Viktoriya Slizkova - Реабилитация

– Егор.

Я потрясла парня за плечо, не хотелось будить его, но был час приема препаратов.

– Егооор.

Парень встрепенулся и, перехватив мою руку, попытался встать. Тело до сих пор не верит, что сейчас ему это не подвластно.

– В маске? Я что теперь еще и заразный?

– Не ты Егор, я заболеваю.

Я поняла, что парень начинает надоедать мне. Хоккей – это взрослая блажь. Я встречала пожарных со сломанным позвоночником, детей, попавших с пьяными родителями в аварию, полицейских подстреленных пулей, застрявшей в спинномозговом канале и мешающей ходить. Эти люди заслуживали того, чтобы с ними возились и терпели их капризы, но не восемнадцатилетний хоккеист.

– Егор, что за капризы опять?

В маске говорить было сложно, горло саднило, и страшно болела голова. Возникал вопрос, ради чего я на все это подписалась?

Парень молчал, и усиленно сжимал пальцами эспандер.

– Егор?

– Сегодня был матч, а здесь нет телевизора, и телефон разрядился, потому что до розетки достать я не могу. Я даже не знаю, как мы отыграли.

Признаться, я не понимала этой проблемы, но для парня видимо это было действительно важно.

– Держи, – я протянула ему свой телефон, – звони пока, по-моему.

Беру его телефон с тумбочки и ставлю на зарядку. Попробую организовать ему хоть какой – то досуг.

– Спасибо.

Он уже бегло набирал номер по памяти, а я, чувствуя миссию выполненной, удалилась восвояси. Нельзя потакать его капризам, новость, услышанная им по телефону, может ухудшить его состояние. Николай Константинович был впервые не прав, видимо справиться с этим заданием мне не под силу.

– Ну как?

Любопытная Яна поджидала меня у двери. Девушке было на вид лет двадцать, и я думаю, Егор ей понравился.

– А ты не слышала?

Девушка сильно покраснела и потупила взгляд. Ну, разумеется, я угадала, женщины любят красивых мужчин, тем более тех, кого еще, и пожалеть можно.

– У нас тут редко бывают такие красавчики.

Противный смех девушки резал по ушам. Не стоило так к ней относиться, но усталость, недосып и температура давали о себе знать.

– Ян, а ты хоккей смотришь?

– Конечно, начала вчера, когда красавчика привезли.

Тупая как пробка, выругалась я про себя, но скривившись, продолжила.

– Как вчерашняя игра Медведей?

– 3:2, не в нашу пользу.

– Черт!

Я толкнула дверь назад, но было уже поздно. Егор в ту же секунду пытался отцепить груз от ноги и встать.

Ударила его по рукам, что есть силы. Болевой рефлекс, работает на ура. Парень, не ожидая от девушки, весом в сорок пять килограмм такого удара, бросил свое дурное дело и улегся назад.

– Егор, я же говорила, это опасно, неужели ты не понимаешь? Хирурги трудились над твоей ногой восемь часов, твое пребывание здесь стоит баснословных денег твоему спонсору, а ты в благодарность им пытаешься все сломать?

Вырывается и вновь отворачивается к стенке, давая понять, что разговор окончен. Что ж, парень, я тоже умею показывать характер. Ударяю кулаком по тревожной кнопке над его головой. От заметного щелчка парень вздрагивает и поворачивается назад.

– Санитаров в комнату.

Говорю я во встроенную рацию на стене и нагло улыбаюсь Щукину.

– Зачем?

– Увидишь.

Спустя примерно минуту в палату заходит рослый мужчина в синей робе.

– Фиксируйте пациента, пожалуйста.

Тот согласно кивает, а Егор, поняв, в чем дело пытается вырваться, но безуспешно. Руки и ноги парня не сильно, но надежно закреплены лентами к поручням больничной койки. Парень все еще пытается вывернуться, но здесь все рассчитано специально на такие случаи.

– Спасибо.

Мужчина как зашел без слов, так и, сделав свою работу, вышел.

– Я не псих, развяжите меня!

Голубоглазый ангел, швыряющий в меня костылями при первой встрече, превращается в настоящего черта на моих глазах.

– Егор прекрати так себя вести. Мы тебе ничем не обязаны, будь добр относись уважительно к предложенной помощи.

– Я не просил!

Почти выплевывает мне в лицо, пытаясь до него дотянуться рукой, сжатой в кулак.

– Твоя мать просила! И Николай Константинович просил меня лично. Поэтому смирись, Егор, но так просто изводить себя я не дам! Сейчас я иду спать и лечиться сама. За те дни, пока я буду болеть, будь добр ешь и спи, не доставляя забот персоналу. Понял? Развязать скажу тебя только тогда, когда начнешь себя вести по-человечески!

Обычно я не грублю пациентам, но парень его возраста не понял бы моих наставлений, произнесенных другим тоном.

Забираю телефон, не дожидаясь пока он начал битву еще и за него.

– Но….

Не тружусь его дослушать, выхожу, хлопнув дверью. Кричи, ругайся, бастуй, но ты встанешь на ноги парень, уж я постараюсь!

Я провалялась с температурой пару дней и, не успев толком прийти в себя, уже собиралась на работу. До меня каждодневно доходили слухи о том, что Егор совсем захандрил и отказывается от еды все эти дни. Парня отвязали спустя два часа с моего ухода, но ему было и это безразлично. У Егора Щукина началась депрессия, и это многообещающее начало.

Какое же счастье, после температуры под сорок, наконец, вымыть голову и принять душ. Настроение взлетает до небес. Как же хотелось позволить себе одеться как красивая женщина, но пришлось вновь влезать во врачебную робу. Я не женщина – я в первую очередь врач.

– Виктория Юрьевна!

Весело поприветствовал меня у входа в отделение Игорь Дмитриевич.

– Здравствуйте.

– С выздоровлением.

Мужчина пытается притянуть меня в объятия, но к счастью, мне удается вывернуться.

– Спасибо, я к Щукину.

Мужчина так и продолжает шагать со мной по коридору и балаболить о внутренней политики больницы. В палату Егора мы так и входим вместе и из-за узкого прохода почти в обнимку. Не могу определить, кто был больше раздосадован, проснувшийся от болтовни этого типа Егор или я от неловкости.

В этот момент я готова была выгнать заведующего взашей. Неужели у него не хватает такта понять, что парень не хочет видеть посторонних, тем более здоровых мужчин. А ведь он говорил мне о чем то, и даже слегка тряс за плечо.

– Так, как Виктория, поужинаем сегодня вместе?

У меня даже челюсть отвисла от удивления. Да, как можно так в открытую навязывать мне себя. Я даже не успела сосредоточиться на том, как тактичнее его послать, когда в нас полетела тарелка. Мелкие осколки посыпались прямо над головой мужчины.

– Ты что себе позволяешь паршивец!

Пришлось схватить его за руку и силой вывести прочь.

– Простите, он подавлен и сломлен. Не берите на свой счет, пожалуйста, и не говорите об этом инциденте никому. Я, разумеется, пообедаю с вами.

– Поужинаете, – исправил он.

Конечно же, ужин ближе к ночи.