Алла Полански - Верь только сердцу

– Что ж, давай поговорим сейчас, раз тебе невтерпёж. Говоришь, я тебя использовал. А ты сама? Разве ты меня не использовала? Разве тебя когда-нибудь интересовало, что у меня на душе, как идут мои дела, что меня волнует? Тебя интересовали только две вещи во мне – деньги и постель, и если бы одна из этих составляющих твоего пристального интереса ко мне вдруг исчезла, ты, не мучаясь угрызениями совести, мгновенно бы оставила меня, – он вдруг замолчал. Сел на скамейку, потер ладонями лицо. Через минуту заговорил опять, откинувшись на спинку скамейки и прикрыв глаза, тон его стал гораздо тише и спокойнее. Мужчина словно рассуждал вслух: – Я думаю, что наша связь полностью исчерпала себя. Ты немало попользовалась мной и моими деньгами. Я купил тебе прекрасную квартиру и машину, ты ни в чём не знала отказа в своих потребностях. Что касается чувств, то надо честно нам обоим признаться, что их и не было никогда ни с твоей, ни с моей стороны. А сейчас я прошу тебя о последнем одолжении: в память о том, что было между нами, не порть мне торжество, и если не в силах сдержать себя, то просто уйди. Либо ты сейчас вернёшься к гостям, и будешь мило улыбаться.

Он встал со скамьи, вышел и, не оглядываясь, пошёл туда, где гремела музыка, где праздник приближался к своей кульминации, где в это время гости по команде тамады дружно пили за здоровье виновника торжества, даже не заметив, что сам виновник отсутствует. Марина с минуту посидела в раздумье. Потом вздохнула, оправила волосы, приклеила на лицо голливудскую улыбку и отработанной походкой манекенщицы направилась в сторону гостей.

– Алёна, ты не знаешь где Вячеслав Вадимович? Недавно я его видела, а потом он вдруг исчез непонятно куда. В спальне его нет, в кабинете тоже, я весь дом обыскала.

– Я знаю, где он может быть. Он или в беседке, или на скамейке около мальчика. Я сейчас найду его, Ирина Аркадьевна, – и она побежала в сад.

Он лежал на скамейке лицом вверх, одна рука свесилась почти до земли. Рядом в тусклом свете фонаря задумчиво журчал каменный мальчик.

Алёна постояла над ним, вглядываясь в его едва белеющее в темноте лицо. Непонятное, странное чувство вдруг охватило её. Вот он лежит сейчас на скамейке, такой одинокий, беспомощный и беззащитный. И она может дотронуться до него, погладить его по руке, по волосам. Даже поцеловать. И никто в целом мире никогда не узнает об этом. Никто. Даже он. Она воровато оглянулась, опустилась на колени рядом со скамейкой и, медленно приблизившись, едва коснулась губами его родинки на щеке. И тут же отпрянула, вскочила, тронула его за плечо.

– Вячеслав Вадимович, проснитесь. Подъём!

Он открыл глаза, приподнял голову, увидел её, пьяно заулыбался:

– Алёночка, ты?

– Пойдёмте, я провожу вас в спальню.

Он с усилием поднялся, сел на скамейку, широко раскинув руки на её резной спинке, и запрокинул голову.

– Алёна, ты только посмотри, какие невероятные звёзды! Боже мой!.. Ты видела когда-нибудь такие звёзды?!

Она мельком глянула на небо.

– Я вижу их каждый вечер.

– А я давно не видел. Сто лет. Ах, Алёна, Алёна, какие звёзды! Просто невозможные!! Ты иди… Ты ничего не понимаешь. Ничего… Я так устал. Так устал…

Она нерешительно постояла перед ним, села рядом, переложила одну его руку себе на плечо и стала с усилием его поднимать.

– Пойдёмте, Вячеслав Вадимыч. Вам надо баиньки. Вы устали. Сегодня у вас был очень трудный день. Я всё прекрасно понимаю. Поспите, отдохнёте и завтра будете как огурчик. Вставайте же, я вас не смогу одна поднять. Вот и хорошо. А теперь пойдёмте потихоньку. …Да-да, звёзды изумительные, просто совершенно невозможные…

Они добрели в обнимку до дома, медленно поднялись по ступенькам на крыльцо.

– Нет-нет, Вячеслав Вадимович, не туда. Пойдёмте в спальню, – они свернули направо. Она подвела его к двери его комнаты, толкнула её коленкой. Втащила тяжёлого мужчину в комнату, включила свет и доволокла его до кровати. Он плюхнулся на край постели, не отпуская её руку.

– Посиди со мной, а? – заглянул ей снизу вверх непривычно жалким взглядом.

– Мне надо идти. Я должна помочь Ирине Аркадьевне и Свете.

– Останься со мной, будь человеком. Мне что-то нехорошо.

– Я пойду, – она мягко выдернула свою руку из его ладони.

– Иди, – он вяло махнул рукой, – иди. Я не стою твоего внимания. Бросай меня. Все бросайте меня.

– Зачем Вы так, – она неожиданно для себя погладила его по голове. Волосы его оказались мягкими. Он непослушными руками перехватил её руку, неловко уткнулся губами в неё.

– Иди, – и он, отпустив её ладонь, рухнул на кровать.

– Спокойной ночи, Вячеслав Вадимович.

Ей никто не ответил. Она вздохнула, выключила свет и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. С минуту прислушалась, что делается там, за дверью. Было тихо, и она побежала докладывать Ирине Аркадьевне, что хозяин уложен в кровать и спит. На кухне Света, Вероника и Нина Петровна мыли посуду, укладывали в холодильник оставшиеся продукты. Сергей и Мишка заносили в дом стулья.

– Носи со столов всё, что там ещё осталось, – скомандовала Света, и Алёна помчалась на лужайку.

***

Он проснулся почти в полдень. Жутко болела голова, просто раскалывалась пополам. Во рту была страшная сушь, а в руках и ногах – слабость до противной дрожи. На столе, на подоконнике в вазах и горшках, и даже на полу в небольшом серебряном ведёрке для шампанского стояли букеты цветов. С трудом поднялся, подошёл к шифоньеру, глянул на себя в зеркало. Фу, ну и морда у него, как мятая несвежая подушка. Веки набухли и покраснели, под глазами мешки, а волосы сбились в мочалку. Пошёл в ванну, долго плескал себе в лицо холодной водой. Потом просто сунул голову под струю воды. Немного полегчало. Стал вспоминать, что было вчера. Поздравления и застолье в офисе помнил отлично. Всё было чинно и торжественно. Коллеги и подчинённые подарили ему коллекционную бутылку вина и японский дипломат-органайзер из натуральной кожи со встроенным в него ноутбуком. Дорогая штука, должно быть. Первую часть вечеринки дома он тоже помнил, а вот дальше пошли провалы в памяти.

Помнит, как танцевал с Алёной – она вчера такая красивая была, а Маринка потом шипела на него за это. Кажется, с ней полный разрыв, и, отлично, а то он уже и не знал, как бы поделикатнее от неё избавиться. Помнит, как его посадили на стул, и Андрей с Василием поднимали его тридцать шесть раз под аплодисменты и свист. Потом он, вроде, в саду плакался Андрею в жилетку на свою несчастную одинокую долю. Помнит, как лежал на скамейке и любовался звёздным небом. Потом Алёна волокла его в дом, укладывала спать, а он тянул её за руку. В постель звал что ли, козёл старый? Нет, всё, он больше алкоголь в рот не возьмёт. Как выпьешь, так из человека в полного идиота превращаешься. В прошлом году чудил, потом несколько дней не мог в глаза домашнему персоналу и подчинённым смотреть, стыдился. Вчера тоже отчебучил.