Алиса Игнатьева - Моя маленькая Анна

– Смотри, что я нашла под кроватью, – Дженн протянула матери какой-то предмет. Им оказалась небольшая фарфоровая фигурка – прекрасный юноша в старинной английской одежде. По видимости, так когда-то одевалась английская знать. С робкой улыбкой он протягивал Анне белую розу. Художник мастерски изобразил сложную игру чувств на хорошеньком фарфоровом личике, – юноша будто бы боялся, что его розу не примут, и в то же время страстно надеялся на обратное.

– Он чудесный!.. – улыбнулась Анна.

– Возьми его в свою комнату, – сказала Дженни. – Поставишь на окошко.

– Я слишком стара для столь юных бойфрендов, пусть даже декоративных, – отшутилась мать. – Оставь его себе.

Анна вытащила постельный комплект, небольшую подушку, и они вместе заправили постель Дженни. От белоснежного белья в веселую бирюзовую и розовую полоску сразу стало немного уютней. Анна поволокла чемодан дальше, в свою комнату.

– Тебе помочь? – спросила Дженни.

– Нет, дорогая. Ложись спать. Завтра у нас много дел.

– О, да! Великое множество! – Дженни с удовольствием плюхнулась на застеленную кровать. – Обещай, что как только мы разделаемся с вещами, сразу пойдем гулять! Я хочу посмотреть всё-всё!

– Конечно, пойдём, – сказала Анна, любуясь красивым сонным лицом своей дочки.

Оставшись одна, она быстро заправила постель, выключила свет, разделась, – одежду пришлось сложить на подоконник, – и сразу нырнула под холодное одеяло.

Сквозь незанавешенные окна ярко светила луна, нежно посеребрив листья дуба. Лёгкий ветерок слегка колыхал их, создавая замысловатое мерцание света на стенах.

Анна лежала, прислушиваясь к голосу дочери, напевавшей какой-то невообразимый мотив. Она так устала, что без единой мысли стала проваливаться в сон.

– Мама!.. – громкий шепот Дженн вырвал её из глубокой дремоты.

– Ммм?..

– Мама… это всё ничего… – глаза девушки в темноте казались огромными. – Мы справимся! – она погладила мать по волосам. – Ты у меня такая сильная! Всё у нас будет хорошо…

Дженни подошла к окну.

– Ну и дерево!.. Вот это ветвищи!.. А знаешь, что? – она резко обернулась к матери. – Не удивлюсь, когда через это самое окно к тебе начнут влезать воздыхатели!

– Дженнифер! – возмутилась Анна.

Дженн хохотнула и выбежала из комнаты. В дверях она оглянулась, и сердце её сжалось, – какая же крохотная её мама в этой широкой двуспальной постели. Прямо маленькая девочка. Брошенная маленькая девочка…

«Ничего, – сказала себе девушка, – я буду рядом ине позволю ей загнать себя в депрессию».

Она осторожно прикрыла дверь и пошла к себе.

А Анна обнаружила на подоконнике ту самую статуэтку. Облитый лунным светом юноша с улыбкой протягивал ей свою маленькую розу.

Она усмехнулась про себя: «А вот и первый воздыхатель». Сама того не заметив, Анна погрузилась в сон.

Городок графства Девоншир под названием Эксетер, что уютно расположился посреди бескрайних зелёных полей Великобритании, с первого взгляда влюбил в себя Анну и Дженн. Здесь не было ни одного высотного здания, даже в центре. Затейливые изогнутые улочки с узкими, мощёными камнем тротуарами, своеобразные домики, плотно пригнанные друг к другу и обилие зелени создавали атмосферу далекого-далекого прошлого. Казалось, в любой момент по одной из старинных улиц могла запросто пройтись Джейн Остин, размышляя над новой книгой.

Погода радовала уже которую неделю, – ни одного пасмурного дня. Оказалось, эти места одни из самых тёплых и солнечных в этой стране. В их родном Нью-Йорке в августе обычно стояла назойливая жара. Здесь же, несмотря на безоблачное небо, столбик термометра не переваливал за двадцать градусов по Цельсию. Воздух был свежим, пьянящим, насыщенным ароматами полевых трав.

Мать и дочь, когда не были заняты делами насущными, связанными, в основном, с университетом и покупкой нового автомобиля, всё свободное время проводили вне дома.

Они ездили к Кафедральному собору и были очарованы его впечатляющими размерами и мрачной готической красотой. Побродили по местному парку Ружмонт Гарденс, в дивных Садах Нозернхей. В них росло не так много высоких деревьев, и потому незатенённые лужайки купались в солнце. Позади старого замка Ружмонт, и по всему парку, прямо на траве отдыхали жители и гости города.

Не передать словами, сколько интересных зданий встретили они в этом маленьком городке. Дженн неистово щёлкала фотоаппаратом при виде очередной архитектурной находки. Их удивила и рассмешила улица с претензионным названием «Парламент стрит». В самом узком месте она была шириной всего шестьдесят четыре сантиметра. Проходившая мимо пожилая дама с гордостью поведала им, что это самая узкая улица в мире.

Спокойная река Экс делила город на две неравные половины. Уже за его пределами река расширялась и впадала в Ла-Манш. Анна и Дженн переплывали эту реку на необыкновенном старом пароме, который до сих пор работал на ручной тяге и считался одной из местных достопримечательностей.

Когда Анна приобрела, наконец, автомобиль, своего любимого зелёного цвета, – они сразу же поехали к проливу. Гуляли босиком по сырому песку вдоль воды и любовались красивым пейзажем. Дженн с удовольствием поплавала, а Анна не решилась зайти в холодную воду Ла-Манша, за что была бесцеремонно обрызгана с головы до ног.

И особенно им обеим понравился рынок в центре города. В весёлой шумихе там можно было купить любую еду, от свежих продуктов до готовых угощений на любой вкус.

Жизнь в Эксетере была размеренной и неторопливой. Люди ходили по улицам не спеша, без суеты. Даже студенты, казалось, никогда и никуда не торопились. Наслушавшись от друзей о чопорности англичан и их антипатии к американцам, Дженни с радостью обнаружила, что к местным жителям это совершенно не относится. Они с охотой отвечали на любой её вопрос. Американский акцент выдавал мать и дочь с головой, но ни разу они не ощутили ни малейшего проявления недружелюбия по отношению к себе. Всё вокруг настолько отличалось от их родного Нью-Йорка, будто две параллельные реальности. Даже Анна стала понемногу «высовывать кончик носа из своей раковины», – как говорила Дженн, – интересуясь непривычными для неё нравами горожан.

Минуло уже две недели, как Дженни стала ходить на занятия, а мебели в доме так и не прибавилось. Они настолько привыкли обходиться двумя кроватями и двумя стульями, пользоваться своими чемоданами как шкафами, что не испытывали по этому поводу ни малейшего дискомфорта.

Но однажды утром, обведя хозяйским взглядом зияющие пустоты зала, Анна сказала:

– Так дальше продолжаться не может. Живём как спартанцы.

Они сидели на кухне за барной стойкой, и пили кофе. Дженни пальцем размазывала сливочное масло по булке в виду того, что мама делала то же самое их единственным ножом.