Полина Рей - Асфиксия

Вскоре получаю возможность сделать то, что потребностью вскипает в венах. Едва Тоня направляется в сторону туалета, встаю и иду за ней. И по херу, что кто-то может заподозрить неладное.

Она не успевает закрыть за собой дверь, я толкаю ту под испуганный вскрик и, оказавшись в сортире вместе с Тоней, запираю задвижку. Готов расцеловать проектировщика бара – потому что это помещение больше похоже на отдельную комнату – тут даже телевизор есть, видимо, чтобы можно было просраться не отвлекаясь от матча.

– Кирилл…

А мне нравится, с какими разными оттенками эмоций она произносит моё имя. Сейчас – это испуг, почти как тогда, в первый раз, когда приехал к ней. Член мгновенно затвердел, когда я увидел это выражение на её лице.

– Скажи мне, почему ты пришла именно ко мне, а не к Ларину? – задал я вопрос, складывая руки на груди.

– Кирилл Дмитриевич, это не то место, где нам стоит…

– Почему, б*я, ты не пришла к нему? Он же тебя едва при всех не трахает взглядом. Он бы тебе дал хоть три миллиона, хоть тридцать.

Она молчит, а я бешусь. Поджимает губы, опускает голову. Дышит надсадно, и это злит ещё сильнее.

– Я хочу получить первый обратный транш по моему вкладу, – выдыхаю и, с шумом захлопнув крышку чёртова унитаза, сажусь сверху.

– Что?

Она или не понимает или просто делает вид. Или забыла, что бабло я ей передал за определённые услуги?

– Я хочу трахнуть тебя прямо здесь и сейчас. Как у тебя по части минета? Умеешь?

Тоня отшатывается, лицо идёт пятнами. Хватается за раковину и жадно вдыхает.

– Кирилл, пожалуйста… Давайте позже.

– Нет. Я хочу, чтобы ты вышла из этого толчка, а я знал, что ты только что мне отсосала, перед тем, как вернёшься к Ларину. Ну, я жду.

Взявшись за ремень брюк, расстёгиваю его, следом ширинку. Тоня начинает дышать ещё прерывистее.

– Если ты не умеешь, будет повод поучиться.

Кажется, на её глазах появляются слёзы. Только мне снова насрать. Если она сейчас выйдет из этого туалета, я за себя не ручаюсь, и Тоня это если не чувствует, то прекрасно понимает.

– Умею, – шепчет едва слышно и, оттолкнувшись от раковины, подходит ко мне.

Теперь бы главное не кончить раньше времени, потому что член едва не взрывается.

Тоня мешкает, как будто рассчитывает, что я передумаю. Наивная.

– Давай, – мягко говорю ей, потянув за запястье. – Быстро всё сделаем и на сегодня разойдёмся.

Она опускается на колени, в глаза не смотрит. Щёки пламенеют ярким румянцем. Обхватываю её за лицо, провожу большим пальцем по губам, чуть надавливая, пока не принимает его во влажную глубину.

– Пососи, – шепчу хрипло, и едва не взвываю. Тоня обводит палец языком, и от этого слетают все тормоза.

Свободной рукой сам высвобождаю член, сжимаю его пальцами, чтобы не спустить, будто мне пятнадцать, а я впервые вижу голую женщину.

– Давай, – подталкиваю голову Тони к члену, и когда её рот смыкается на напряжённой плоти, не сдерживаюсь – нажимаю на затылок, чтобы взяла его как можно глубже.

К чёрту всё. К чёрту день рождения Ларина. Хочу трахать Тоню в этом сортире пока у меня хватит на это сил. Она вцепляется в ткань моего пиджака, когда методично насаживаю её на себя, каждый раз отвоёвывая по миллиметру глубину её рта, пока не стонет едва слышно оттого, что больше не может меня принять.

Это очень сладко – иметь её именно так, стоящую на коленях, словно шлюху. Очень-очень дорогую шлюху. Рот горячий и влажный, аромат духов Тони везде – какой-то простой, безыскусный, но чертовски заводящий. Начинает тянуть поясницу – первый признак, что скоро кончу. От картинок перед глазами, что сделаю с Тоней, после, когда доберусь до всех отверстий, которые смогу оттрахать, взрываюсь с рыком, до предела надев Тоню на себя. Поспешно сглатывает, замечаю, как по её щеке скатывается слезинка, которую стираю.

Она отстраняется, поднимается на ноги, отворачивается от меня и пытается оправить платье. Я мог бы почувствовать себя сейчас отвратительно. Взять и вот так оттрахать в рот женщину в каком-то туалете, против её воли. Просто потому, что она мне должна. Но вместо этого я ощущаю… уродливую эйфорию. Даже не думал, что настолько буду упиваться чужой беспомощностью и своей властью.

Только теперь понимаю, что за дверями в туалет слышатся чьи-то голоса. Поднимаюсь с толчка и застёгиваю брюки. На сегодня можно и закончить, но уже знаю, что долго не выдержу – захочу Тоню снова совсем скоро. Я успел лишь прочувствовать, каково это – обладать ею. Грязно, насильно, но до одури сладко.

– Не задерживайся, а то твой Ларин тебя искать будет, – со злостью бросаю Тоне через плечо, выходя из туалета.

За столом веселье полным ходом. Кажется, нашего отсутствия даже не заметили, только Лена смотрит пристально, но быстро отводит взгляд. Салютую ей бокалом, первым попавшимся под руку, и залпом опрокидываю спиртное в себя, не чувствуя вкуса.

У Тони хватает мозгов задержаться чуть дольше и не являться следом за мной. Сейчас, когда первая потребность в ней удовлетворена, думаю о том, что впредь мне действительно стоит вести себя осторожнее. Ещё никогда я не делил женщину с Лариным, и никогда его дочь не давала понять, что не в восторге от моих похождений.

Впрочем, в любом другом случае я бы с лёгкостью отказался от своих намерений, но только не сейчас. Она проникла в меня, как отрава. Постепенно, шаг за шагом, впрыскивая яд в нутро. Что в ней было такого? Я не мог понять, чем именно Тоня меня зацепила. И видимо, не только меня.

Она появляется в баре минуты через три, идёт к Ларину будто королева, гордо вскинув подбородок. И это, чёрт бы всё побрал, злит и возбуждает ещё сильнее.

Что-то говорит Борису Анатольевичу, склонившись к его уху, тот слушает, нахмурившись, после чего кивает и, извинившись перед присутствующими, говорит, что отойдёт на пару минут. Тоня уезжает, коротко кивнув всем. На меня так ни разу и не смотрит. Вечер без её присутствия становится тусклым, одним из тех, которые уже набили мне оскомину.

Я о чём-то переговариваюсь с партнёрами Ларина, с Леной, вокруг которой беспрестанно кто-то вьётся, а когда уезжаем из бара, жена выдаёт неожиданное:

– Ну и сука же ты, Горский.

И усмехается. Зло, с болезненными нотками на красиво очерченных губах.

Я не отвечаю, знаю, что она права. Но это всё… Морщусь, отвернувшись к окну. Всё слишком запутанное, чтобы я желал в этом копаться. И стало таким хоть и не без моей помощи, но и не только при моём содействии. То, что Лена всё поняла, не вызывает почти никаких чувств. Вопрос только в том, почему впервые реагирует настолько остро?

Она знала, за кого выходит замуж. Знала, что я её не люблю и вряд ли когда-нибудь полюблю. И до последнего момента нас обоих всё устраивало. Так что же изменилось сейчас? Я уверен, жена понимала, что если бы начала выкатывать мне претензии сразу же, мы с ней не дошли бы до свадьбы. Да, мне нравилось то положение, которое я занимал сейчас, но нравилось на моих условиях, принятых Леной.