Владимир Великий - Сатана

Историчка появилась в школе через минуту после звонка, на дворе и в школьном коридоре уже никого не было. На чиновника учительница позитивного впечатления не произвела. Это была довольно пожилая женщина, очень худая, в очках. Левое стекло очков было сильно треснуто, поэтому на морозе покрылось не то инеем, не то какой-то белой оболочкой. Узнав о том, что из райкома партии будут проверять ее урок, подслеповатая учительница по-женски запричитала. Анна Петровна, так ее звали, трясущимися руками принялась протирать очки. Неосторожным движением пальцев она окончательно раздавила треснувшее стекло, остатки его упали на пол. Из пальцев сразу же потекла кровь. Однако женщина, находясь в нервном напряжении, этого не замечала.

Привести в «действие» историчку удалось минут через пять. И все это было сделано благодаря Александру Ивановичу, который не только умело использовал свой богатый запас благородных слов для успокоения женщины, но и даже пожертвовал свой носовой платок для «уничтожения» слез из глаз несчастной. Он же убрал с пола остатки разбитого стекла. Урок истории начался через десять минут после звонка. Анна Ивановна сумела продержаться только первый час занятий. То ли от волнения, то ли от незнания материала, она не могла ничего разумного преподать детям. Путалась она и с датами. Киселев, сидящий на последней парте возле гостя, прекрасно ощущал проблемы своей коллеги. Инструктор райкома партии сидел с очень важным видом и все что-то записывал в свою толстую тетрадь. Историчка изредка бросала жалостливый взгляд в направлении чиновника и еле сдерживала свои слезы, второй час занятий она уже вести не могла. Прекрасно понимал это и Александр Иванович. Он предложил женщине занять место на задней парте, а сам решил побеседовать с восьмиклассниками по вопросам аграрной полититки партии. Как-то незметно в живой разговор вмешался и Федор Иванович. На зависть историчке, угрюмо наблюдающей за сидящими в классе, и на удивление партработника, трудовик показал довольно неплохие знания по обсуждаемой теме. Хотя никто его об этом и не спрашивал. Федору Ивановичу уж больно хотелось просто «выплеснуть» чиновнику все то, ради чего он довольно часто и долго просиживал в деревенской библиотеке.

Разбора проведенного урока не было, всем было ясно, провал страшнейший. Простился партийный чиновник с небольшим коллективом учителей очень сухо, подчеркнуто служебно. Он не забыл в очередной раз успокоить и Анну Ивановну, заверив ее в том, что ничего страшного не произошло и не надо переживать. Через неделю назаровцы узнали, что чиновник своего слова не сдержал. В районной газете под рубрикой «Из партийной жизни» появилась довольно объемная информация, что партийная организация совхоза «Путь Ильича» не уделяет должного внимания воспитанию подрастающего поколения на историческом опыте КПСС. После посещения Сивухинской восьмилетней школы давался анализ урока истории. Анна Ивановна, прочитав свою фамилию в газете, на следующий день вообще не пришла в школу, тяжело заболела. Через год ее не стало.

Для учителя труда и физкультуры Киселева после выхода этого номера газеты жизнь пошла как нельзя удачно. В статье приводилась фамилия учителя Киселева, который глубоко знает марксистско-ленинскую теорию, активно пропагандирует решения партии. Трудовик был очень счастлив тем, что об его персоне стали говорить не только в деревне, но и за ее пределами. Изменилось отношение к нему и со стороны женщин-педагогов. Они стали чаще заглядывать в глаза единственному мужчине, прислушивалсь к его советам. Директриса усадила Киселева по правую руку от себя, раньше он довольствовался последним стулом и то возле двери.

Через три месяца Федор Иванович добровольно вступил в ряды ленинской партии, через год был назначен управляющим отделением соседней деревни Назаровка. Молодость, хозяйственная хватка, прилежание, принципиальность, унаследованная от отца, позволили новому управляющему навести определеный порядок на ферме. До образцового порядка было, как до космоса. Лично сам Киселев в космос быстрее бы слетал, чем ферма изменилась. Бывший учитель прилагал все для того, чтобы его и здесь заметили. Мужчина сам не стеснялся работать, когда время позволяло, садился за штурвал комбайна или копнил сено. Люди, заметив усердие новенького, стали тянуться к нему. Советовали сделать то или иное дело лучше. Это радовало руководителя. К сожалению, на самой ферме было плохо, причиной этому была пьянка. Она на нет сводила усилия небольшого коллектитва селян.

Особенно «отключалась» деревня от производственной жизни в дни советских праздников, не говоря уже в дни свадьб. Как правило, «пьяное» мероприятие длилось два, а то и более дней. Все было законно, в деревне никто этот регламент не нарушал. Не мог нарушить этот неписаный закон и райком партии. Любая свадьба, как правило, из мероприятия после своего окончания перерастала в мелкие кутежи. Попойки, в которых участвовало от одного до нескольких десятков человек, в значительной степени подрывали производство, нередко приводили к мордобою, разрушали семьи, калечили судьбы детей.

Сегодняшняя свадьба была не в планах управляющего, да и для посевной в целом. Киселев про себя все и вся проклинал на свете, что после теплых поистине весенних дней пошел небольшой дождь, который перерос в затяжной, а потом лил почти целый день как из ведра. Несмотря на капризы природы, коммунист не хотел сдаваться. Сам сел за рычаги трактора, но все было бесполезно. Гусеницы «ДТ-54» утопали по самые «уши», не говоря уже о сеялках. Пришлось сдаться и самому звонить в управление совхоза. По-настоящему угасшим голосом Киселев информировал старшего начальника о сложной обстановке с посевной. Директор и сам переживал за назаровчан, через пару километров соседний совхоз на всю катушку сеял. Дождь прошел и там, но как-то быстро, напитав землю к посевам. На земле назарочан дождь почему-то остановился, остановился на довольно приличное время. Тяжело было на душе у Федора Ивановича. Уж больно времени много потеряли из-за этой непогоды. Мужчина вдвойне переживал, это была его первая посевная в Назаровке, первая и в жизни как для руководителя.

Свадьба начиналась в двенадцать часов дня. Однако пьяные односельчане показывались «досрочно» то там, то здесь. Это в очередной раз раздражало Федора Ивановича, особенно еще и потому, что он сам не пил. Бывало в день своего рождения или жены немножко пропускал, да и то по рюмочке. Да и не до выпивки было. Уходил в контору очень рано, а домой приходил очень поздно. Он постепенно втягивался в такой ритм работы. Киселев даже Бога благодарил за то, что у них с женой не было детей. Не до них ему было. Рассуждая о своей жизни в эту ненастную погоду, честно говоря, Киселев даже не хотел идти на свадьбу. Он бы и не пошел, ежели бы не «производственный» этикет. Мужчине не нравились эти пьянки, которые редко не обходились без драки или поножовщины. Уж больно буянили крестьяне, когда пропускали в свой желудок пару, а то и более больших граненых стаканов первача. Наверное, в Сибири были и хорошие, спокойные свадьбы с советскими, партийными атрибутами. Про них в районной газете писали. Провести свадьбу по-советски, без умопомрачительного употребления спиртного обещала и секретарь парткома совхоза Галина Федоровна, бывшая учительница. Но увы… Время шло, все оставалось только на бумаге. Да и вскоре она сама рассталась с партийным креслом по причине пьянства. «Партейный» вожак спиртное не пила, а вот муж был явный алкоголик. Что только ни делала со своим супругом первая коммунистка совхоза. Молодая женщина грозилась развестись, иногда спала в конторе в своем кабинете, дабы заставить свою половинку страдать по любовной линии, даже возила своего супруга к бабкам. Никто и ничего не помогало. Не помог и райком партии, когда Галину Федоровну за низкий уровень воспитательной работы в семье освободили от должности секретаря партийного комитета совхоза. Муж и это перенес, но с пути «зеленого змия» не свернул…