Жаклин Бэрд - Непристойное предложение

– Уверяю тебя, Моника, намерение жениться на Кэти не имеет к тебе никакого отношения.

Кэти замерла на месте. Ее неприятно поразило то, что он сообщает мачехе о столь важном решении, не испросив согласия самой Кэти. Потом она успокоилась, подумав, что за время ее отсутствия Джейк успел переговорить с ее отцом, а тот, по всей вероятности, поделился новостью с женой. Кэти улыбнулась: Джейк не обманул ее и сокровенным мечтам суждено сбыться. Она сделала шаг к кабинету.

– Тише, Моника, – вполголоса сказал Джейк, – кажется, кто-то идет.

– Джейк, любимый, не волнуйся. Дэвид давным-давно улегся спать, я его совершенно доконала любовными ласками. То ли дело мы с тобой, правда, солнышко? Мы неутомимы. Помнишь, как мы поехали кататься на лыжах и целых два дня не вылезали из отеля?

В ужасе от мачехиных слов Кэти застыла. В одно мгновение все мечты и надежды рассыпались в прах. С замиранием сердца она посмотрела в щелку – и окаменела: Джейк стоял спиной к двери, руки мачехи лежали на его широких плечах. Голос Моники доносился до нее как сквозь вату.

– А знаешь, дорогой, что я подумала? – Моника гортанно засмеялась. – Это даже хорошо, что ты решил жениться на Кэти. Я стану твоей тещей. Под прикрытием родственных отношений нам будет гораздо удобней предаваться развлечениям. А, что скажешь?

Впоследствии Кэти никак не могла вспомнить, каким образом она выскочила из дома. Все мысли были только об обнимающихся Джейке и Монике. Что же это получается? Четыре года подряд Джейк приезжал к ним в гости вовсе не для того, чтобы увидеться с ней, как наивно полагала Кэти; ее слепое обожание он использовал для любовной связи с ее же мачехой…

Двигаясь как в тумане, Кэти поймала такси и велела ехать в «Савой», где остановилась Анна с родителями. Там она упала в объятия изумленной подруги и излила ей всю свою боль, всю горечь от того, что случайно узнала. Родители Анны отнеслись с сочувствием к сломленной горем девушке и предложили пожить у них во время учебы в Париже. Они уезжали на следующий вечер, и Кэти с ходу решила ехать с ними.

Мадам Ла Тур осторожно подбирая слова, убедила Кэти в необходимости утром вернуться в отцовский дом и объяснить причину отъезда. Тем более, что ее ждали только на следующий день.

– Пойми, девочка, тебе не обязательно говорить правду о том, что видела в кабинете. Скажешь, что слишком молода для замужества, что хочешь еще немного порезвиться. Такое объяснение не возбудит подозрений, а твоя гордость не будет задета.

Кэти так и сделала. Выпалила заготовленную фразу перед собравшимися Джейком, отцом и Моникой. Джейк сперва потерял дар речи, потом стал умолять Кэти переговорить наедине, но она была непреклонна и на все просьбы остаться в Лондоне отвечала решительным отказом. Препирательства прекратило появление месье Ла Тура.

Сейчас, лежа в кровати гостиничного номера, Кэти поняла, что пережить эту сцену ей помогло то, что все ее чувства и эмоции тогда умерли. Лишь спустя много месяцев ей удалось справиться с терзающей сердце болью. И то не до конца, как показал прошедший вечер.

Джейк раздобыл у Дэвида парижский адрес Кэти и прислал ей письмо. Кэти долго боролась с собой, старалась выдавить в ответ хоть несколько восторженных строк, чтобы убедить его в том, как прекрасно ей живется на новом месте. Дело кончилось тем, что через пару недель она написала формальное послание, где извещала его о том, что познакомилась с одним студентом, и приписала, что он был прав – между ними действительно слишком большая разница в возрасте.

Каково же было ее изумление, когда она получила пространный ответ. Он, мол, все понимает и надеется, что они останутся большими друзьями. На день рождения она получила огромный букет, еще один на Новый год, потом пришло несколько открыток. Она попалась: остановить Джейка можно было, только объяснив истинную причину ее отъезда из Лондона.

Так прошло два года. Кэти начала позировать, и как только ее фотография появилась на обложке «Вога», Джейк примчался в Париж. Отвертеться от встречи не удалось, но она настояла на том, чтобы он приехал в дом Анны, где находились еще трое – Анна, ее муж и Клод.

Весь вечер Кэти разыгрывала эдакую легкомысленную фотомодель, привыкшую к шумным вечеринкам. Когда Джейк спросил о ее молодом человеке, она игриво прильнула к Клоду и проворковала: «Какой еще молодой человек?» Джейк был вне себя от ярости.

Но когда они ненадолго остались одни, он снова заговорил о свадьбе. В ответ она расхохоталась ему в лицо и заявила, что это может не понравиться Клоду.

– Ты считаешь, что я слишком стар для тебя, не так ли? Что же тогда говорить о Клоде? – взревел Джейк. Он обозвал Кэти потаскухой и с перекошенным от гнева лицом выскочил вон из дома.

С тех пор они больше не виделись. Как следовало из его сегодняшнего поведения, своего мнения о ней он не изменил. Может, это и к лучшему, безрадостно подумала Кэти. Пусть считает ее кем угодно, пусть оскорбляет, но только когда она сама ему это позволит.

Годы работы с Клодом вселили в Кэти уверенность в себе. Она повзрослела, стала самостоятельной женщиной, наивная девочка исчезла навсегда. Из повседневного опыта общения с людьми из мира моделирования Кэти вынесла твердую уверенность в том, что мужчинам доверять совсем не следует. По сравнению с некоторыми представителями мужского пола даже ее отца можно было назвать святым.

Наконец ее стало клонить ко сну. Зевнув, она уютно устроилась под одеялом и забылась неспокойным сном. Начинался новый день.

– Кэти, девонька моя, как хорошо, что ты вернулась. – Довольно вздохнув, отец откинулся на спинку кресла-качалки. В руках он держал чашечку кофе. – Смотрю на тебя и думаю: вовсе ты не похожа на знаменитую Лину Лоренс. Кстати, может, ты хочешь, чтобы я называл тебя Линой?

– Ни в коем случае, па. – Она улыбнулась, вытянула стройные, обтянутые джинсами ноги и положила голову на мягкие диванные подушки. Возвращение в отчий дом прошло гладко, намного проще, чем она себе представляла. Правда, ее неприятно поразила произошедшая в отце перемена. Когда она видела его в последний раз, это был красивый, начинающий слегка набирать вес мужчина средних лет. Сейчас ее встретил страшно располневший шестидесятилетний старик.

На ленч были ростбифы. Перекусив, они расположились в гостиной за чашкой кофе.

– Знаешь, па, я как раз хотела с тобой поговорить о Лине Лоренс.

– Не буду кривить душой, я не в восторге от твоих фотографий на сумках и, тем более, от всех этих статеек, перемывающих тебе косточки, но я понимаю, что без этого нельзя, это как бы издержки шоу-бизнеса. Я и не думал, что моя маленькая девочка будет пользоваться таким успехом. Не сразу к этому привык, если честно.