально! Ох*енно! Зашибись! Довольна?

– Всё, я молчу.

Отворачивается, вперивается взглядом в экран, делает вид, что ей интересно. Хотя знаю, она буллит от проброса не отличит никогда, но ей же, мля, нужно «болеть за тех, за кого болеет Кир». Почему вдруг это стало меня настолько раздражать?

– Лен, давай так. Всё ведь просто. Если меня что-то колышет, я тебе говорю. Если нет, если считаю, что тебе нечего знать и не о чем беспокоиться – молчу.

– Я поняла, поняла! Говорю же, умолкаю.

– Только не надо из меня чудовище делать.

– А я и не смогла бы. Сам справляешься.

Она поднимается и выходит. Начинает возиться на кухне, и может, я снова испытал бы грёбаный стыд, но не испытываю. Не хочу сейчас думать о Лене. И о Тоне тоже, но последняя настойчиво лезет туда, куда не звали. И это отравляет меня, заставляет срываться, хотя я этого совсем не желаю.

Второй период досматриваю через силу. Нужно что-то делать с тем, что сводит меня с ума, иначе это плохо кончится.

На следующий день снова делаю то, чего совершенно не было в планах – приезжаю в салон в разгар рабочего дня. Приходится ждать в очереди, и это неимоверно злит. Никогда не любил быть вторым, тем более – десятым, но сейчас просто сижу на обтянутом дерматином диване и пялюсь в телефон.

Знаю, что Тоня рядом. Знаю, как она отреагирует на мой приезд, и предвкушение момента нивелирует все неудобства. Когда наконец вхожу в крохотный кабинет, успеваю довести себя ожиданием почти до предела.

Антонина застывает на месте, но быстро берёт себя в руки. Надо отдать ей должное, справляться с эмоциями она научилась гораздо лучше, чем это делаю я.

– Снова вы? – уточняет она, и на лице её появляется насмешливое выражение. Стереть бы его прямо сейчас, но мне приходится сдерживаться.

– Снова я. Успела соскучиться?

Я сажусь в кресло, протягиваю ей руку. Никогда не увлекался этими пидорскими примочками типа маникюра и выбритых до гладкости яиц, но сейчас готов идти на жертвы, по крайней мере в том, что касается отполированных ногтей.

Она берёт мою руку, обхватывает прохладными тонкими пальцами, и меня снова прошивает электрическим разрядом.

– Надеялась вас больше не увидеть.

Начинает свою работу. Осторожно, будто боится, что мне что-то может не понравиться.

– Зря. Я вот наоборот, хотел тебя увидеть и приехал.

– Зачем?

– Потому что я тебя хочу.

Эти слова вырываются помимо воли, заставляют Тоню вздрогнуть – рядом с ногтем проступает капелька крови от ножниц, которыми она орудует. А мне это даже нравится. Хочется, чтобы она обхватила палец ртом и слизала алую влагу.

– Я сделаю вид, что этого не слышала.

– Почему?

– Потому что вы мне не интересны.

– Совсем?

– Да.

Она продолжает свои манипуляции, а внутри меня начинает туго сжиматься невидимая пружина, и что будет, когда она дойдёт до предела и распрямится, я боюсь даже предположить.

– Ты лжёшь мне. Если бы я был тебе неинтересен, ты бы не трахала мозг моей жене.

– Я сказала, почему это делала.

– Меня не удовлетворил твой ответ.

Цепко слежу за её лицом, чтобы не упустить ни единой смены эмоций. Она действительно научилась справляться с ними и теперь умеет взять себя в руки. Только в памяти так и всплывают черты, искажённые страхом, и это снова и снова как катализатор заставляет меня желать увидеть Тоню под собой.

– Я ничем не могу вам помочь.

– А я думаю, что помощь нужна совсем не мне.

Убрав руку, я оставляю Тоню сидеть, а сам поднимаюсь, нависаю сверху, обхватываю подбородок пальцами. Каждое прикосновение к ней – разряд по телу, почти что шоковая терапия. Глаза серые становятся темнее, когда зрачки расширяются. Ну же… кричи, если тебе снова страшно. А я вижу, что страшно.

Впиваюсь в её губы – жадно, тут же проталкивая язык ей в рот. Это не поцелуй даже, губы кусаю, жёстко, едва ли не до крови, и упиваюсь привкусом адреналина.

– Не надо, – шепчет хрипло, когда отпускаю.

Дышит так надсадно, каждый глоток кислорода – будто последний.

– Что не надо, Тоня? Я сказал, что тебя хочу. Вопрос времени теперь, как быстро ты окажешься передо мной с раздвинутыми ногами.

– Кирилл, пожалуйста…

Ведь я же хотел, чтобы она снова и снова это слово повторяла. Хотел, б*я… Почему же теперь так мерзко от самого себя становится?

– Это вопрос времени. Я всегда беру то, что хочу.

Теперь на воздух, туда, где не будет этой отравы, которая вокруг разлита. Где член не будет вставать как каменный и едва штаны не разрывать. Это уже даже не интерес – какая-то навязчивая потребность. Одержимость. И остаётся только надеяться, что когда я получу Тоню в свою постель, эта потребность исчезнет.

***

– Кир! Красное или чёрное? Ну! Ответь уже хоть что-то!

Никогда не любил вот эту хрень, когда вынужден делать вид, что хоть что-то понимаю в бабских тряпках. Мне было насрать, в чём будет Лена. Хоть в красном, хоть в чёрном, хоть в портках и ватнике, лишь бы отстала.

– Красное, – не глядя на то, как жена прикладывает к себе абсолютно идентичные платья разных цветов, ответил в никуда.

– Хорошо, значит красное.

Она вздохнула, но протестовать не стала. Вообще ничего не прибавила и отвернулась. На её месте я бы трижды послал себя к херам, трижды с собой бы развёлся, ну и ещё по мелочи, но знал, что Лена делать этого точно не станет.

– Горский, ты чего смурной такой? – всё же снова поинтересовалась Ленка, но не успел я ответить, прибавила, расставляя точки над «ё»: – Сегодня отец будет у нас, ты же помнишь?

Вот оно что. Перед тестем мне нужно было вести себя хорошо, такой вот намёк от любимой супруги.

– Как будет, так повеселею.

Она подошла, устраиваясь на подлокотнике кресла, скользнула прохладными пальцами по шее, заползая под воротник и заставляя поёжиться от неприятных ощущений. И вдруг выдала то, от чего я застыл на месте:

– Я Тоню позвала.

Так и хотелось уточнить, не шутка ли это. Лена позвала Тоню… Интересно, зачем? У неё всегда и всё было расставлено по местам – богатая девочка, избалованная отцом, не знающая ни в чём отказа. Поверить в то, что Лена испытывала дружеские чувства к мастеру маникюра? Я никогда не был идиотом, чтобы верить в подобную чушь.

– Позвала и хорошо, – пожал я плечами, борясь с желанием встать и уйти.

– Какой ты злюка…

Лена снова вернулась к поискам платья, зарываясь в безразмерном шкафу, в котором поместилось как минимум несколько последних коллекций. А я смотрел на неё и пытался понять, что она задумала. Верить в альтруизм по отношению к Тоне или в случайность желания видеть её на этой вечеринке, не приходилось. Значит, причина крылась в другом. Теперь бы понять, в чём именно.