Владимир Великий - Сатана

Все, о чем думала молодая мать в эту ночь, сводилось к единой мысли, к единому порыву: необходимо покидать деревню и ехать в город. Несмотря даже на то, что в данный момент у нее не было настоящей подруги, для селян она была и оставалась «гулящей». Не ожидалась помощь и со стороны родителей Нины Кулешовой. Им было в данный момент не до Евы. Да и материальное положение молодой Евы Крот было довольно плачевное. Даже очень. Остались последние пять рублей…

Наступающее утро Ева встретила с твердым намерением уехать из Водяного. Дочурка еще продолжала спать и это радовало молодую женщину. Самым важным для дальнейшего устройства в городе девушка считала наличие хоть каких-либо документов. К сожалению, у нее в данный момент ничего не было. Паспорта, как такового не было, не было и свидетельства об окончании восьмилетней школы. Ни разу она не видела и свидетельство о рождении. На какой-то миг все планы у молодой хозяйки рухнули. От отчаяния ей хотелось плакать. Однако, откуда ни возьмись, в душе и в голове блондинки появился очередной огонек надежды на разрешение возникшей ситуации. И это сдерживало порыв отчаяния девушки. Кротиха, оказавшись во власти дум о реальной жизни, все чаще и чаще отходила от паники.

Надежда найти свое свидетельство о рождении у Евы ни только не угасало, наоборот, с каждой минутой укреплялась.

– Не могли же ее, девочку, Еву Крот без свидетельства о рождении взять в школу, тем более, при таком строгом директоре школы?», – задала себе вопрос молодая Кротиха, и тотчас же приступила к поиску жизненно важного для него документа.

Сфера поисков документа была очень узкая, небольшая. В избе, как таковой, мебели не было. У Кротов был только один комод, да большой сундук из крепких деревянных досок, обитый по краям тонкой жестью. Комод состоял из четырех выдвижных полок, на которых складировалось немудреное имущество обитателей избушки. Еве отводилась самая нижняя полка. Необходимого документа в предмете мебели не оказалось. В сундуке лежало также кое-что из одежды. Нашла здесь Ева и небольшую картонную коробочку, она лежала на самом дне сундука, в самом углу. Развязав ленточку красного цвета, которой была перевязана коробочка, Ева открыла ее. На дне коробочки лежало несколько документов, аккуратно завернутых в черную тряпку. Ева чуть-чуть не подпрыгнула от радости, когда наверху стопки бумаг увидела свидетельство о рождении, на титульном листе которого был изображен герб РСФСР. В том, что этот документ принадлежал именно Еве, она уже не сомневалась. И в этом она не ошиблась. Дрожащими руками девушка развернула свидетельство о собственном рождении и от радости заплакала. Убористым подчерком в левой части бумаги была написана фамилия, имя и отчество народившейся, указывалась дата и место рождения Евы. Название деревни Гольдштайн мало о чем ей говорило. Впервые в жизни она прочитала и данные о своих родителях. Отцом девушки значился Петр Крот, имя мужчины также для нее ничто и ни о чем или о ком, не говорило. Оба родителя были по национальности немцами. Кроме свидетельства о рождении в коробке был молитвенник на немецком языке. Маленькая книжечка была очень ветхой, с протертыми и пожелтевшими от времени страницами. Полистав молитвенник, Ева поняла, что дальше нет смысла его разглядывать. Немецким языком она практически не владела, несмотря даже на то, что она его изучала в школе и довольно часто слышала разговор матери и отчима на немецком языке.

Неожиданно для себя блондинка обнаружила в середине молтивенника небольшой листок бумаги, сложенный вчетверо. Бумага пожелтела от времени и очень трудно читалась. Очень короткое письмо адресовалась Елизавете Крот. Оно было написано чернилами. Кое-какие слова из-за корявого почерка Ева не понимала, некоторые слова из-за ветхости бумаги нельзя было вообще разобрать. Несмотря на все это, Кротиха поняла содержание письма. Мужчина спрашивал у Елизаветы о том, как назвала она первенца и как его здоровье. В письме также сообщалось, что у Петра все нормально и он жив, здоров. В конце письма стояла дата написания: апрель, 1942 год. Все остальные документы Ева смотреть не стала. Время поджимало. К тому же, письмо Петра к матери, как и другие бумаги умершей Елизаветы, юную девушку не интересовали. Мать никогда и ничего не рассказывала дочери о своей молодости, тем более о тех, кто когда-то за ней ухаживал. Ева даже сейчас не могла понять того, почему мать все это держала в тайне и практически ни разу не говорила с ней о своем муже или об отце своей дочери. Все это и многое другое Елизавета унесла с собой в могилу, так и не раскрыв тайн, которые интересовали ее родную дочь.

Разгадывать все эти тайны сейчас Ева считала нецелесообразным, даже не нужным и пустым занятием. Она сейчас жила другими мыслями, другими надеждами. Имея на руках свидетельство о рождении, она могла теперь свободно шагать в будущее, спокойное или тревожное, бедное или богатое, она не знала. Да и ей в этом плане было все равно. Отступать было некуда и некогда. Юная Кротиха наметила свой жизненный план действий и решила его выполнить, несмотря ни на что. Этот план был задуман ею, он являлся ее тайной и главное, ее надеждой…

К десяти часам утра Ева Крот была готова к выходу из деревни. Сборы были недолгие. На себя она одела темно-синее платье, кофту, туфли. Повязала на шею легкую косынку голубого цвета, которая практически была на ней всегда. В сумку из плотной материи черного цвета молодая мама для малышки положила пару самодельных пеленок, да одно платьице. Все это составляло «гардероб» новорожденной. Продуктов, как таковых, в доме не было. Продукты для себя и для дочки Ева намеревалась купить в магазине, который находился на пути к разъезду. Избушку Ева закрыла на замок. Она твердо знала о том, что в это пристанище больше она никогда в жизни не вернется. Ключ, даже не зная почему, она положила к себе в сумочку.

На пути в магазин Еве из жителей деревни никто не повстречался. Это ее очень радовало. Кротиха всегда переживала, когда кто-либо из селян при встрече с ней специально отворачивал в сторону свою голову или проходил мимо нее , как будто не замечая. Девушка болезненно все это переносила. В голову приходили порою довольно дурные мысли, от которых ей иногда не хотелось жить. От всего дурного, от желания покончить с собою, которое нередко приходило в голову, блондинку спасало только наличие подруги Нины…

К удивлению Евы в магазине кроме продавца никого из людей не было. Она купила пышную булку белого хлеба за 25 копееек, килограмм пряников, двести граммов вафлей, бутылку лимонада. Все сладости для нее были любимым лакомством. Белый хлеб и пряники любила малышка. Получая от матери корочку белого хлеба или большой пряник девочка любила «возиться» с полученным лакомством. Она сосала пряник и от удовольствия причмокивала. Если лакомство выпадало из маленьких ручек, то малышка тотчас же ударялась в громкий плач. Ева, изучив повадки своего дитя, старалась быстро реагировать на пропажу лакомства. Девочка, получив лакомство, опять утихала, иногда и надолго. Молчание и спокойствие ребенка было на руку Еве. Молодая мать имела возможность хоть чем-то заниматься по дому.