Нила Кинд - Итальянский этюд в ковидных тонах

– Грубость?! Это ваши слова «Я не могу вам этого позволить»? – он рассмеялся. – Полина – вы прелесть.

– Я ваша должница. Просите, что хотите! – весело продолжала она.

– Прямо вот что хочу? – улыбался он, радуясь её счастливому виду. – Хочу ваш автопортрет, помните? И хочу, чтобы мы перешли на ты.

– Автопортрет обязательно напишу, а к обсуждению второй просьбы вернёмся завтра, – Полина чувствовала такую лёгкость оттого, что так удачно решилась проблема с жильём, что даже позволила себе немного игривости в голосе.

– Почему завтра?

«Потому что сегодня ночью, когда мы будем смотреть на звёзды, мне будет спокойнее, если мы останемся на вы», – ответила она ему мысленно. Ответить вслух забыла, он догадался по выражению её глаз, что она хотела сказать.

– Это ещё не весь список, – произнёс он с показной серьёзностью.

– Выкладывайте! – разрешила Полина, глядя на него сияющими глазами.

– Хочу, чтобы мы вместе завтракали, хотя бы иногда, – поторопился добавить он, пока сияние в глазах Полины не сменилось строгостью.

– Обещаете варить такой же вкусный кофе? – постаралась отшутиться она.

– Обещаю.

– Это всё?

– Нет… Но боюсь, что, если я продолжу перечисление, вы решите, что комната того не стоит.

– Я не буду выполнять всё, лишь то, что смогу. Но мне интересно услышать, о чём вы ещё мечтаете.

– О том, чтобы мы… вместе ужинали, – сказал он осторожно.

– Так… А ещё?

– Остальные пожелания смогу открыть только после того, как вы выполните мою вторую просьбу, – его глаза опять крепко удерживали её на своей орбите.

– Значит, вернёмся к разговору завтра, – выдохнула Полина, отступая к двери. В руках она держала несколько своих холстов, остальные вещи нёс Витторио.

– Оставьте здесь хотя бы картины. Я буду ими любоваться.

– Нет, мне они не нравятся, это просто ученические пробы, я буду их использовать как основу для написания новых.

Когда «переезд» завершился, Витторио напомнил Полине о необходимости захватить с собой какую-нибудь кофту на вечер и ночь.

– А угощение для нашего кота захватим? – вспомнила она.

– Выбирайте в холодильнике всё, что, по вашему мнению, он оценит по достоинству, – Витторио протянул ей пластмассовую кювету, ощутил прилив нежности, когда Полина открыла дверцу холодильника, картина была по-семейному тёплой…

В машине она спросила, как прошла его встреча с её бывшими «соседками», легко ли они отдали незнакомому человеку её вещи, на каком языке он с ними разговаривал.

– На сильно ломаном русском, – покаялся Витторио, – а потому узнал о себе много интересного. И… о вас.

– Обо мне? – растерялась Полина.

Он посмотрел на неё с ласковой усмешкой.

– Не волнуйтесь, они не сказали ничего, что бы я уже про вас не знал. Кстати, они говорили тоже на «сильно ломаном», хорошо, что моих знаний хватило, чтобы понять.

*

– Офигеть, какого классного чувака хапнула себе наша непорочная дева!

Арчетри (посёлок в 2 км к югу от Флоренции). 18 июля 2019 года.

Рыжий кот попался им сразу, как только они, оставив на стоянке машину, направились к зданию обсерватории. Словно поджидал их.

– Кис-кис, – тут же позвала Полина, открывая пластиковую кювету, которую несла в руках в расчёте именно на такую встречу.

Кот с важностью подошёл, неторопливо понюхал угощение, только потом потёрся головой о руку Полины, будто бы говоря: «Ну ладно, угодили», и приступил к еде, выложенной Полиной на траву.

– Завидую ему, – не удержался от вздоха Витторио.

– Вы проголодались? – Полина выпрямилась, хотя всё равно смотрела на Витторио снизу вверх.

Он замешкался с ответом, глядя в её глаза и видя в них заботу, сказать о том, чему он на самом деле позавидовал, не смог, нужно было оформить это шуткой, а шуточный тон сейчас оказался ему недоступен. Он чувствовал, как в нём нарастает волнение по поводу предстоящей ночи. Пожалуй, хорошо, что она отказалась переходить с ним на ты.

– Да, немножко, – наконец произнёс он. – Когда проголодаюсь совсем, а главное, когда проголодаетесь вы, съездим пообедать, в километре отсюда есть неплохая пекарня.

– Хорошо, – кивнула она и, снова наклонившись, погладила кота, который в этот раз даже соизволил извлечь из себя что-то похожее на довольное мурлыкание.

Первое, что бросилось в глаза, когда они вошли в кабинет Витторио, опять же был тот самый кот.

– Всё-таки он вам поразительно удался, я повешу под картину полку, чтобы ему было куда ступить, когда он проснётся, – сказал Витторио. Полина польщённо рассмеялась.

– Полина… Может, вы останетесь и поработаете рядом со мной, нужный вам вид перед вами, – он распахнул створку окна. У Полины опять перехватило дыхание от красоты открывшегося пейзажа.

– Я бы с удовольствием, но… разве я не буду вам мешать? Вы же помните, как много места я занимаю…

– Зато я занимаю мало. Я отодвину свой стол в сторону, чтобы не загораживать вам окно, мне нужен пока лишь мой компьютер.

– И будет сильно пахнуть масляными красками…

– Мне нравится запах краски. К тому же окно открыто.

– А у меня от него поначалу болела голова… Даже думала, что придётся вообще отказаться от работы маслом и писать только акварели или заняться графикой… Вы правда не против, если я тут расположусь?

– Полина, я буду счастлив. Обещаю не отвлекать вас.

– Ну хорошо…

Полина вдруг подумала, что сможет воспользоваться ситуацией и дописать портрет Витторио…

Они отодвинули его стол, потом Витторио помог ей разложить мольберт и её складную табуретку. Немного расстроился, что с его места ему не будет видно её лица, оно как раз оказывалось за мольбертом. Усаживаясь за стол, успел заметить, что перед собой Полина поставила не чистый холст, который они привезли с собой, а его вчерашний портрет. Улыбнулся про себя. Включив компьютер, понял, что вряд ли сегодня сможет думать о работе. С коллегами из Аризоны они трудились над общим проектом, ему нужно было обработать новые данные, полученные в ходе недавней вспышки на Солнце, сильнейшей за последние десятилетия. Просидев полчаса и так и не сумев сосредоточиться, он опять посмотрел на Полину. В отличие от него, она, кажется, была увлечена делом. И, в отличие от него, время для неё, кажется, пролетало незаметно, он же измаялся так долго не видеть её глаз.

– Полина, я умираю от любопытства, можно я подгляжу хотя бы чуть-чуть, – не выдержал он.

– Нельзя, – коротко ответила она.

– Вы безжалостны.

– Вы же меня вчера оставили мучиться от любопытства, так до сих пор и не раскрыли секрет, – не отвлекаясь от работы, возразила она шутливым тоном.

– Я же предупредил, что смогу говорить об этом, когда мы перестанем использовать в общении это официальное «вы».