Светлана Павлова-Гончарова - Чудесная панацея

– Я люблю тебя, Сашенька! – горячо шептала она, – Два года – это ведь ерунда, правда?

– Так у меня еще и отпуск будет – через год, – пытался я ее утешить.

– А я… Я буду приезжать к тебе! Меня ведь пустят, да? На присягу! Я же твоя невеста… Ни о чем не думай и не переживай. Я все время буду думать только о тебе. Ты мне веришь?

– Конечно, милая…

Мы уходили в армию втроем – Страус, Серега и я. Наша дружба продолжилась и в армии, но даже от них, от своих лучших друзей, я скрыл письмо, пришедшее всего через полтора месяца службы. И теперь, когда мне было тяжело или тоскливо, я повторял про себя строчки, которые так ошеломили и обрадовали меня: " Сашенька… Я не знаю, как ты отреагируешь на это… Мы должны решить вместе… Любимый, у нас будет ребенок. Я не могу решить сама и жду твоего решения. Как ты скажешь, так и будет… Люблю тебя "

У нас… У МЕНЯ будет ребенок!!! От моей любимой! Да какое тут "решение" может быть? Я счастлив!!! Я уже предвкушал момент, когда открою следующее письмо, высокомерно посмотрю на парней и скажу дрогнувшим голосом: "Поздравьте счастливого папашу!"

Я в тот же день ответил Аньке, что безумно счастлив, написал, что поговорю с командованием – может, отпустят на денек, чтобы мы поженились? А, может, и вовсе потом отсрочку дадут – как малого-то кормить, если папка служит? Я уже представлял, как буду работать, а вечером приходить и брать малыша на руки, чтобы Анечка немного отдохнула и набралась сил… Мне казалось, что я уже люблю этого малыша… И, конечно, мою Аньку…

Я долго думал, как сообщить новость родителям и попросить их присмотреть за моей невестой, пока меня нет рядом. Как раз в тот день, когда я все-таки решил написать им, пришло еще одно письмо от Аньки. Я весь день не решался открыть его, оттягивая момент – хотелось прочитать его вечером, в спокойной обстановке…

…Я начал читать и не понимал, почему знакомые буквы никак не желали складываться в слова, а слова утратили всякий смысл… Я не понимал ничего…

" Сашенька, прости, любимый, я знаю, я гадина, но тебе лучше узнать это от меня. В общем… Я полюбила другого человека. Там, в райцентре. И еще. Ребенка не будет. Прости, я решила так. Не держи на меня зла ."

Я не буду описывать свои мысли и чувства – не хватило бы целой книги, чтобы описать тот ад, который творился в моей душе. Я думал о побеге. Я думал о самоубийстве. Но меня вытащили парни. Я им сказал, что Анька меня бросила – и все. Без подробностей. Если бы они узнали, что она сделала аборт нелегально, на сроке, больше трех месяцев, Анька заимела бы трех врагов, вместо одного – меня. Аборты никогда не приветствовались нашими, а уж на таких сроках…

Да, они ничего этого не знали и теперь думали, что я просто показываю характер, не желая с ней общаться. Она же за прошедшие пять лет успела выскочить замуж и развестись. А теперь искала встречи со мной…

Я прекрасно понимал, что слухи у нас распространяются очень быстро и завтра или послезавтра следует ожидать ее в гости. Она придет. Вопрос в другом: как поступить мне? Продолжать избегать, прятаться или сразу решить все нерешенное? Она вызывала во мне чувство брезгливости, но разговор с ней мог стать тем самым хирургическим скальпелем, который одним махом отсечет всех призраков прошлого. Чистые раны болезненны, но заживают быстро и навсегда.

Анька научила меня двум важным вещам: ни к кому не привязываться слишком сильно и никогда не доверять женщинам. Благодаря ей я превратился из сопливого романтичного юнца в холодного разумного взрослого человека. Я повзрослел и научился защищать свой ум и свое сердце от непрошенных вторжений. Мое сердце стало ледяным – как у Кая…

Хмель из головы выветрился, но мозги лучше работать не стали. Решив, что утро вечера мудренее, я отправился спать.

Как я и предполагал, на следующее утро, едва я успел позавтракать, ко мне пожаловала гостья. Она вошла как-то неслышно, словно материализовалась из воздуха: еще секунду назад никого не было, и вот, подняв голову, я вижу ее. Аньку.

Да, выглядела она превосходно: модная стрижка с разноцветными прядками, неброская косметика… К этой бы красотище – да достойный костюмчик от кутюр, но увы… Одета Аня была очень скромно: старые, залоснившиеся черные джинсы и свитерок неопределенного цвета, который носила еще в школе.

– Я войду? – незнакомым хрипловатым голосом спросила она.

– Лучше я выйду. – еще не хватало, чтобы наш разговор слышал кто-то из домашних.

– Как скажешь…

Мы вышли и, не сговариваясь, направились в сторону леса. Она не торопилась начинать беседу. Молчал и я.

– Спасибо, что не прогнал, – наконец решилась она, а я искоса взглянул на нее.

Вблизи, да еще и при дневном свете, я отметил чуть оплывшее лицо, мешки под глазами… Бессонница? Чем-то болеет? Или… В любом случае, ее красота уже не была такой совершенной, как раньше.

– Сашенька, – начала она. – Послушай… Я виновата. Жутко виновата, но… Жизнь продолжается, да? это была дурь, блажь… Назови как хочешь… – она остановилась и остановила меня, придержав за локоть. Ее длинные ногти были накрашены красным лаком, но он в нескольких местах облез, а пара ногтей было сломано. – Дай сигаретку? – прикурив, она поблагодарила меня кивком.

– Твои извинения приняты. Ты не курила раньше…

– Я и не пила раньше, как ты помнишь… Все у меня не так, Сашка… Есть на свете справедливость, только сейчас я это поняла… Стерва я и дрянь последняя…

– Не надо, Ань. Жизнь продолжается, ты права. Тогда это было твое решение, твой выбор. Я не держу на тебя зла. Я уверен, ты скоро встретишь классного парня, влюбишься… Все у тебя будет хорошо! Пойдем обратно? Я обещал отцу помочь по хозяйству…

– Постой, ты не понял! – ее глаза как-то вдруг наполнились слезами. – Мне не нужен какой-то КЛАССНЫЙ ПАРЕНЬ! Мне нужен ТЫ! Я тебя люблю! Я тебя любила все это время! Сашка… умоляю, давай начнем все сначала…

– Нет

– Нет??? – она была поражена и даже переспросила: – Нет? Но почему? Я точно знаю – мы любим друг друга!

– А вот тут ты заблуждаешься, – я посмотрел ей в глаза. – Не вынуждай, пожалуйста, говорить тебе не очень приятные вещи. Тебе сейчас больно, но будет гораздо больнее, если я начну объяснять. Не хочу вдаваться в детали. Пожалей себя и свою гордость. Прости, но я правда должен идти…

– Саша! – она схватила меня за руки и попыталась опуститься на колени прямо в грязь дороги. Предугадав этот маневр, я удержал ее: – Сашенька, милый! – она прижалась к моей груди – Ты… ты сказал, что простил меня… Так почему же.... Я хочу знать! Объясни, прошу!

Я дал ей некоторое время успокоиться, а потом заговорил, стараясь максимально необидно объяснить девушке, что она мне не нужна. Вообще.