Лора Вульф - В огороде бузина

Дальнейшие события мы не будем описывать, дабы не смущать тонкую натуру Риммы Васильевны. Но наутро она проснулась не одна, рядом, накрывшись почти с головой, сопел ущемленный в гражданских правах обладатель советского паспорта.

Непоправимое случилось! Женщина вспомнила и снова ощутила жаркие объятия соседского невольника и с удивлением поняла, что упустила в жизни нечто важное, буквально целый пласт бытия. Она пыталась освежить в памяти столь же жаркие ночи со своим мужем Колей, который всю мужскую удаль растерял задолго до кончины вдоль своего дальнобойного маршрута. Вспоминая, она медленно и задумчиво загибала пальцы на растопыренной ладони. Подсчеты оказались совершенно не в пользу усопшего.

Переоценка ценностей произошла моментально. “Молодая” с глубочайшей нежностью глянула на бесстыжего соблазнителя. Неутомимый любовник уже проснулся и хлопал удивленно глазами из-под одеяла. Понимая, что предложения руки и сердца она вряд ли дождется, вдова, окрыленная любовными изысками, произнесла: «Закончилась твоя неволя, жить будешь у меня как человек».

Соблазнитель, в замешательстве, еще энергичнее зашевелил ресницами, вжимаясь головой в огромную подушку. Женщина выскользнула из постели, оделась, замкнула на всякий случай дверь и отправилась к соседу рабовладельцу.

Инвалид Григорий ночевал в своем мобильном кресле, ввиду глобального опьянения, перебраться на кровать старик так и не смог. Он накидал кучу тряпок в коляску, свил себе нечто похожее на гнездо и на данный момент пребывал в сладких объятиях Морфея, так и не заметив отсутствия своего бессловесного работника.

Соседка ворвалась в дом, доходчиво и емко объяснила пробудившемуся мелкопоместному инвалиду, что крепостное право отменили еще в позапрошлом веке, а в прошлом веке таких как он в нашей стране вообще ставили к стенке. Она нырнула в чуланчик своего, лишенного всяких средств производства, суженного и начала собирать его тряпье. Гардероб милого женщину не интересовал, скорее это был жест, резюмирующий бесповоротное переселение к ней с вещами.

Собрав в охапку какую-то рвань, Римма Васильевна гордо, понимая всю серьезность своей миссии, удалилась. Дед Гриша выехал за ней вслед, громко и отчаянно ругаясь, он грозился то своим внуком, то полицией, видимо, полностью уверовав, что может иметь в собственности живого человека.

Старик кричал и нещадно матерился, ветер трепал его седые волосы и теребил косматую бороду, а на колесе коляски болтались случайно зацепившиеся хлопчатобумажные носки.

Римма Васильевна покинула участок соседа и вскоре оказалась у себя во дворе. Она отперла дом и зашла внутрь. Кровать в спальне была аккуратно застелена стеганным покрывалом, все в комнате, включая фото обалдевшего от происходящих событий усопшего супруга на стене, было на своих обычных местах.

Сам “молодой”, улучшив момент, змейкой просочился через открытую дверь во двор, несколько раз прошелся по надворью, радостно схватил лопату под навесом и ринулся, как цирковая лошадь, по знакомому маршруту на огород.

Римма Васильевна несколько минут наблюдала за столь благостной картинкой из окна как зачарованная. Муж Коля всяческую работу, вне своей обожаемой фуры, откровенно презирал. Копка огорода, как и другие сельские виды деятельности, были исключительно на плечах супружницы, исключая моменты, когда дальнобойный муж пытался путем ненавистной деятельности по хозяйству загладить свою вину перед женой.

Женщина взглянула на мужнин изумленный лик на стене, потом на элементы гардероба Ромика, эффектной бахромой висящие на ее запястье и решительно бросила их в мусорное ведро. А новоиспеченный жених, в это время, планомерно продолжал обрабатывал землю, ряды аккуратных холмиков чернозема уже покрывали добрую половину сотки.

Не успела Римма Васильевна всласть налюбоваться на внезапный трудовой десант на своем участке, как дверь отворилась и на пороге возникла заядлая подруга Раиса.

– Ты что, работягу у безногого Гришки сманила? – спросила она, складывая свое длинное, худое тело в ближайший стул.

– Вот те раз, – хозяйка отошла от окна, с трудом оторвавшись от созерцания трудящегося в поте лица Ромика.

– Рома сам пришел ко мне, у нас чувства взаимные! – она гордо выпрямилась и приготовилась насладиться эффектом произведенным своим сообщением.

Аудитория, в лице подружки Райки, не могла справиться со столь наглым заявлением. Однообразная сельская жизнь, разбавленная телевизионным опиумом центральных каналов с политически-нудными передачами, заикающимся Малаховым и притягательно-хабалистой Гузеевой, внесла определенную лепту в формирование мировоззрения женщины.

– Когда это вы успели сговориться? – Райка одним щелчком расстегнула молнию на куртке, ожидания дальнейших пикантных признаний.

Римме Васильевне было немного неловко, она сама не могла объяснить причину столь стремительно развивающегося романа. Нужно было придумать какую-либо вразумительную версию для общественности, но внезапное изменение социального статуса вкупе с предельно бурно проведенной ночью не давали ей адекватно воспринимать происходящее, она молча уставилась на подругу.

Раиска моментально сориентировалась.

– По пьянке, что ли? – сказала она, буравя соседку колючим взглядом,

– Скажешь еще, – Римма Васильевна аж поперхнулась.

– Да чтобы я…!

– Ладно, ладно, – Райка миролюбиво замахала руками,

– Я не я и хата не моя, – она поерзала от нетерпения на стуле,

– Ну и как?

– Хороший мужик, вон как вкалывает, – Рима Васильевна указала рукой на огород.

Райка взглядом прочертила прямую до фигуры Ромы на огороде и обратно, терпеливо ожидая более исчерпывающего ответа.

– Мы решили жить вместе, – произнесла немного смущенно Римма Васильевна, ввернув модное выраженьеце, смысловая нагрузка которого была однозначна элементарному сожительству, но звучало, в отличие от последнего более романтично.

Давно и безнадежно разведенная Раиса была на десяток лет моложе подруги и находилась, как говорят, еще в бабьем, ягодном возрасте и резкому изменению статуса недавно вдовствующей товарки была морально не готова.

Богатый внутренний мир Раисы, нещадно сдобренный озабоченно-слезливыми сериалами, сильно противился несправедливости такого хода событий. Римма Васильевна и так всю жизнь имела при себе единицу мужского пола в лице супруга Коли, хоть и непутевого. А теперь и вовсе, не успев вдоволь насладиться вдовьим чином, она моментально заводит себе молодого любовника-нелегала, практически не вылезая из собственного огорода.