Кейтлин Крюс - Свадьба без согласия невесты

Это позволяло мне возвращаться домой после долгих прогулок по парку грязной и растрепанной, проходить в свои комнаты прежде, чем мой внешний вид вызовет обычные оскорбления, возмущение и угрозы, призванные научить меня вести себя как леди.

Я осторожно пробралась в гостевое крыло, обходя комнаты, которые были отведены для членов семьи и друзей моего отца. Я знала, что есть только одно место, куда мой отец осмелился бы поместить такого богатого и влиятельного человека, как Хавьер Дос Сантос. Только одно место подходит для жениха с такой грозной финансовой репутацией. Мой отец, возможно, и выгнал Хавьера из дома десять лет назад, но теперь, когда он был желанным гостем и собирался жениться на правильной дочери, Дермот Фитцалан не пожалел бы для него никакой роскоши.

Я направилась к новой двухэтажной пристройке для гостей, где моя бабушка доживала свои последние дни. Это был скорее отдельный дом с собственным входом, но я знала, что могу проникнуть на его второй этаж и прокрасться по галерее.

Я не спрашивала себя, зачем я это делаю. Я только понимала, что это связано с моей печалью о сестре, которую, как оказалось, я едва знала, и со страхом, пульсировавшим внутри меня.

Я осторожно прошла через дверь для слуг, которая скрывалась за гобеленом в конце галереи. Я прижалась к стене и приложила все усилия, чтобы не пропустить никаких признаков жизни.

И я услышала голос.

Его голос.

Командующий. Мрачный. Насыщенный, как темный шоколад и красное вино.

«Приятный», – прошептало что-то во мне.

Я была в ужасе от самой себя. Но я не отступила. Этажом ниже он быстро говорил по-испански, плавно и красиво. Я медленно двинулась вперед, чтобы заглянуть через открытый балкон в большую комнату внизу.

На мгновение воспоминания и реальность переплелись. Я снова смотрела на Хавьера Дос Сантоса издалека. Сверху.

И снова меня поразило, каким земным, каким материальным он выглядел. Давным-давно он был одет в пиджак с фалдами, которые подчеркивали клокочущую в нем жестокость, которую он, казалось, держал в узде с помощью своих широких плеч и гранитного торса.

Сегодня он был в рубашке, заправленной в брюки, которые подчеркивали его мощные бедра. Я только знала, что не могу отвести от них взгляда, но не понимала почему.

Мое сердце снова забилось так сильно и так быстро, что я испугалась.

Я наблюдала, как он запустил пальцы в свои темные волосы, такие же черные и блестящие, какими я их запомнила. Даже годы не осмеливались бросить ему вызов. Он прислушался к мобильному, который держал у уха, склонив голову набок, затем снова ответил что-то по-испански.

С моим испанским я могла уловить если не детали, то общий смысл слов. Деловые интересы в Уэльсе. Что-то о Штатах. И еще более ожесточенные дебаты о Японии.

Он резко закончил разговор и бросил мобильный на стол. Стало тихо, и я слишком остро ощущала собственное дыхание и бешеный стук сердца.

Хавьер Дос Сантос на мгновение замер, сосредоточив внимание на бумагах.

Затем стремительно поднял голову. Взгляд его темных глаз, яростный и уверенный, пригвоздил меня к месту. В красноватой дымке внезапного разоблачения и страха я поняла, что он все это время знал о моем присутствии.

– Привет, Имоджен! – сказал он, переходя на английский с легким акцентом, отчего мое имя прозвучало как заклинание. Или проклятие. – Так и будешь пялиться или хочешь чего-то еще?

Хавьер

Ложь – это то, из чего я создан.

Моим неверным отцом. Моей слабой, зависимой матерью. Ложь, которую они говорили друг другу, всему миру, мне и моим сестрам, сделала меня тем, кем я являюсь сегодня, к добру это или к худу.

В жизни, которую я создал из ничего, никто не лжет. Ни мои сотрудники, ни мои коллеги, ни мои сестры, которые выросли и теперь всем мне обязаны. Ни одна душа на земле.

И уж точно я сам себе не вру.

Так что мне не скрыться от того факта, что первый взгляд на мою невесту произвел на меня не то впечатление, которого я ожидал.

Да, она не Селеста, но она Фитцалан. Значение имеет лишь ее родословная, а также моя сладкая, долгожданная месть. Я заставил ее отца отдать то, в чем он однажды мне отказал.

Я всегда плохо справлялся с отказами. Десять лет назад он не поставил меня на колени, как того хотел Дермот Фитцалан. Напротив, это заставило меня стать сильнее, увереннее. Я знал, что в следующий раз, когда я приду за дочерью надменного и самодовольного Фитцалана, он не посмеет сказать мне «нет».

Я ожидал, что мое возвращение в этот холодный, мрачный мавзолей на севере Франции будет победоносным. И так оно и вышло.

Чего я не ожидал, так это всплеска желания, накрывшего меня с головой при виде ее.

В этом не было никакого смысла. Я вырос в трущобах Мадрида, но всегда хотел лучшего. Всегда. Я гнался за элегантностью и изяществом и собирал их везде, где только мог.

Вот почему я преследовал Селесту. Она была олицетворением грации, элегантная от кончиков ногтей до линии шеи. Ледяная статуя.

Я хотел, чтобы она украсила мою коллекцию.

Девушка, стоявшая передо мной, осмелилась подкрасться к человеку, выросшему в яме со змея ми и шакалами, а теперь попавшему в стаю волков, одетых как аристократы. Она явно была… непослушной.

У нее были золотисто-рыжие волосы – упрямые кудри, которые она и не пыталась укротить. На носу рассыпались веснушки. И на ней совсем не было косметики.

А это значит, что густые черные ресницы и алые пухлые губы – натуральные. И еще это значит, что ей плевать на правила.

На ней было достаточно скромное темно-синее платье, подчеркивающее фигуру, и кожаные сапоги до колен. И никаких украшений.

Я мог бы простить ей прическу и даже отсутствие макияжа – это всего лишь означало, что она не подготовилась к первой встрече со мной так, как это сделала бы идеальная невеста. Но то, как она хмурилась, говорило о том, что она еще меньше похожа на свою сестру, чем я думал.

Селеста была как кремень. Даже когда ей отказали в том, чего она так хотела. О, она устроила тщательно подготовленный спектакль для своего отца, но в ее взгляде не было ничего, кроме расчета. Ее тушь даже не потекла. Она всегда была совершенством, даже в разгар своего выступления.

И тот факт, что меня это все еще раздражает, выдает мою слабость.

– Конечно, это не то выражение лица, с которым ты хотела бы встретить своего будущего мужа, – тихо сказал я.

Я слышал, как она прокралась по балкону надо мной, который дворецкий назвал галереей. «Так себе галерея», – подумал я, бросив насмешливый взгляд на выставленное там искусство. Скучные старые мастера и скучные церковные труды. Ничего смелого. Ничего нового.

Так было, пока не пришла она.