Клёна Королева - Джо

Им было хорошо в ту ночь, но Саша постоянно ловила себя на мысли, что его что-то терзает. В какой-то момент уже после полуночи Джо вышел подышать свежим воздухом. Он вернулся через 15 минут, нервный и расстроенный. Не так Саша представляла себе их первую ночь вместе. И это заставляло её все глубже прятаться в себя.

Он разбил её мечты всего лишь за одну ночь. Одна ночь в Париже, который она так и не увидела. Саше было почти 35, возраст, когда ты выдыхаешь и позволяешь себе всё, что раньше считалось невозможным, неверным и даже неприличным… Возраст, когда ты берёшь ответственность на себя за все свои решения, когда ты понимаешь все возможные варианты развития событий. Если ты идёшь на что-то, в двадцать лет ты просто выдыхаешь и бросаешься во все тяжкие, в тридцать пять ты чётко строишь в своей голове схемы, планы, выстраиваешь свои чувства, осознаешь их и понимаешь, к чему они могут привести. В тридцать пять тебя уже не окутывает облако романтического флёра, часто ты сломана и больше не веришь людям. Но не в этот раз. Саше просто очень хотелось отпустить сознание и разрешить себе любить. Она сознательно закрывала глаза на все мелочи, которые были не в её пользу. Его постоянные телефонные звонки, когда он уходил от неё, и она не могла поймать его взгляд, чтобы понять, о чем он думает. Саша просто хотела снова стать любимой и любить. И снова ей стало больно.

Прошло уже много лет с того момента, как боль была с ней последний раз. Все годы после боль была уже другой, она не давила заострённым концом в грудь, ломая кости, она просто лежала тяжёлым грузом на грудной клетке, цепляясь крепко за плечи, заставляя их опускаться, а мышцы болеть по вечерам. И вот случилось странное. Она смогла убрать эту боль. Нет. Не навсегда. Она просто поменяла её на другую. Та другая вернулась и с ещё большим остервенением впилась остриём в горло, стало тяжело дышать, раскроила кожу в области сердца, долго возилась, казалось бы даже притихла, а потом резко с наслаждением вонзила свои зубы в него, в её сердце, спрятанное за шрамами. У неё было их достаточно, гораздо больше, чем она смогла бы выдержать, если бы они все единовременно стали кровоточить. Но появились они всё же один за одним, что делало их существование приемлемым. Один заживал, покрывался коркой, и через некоторое время появлялся новый, и так все эти годы.

Что же вызвало эту боль? Она знала ответ. Мы сами всегда ответственны за всё, что с нами происходит. Она знала это на пути в Париж в тот вечер. Город, в котором она провела ночь, но который так и не увидела. Ёе замок, выстроенный из песка мыслей и надежд, рассыпался и смешался с серостью уже других мыслей. Она получила то, что хотела и даже намного больше. Повторила бы она этот опыт ещё раз? Да. Она всегда выбирала эмоции в любом их проявлении. Они давали ей дышать полной грудью. Она чувствовала себя живой. В тридцать пять ты переживаешь всё гораздо быстрее, быстрее встаёшь с колен, отряхиваешься и идёшь дальше… вперёд. Ты знаешь наперёд, сколько бы дней ты не оплакивала свои израненные чувства, это ничего не поменяет. Просто найди плюсы в ситуации и иди дальше. Нельзя стоять на месте. Это убивает гораздо быстрее. И сегодня, после этого странного дня и ночи, она пила свой кофе, долго молча смотрела в окно на проезжающие машины. Она молчала сама с собой. Ей нужно было время. Она была не готова дать мыслям встретиться с чувствами. Не время. Нужно пару дней, чтобы забыть. Человеческий мозг устроен так, что мы быстро все забываем. Не полностью, конечно. Наша сознательное отправляет всё, что причиняет нам боль в бессознательное, заменяет одни картинки другими. Быть может через пару дней она будет помнить лишь того парижанина на улице, которого она увидела у входа в отель, с копной светлых кудрявых волос, выходящего из своего подъезда с дочкой лет пяти на руках в красивом, таком парижском, пальто. Возможно он провожал её в садик, а может они собирались поехать к бабушке, живущей в одном из пригородов Парижа. Кто знает. У каждого своя история. Каждый ответственен за свои поступки. Каждый идёт туда, куда сам выбирает. Каждый должен принимать последствия своих действий. Она приняла. И пошла дальше. Но она уже знала, что не сможет забыть.

Утром все четыре часа обратно они ехали молча. Он молчал и за завтраком, один раз дежурно поинтересовавшись, всё ли хорошо. Саша тоже замолчала. Она просто не знала, какие слова найти, чтобы они не звучали глупо, нелепо или бестактно в тот момент. Он выходил на встречающихся по пути заправках, звонил кому-то, громко о чём-то спорил и возвращался в машину, отстранённый и внешне совсем чужой. Она старалась смотреть в окно и всем своим видом показывать безразличие к происходящему.

Через четыре часа он высадил её у дома, быстро произнёс: « я позвоню позже » и исчез. Уже через пять минут Саша поняла, что он заблокировал её во всех мессенджерах. Больше Джо не было в её жизни, но он продолжал жить в её голове.

Два последних дня в Бельгии без Джо Саша без остановки рыдала, как будто прорвалась плотина, сдерживающая её чувства последние годы. В первый же день в Петербурге она отменила все встречи и начала бегать. Бег всегда был для неё самым ненавистным занятием в жизни. Даже в школе она никогда не бегала или была последней. Но сейчас она научилась его любить. Ей казалось, что когда она бежит, её мысли и боль остаются где-то позади, словно не успевают за ней. И она с каждым днём бежала все дальше. Ни дождь, ни снег, ни ледяной ветер не могли её остановить. Когда через несколько минут бега мёрзли руки, мозг словно переключался на них и это приносило облегчение.

В те дни без него ей часто снился один и тот же сон.

Она видела себя в театре, почему-то она пришла туда со своим бывшим психоаналитиком. Два года назад она вела один британский проект и работала по 12 часов в день. У неё был свой психоаналитик – еврей, живущий в Лондоне. Он старался держать её в этом бешеном ритме, убеждая, что она счастлива, участливо интересуясь, комфортное ли у неё кресло и хороший ли кофе она пьёт. Каждый свой приезд он брал её с собой в театр. Они много и подолгу разговаривали после спектакля. И сегодня во сне она была с ним в театре. В маленький плохо освещённый зал еще продолжали заходить люди, когда вдруг на сцене появились актёры и начали о чем-то разговаривать. Было ощущение того, что актёры уже начали играть, не обращая внимание на то, что в зале ещё не полностью погас свет, и люди продолжали заходить и искать свои места. Её психоаналитик сел по диагонали, чуть правее от неё, на первых рядах. Он сидел спиной к ней и с интересом наблюдал за происходящим на сцене. Саша оказалась на последнем ряду.

И вот, в какой-то момент, когда она попыталась понять, о чём говорят актеры на сцене, к ней повернулся впереди сидящий красивый молодой человек со светлыми волосами. Он долго смотрел на её руки.