Юлия Добровольская - У нежности на поводу. Три повести и короткая быль в стихах

Город остался внизу и скрылся за перевалом.

Вскоре из виду исчезло и море.

Шины шуршали по гравию узкой петляющей дороги. Яростно стрекотали цикады. В боковом окне плясала голубая луна – играя в прятки с машиной, она то исчезала за деревьями или скалами, то бежала рядом, обратив к ним свою всепонимающую джокондовскую улыбку.

– Ты не грустишь у меня, а? – Спросил Алёша.

– Нет. – Сказала она.

– Вот и хорошо. – Сказал он и снова, поцеловав, прижал к себе Анну.

Так не бывает, подумала она и закрыла глаза.

Алёша расплатился с водителем, и машина уехала. Они остались на пустой дороге под лунным светом.

– Нам туда. – Сказал Алёша, указывая пальцем сквозь заросли.

Анна пригляделась и увидела за ними огоньки.

– Алёша… – Она села на сумку и закрыла лицо.

– Что с тобой?

– Я боюсь…

– Прекрати! – Алёша понял, о чём она. – Сколько можно говорить, тётя Ната не ест маленьких глупеньких девочек! И даже не кусается…

– Алёша-а-а…

– Хорошо! Оставайся тут, я через три недели вернусь. – Он взвалил на плечо свою сумку и сделал вид, что спускается к тропе.

Анна встала и поплелась за ним.

– Нет-нет! Оставайся здесь. – Он развернул её и подтолкнул назад, к дороге.

– Алёшка! – В её голосе звучали слёзы, а вовсе не капризы.

Он положил сумку, обнял Анну и сказал тихо и нежно:

– Пойдём скорей, я соскучился по тебе.

Этого оказалось достаточно.

Встав на пороге просторной кухни-гостиной, Алёша громко сказал:

– Вперёд, мой друг, нас ждёт пылающий очаг и горячая пища. По лестнице со второго этажа сбежала приветливая женщина с живым добрым лицом. Алёша подхватил её с последней ступеньки и закружил, целуя то в одну, то в другую щёку.

– Аленька! А я уж не ждала сегодня – последний автобус пришёл, а вас нет.

– А мы на лошадях. Сто семьдесят лошадей – представляешь?! Анна, заходи!

Анна, всё это время стоявшая за порогом на крыльце, вошла внутрь.

Алёша подошёл к ней, обнял за плечи и представил:

– Это моя Анна. А это моя тётя Ната.

Тётя Ната без церемоний поцеловала Анну в щёку.

– Добро пожаловать. – Сказала она. – Сейчас кушать будем. Алёша, проводи Анну в вашу комнату. Если хотите – примите душ с дороги…

Тётя Ната сразу расположила к себе Анну, и все её опасения тут же были забыты.

Анна и Алёша вышли на крыльцо, освещённое неподвижной луной в окружении звёзд – та взирала на них с чёрного гребня, словно желая удостовериться, что привела путников в нужное место, что они больше не нуждаются в её опеке и теперь она спокойно может закатиться за горы.

Откуда-то тянуло дымком – жгли обрезанные виноградные плети. У Анны снова перехватило горло.

Но Алёша не дал ей загрустить и увлёк за собой.

– Пи-пи – туда, в душ – сюда. – Он показал на две двери в разных концах просторного двора. – Я сейчас.

Он вернулся с полотенцами, мылом и мочалками.

– Раздевайся.

– Прямо здесь?..

– Ты кого стесняешься?.. Эй! Всем отвернуться! – Крикнул он. – Всё. Все отвернулись, а тётя Ната накрывает на стол.

Анна скинула с себя одежду, бросила её на верёвку и зашла в кабину. Алёша быстро разделся и нырнул за Анной.

– Серость городская! – Он засмеялся, видя, как та ищет краны, чтобы открыть воду, наступил ногой на педаль в углу, и из сетки над головой потекла тёплая вода.

Алёша растёр мыльными рукавицами Анну, и пока она мыла голову, вымылся сам.

Когда Анна одевалась, Алёша вдруг остановил её, прижал к своему влажному телу и сказал:

– Так хотел помыться, что не заметил рядом обнажённой женщины.

– Это называется – кто о чём, а вшивый о бане. – Засмеялась Анна.

– Это называется – кто о чём, а я соскучился.

– Но мы не расстаёмся уже четвёртые сутки, Алёша…

– Глупыш мой Малыш. – И он тихонько укусил её за ухо.

Так много признаний за один день она ещё не слышала.

* * *

Открыв глаза, Анна тут же зажмурилась от яркого света: прямо в окно светило солнце, и ситцевые занавески не в силах были удержать его в решимости растормошить всех, кто по глупости своей ещё не выбрался из постелей.

Она села и огляделась.

Небольшая мансарда, обшитая деревом, обставлена скромно, но мило – в стиле новомодных журналов по оформлению жилища под девизом "назад, к природе" или "вперёд, в деревню". Некрашеные полы устелены яркими домоткаными дорожками, у небольшого окна стоит старый письменный стол с двумя тумбами и резными дверями, на нём в глиняной вазе несколько белых чайных роз, в углу рядом с дверью трёхногая вешалка, а напротив – большой потемневший от времени деревянный сундук, покрытый домотканой накидкой, под невысоким потолком висит плетёный из лозы абажур.

Гармонию обстановки нарушали раскрытые сумки, стоящие посреди комнатки, и одежда, брошенная на стулья – по всему видно, ровесники стола.

Под Анной был невысокий топчан с туго набитой периной и одной длинной – на ширину лежанки – подушкой. Топчан стоял в алькове, образованном из двух наклонённых стен, обитых живописными валяными шерстяными ковриками. Анна сразу узнала их – один точно такой же висел у Алёши в спальне.

Кстати, где Алёша? И вообще – как она сюда попала, кто её раздел догола? Она ничего не помнит…

Приняв душ, они сели за стол, и тётя Ната принялась кормить их невообразимыми вкусностями: чебуреки с пылу с жару, салаты, солёные грибы. Всё это они запивали совершенно фантастическим напитком оранжевого цвета с привкусом абрикоса… Ну, разумеется – вот вам и результат!..

Анна встала, потянулась и раздвинула занавески. Под окном зелёной подушкой лежала густая крона, усыпанная райскими яблочками. Если раскрыть окно, можно дотянуться и сорвать…

Она взвизгнула от неожиданности – кто-то взял её сзади за талию.

Инстинктивно сжавшись в комок по причине абсолютной обнажённости, она обернулась и снова вскрикнула: за её спиной стоял Алё¬ша, а за стёклами его очков вместо глаз были две огромные клубничины.

– Почему ты не спрашиваешь: бабушка, для чего тебе такие красные глазки?

– Алёшка!.. – Анна пришла в себя и пыталась вырваться из его рук, чтобы что-нибудь накинуть на себя.

Но Алёша крепко держал её за плечи.

– Нет, ты сначала спроси у бабушки!

– Бабушка… – Анна хохотала. – Бабушка… для чего…

– Для того, внученька, чтобы ты их съела. – И он, достав ягоды, поднёс одну к её рту.

Анна откусила, а он лизнул её губы.

Она привела комнату в порядок: одежду повесила на вешалку, заправила постель, сумки поставила в угол за сундук.

Вынув из сумок бельё, книги, умывальные принадлежности и прочие мелочи, она раскрыла тумбы стола, чтобы уложить туда всё это. Полки были застелены чистой белой бумагой и пахли лавандой. Анна заметила, что в глубине лежат букетики сухих трав, достала один – это и была лаванда.