Леонид Колос - Итальянский карандаш

Андрей замерзал, прижатый к холодной жесткой железяке. Будь он поудачливее, грелся бы в постели упругой и горячей Нинки. В первый момент он разозлился именно на нее. А на кого еще? Он еще раз поставил не пострадавшую ногу на выступ железяки, и поднялся на полметра вверх. И все. Выбраться вверх не получалось. Отдавить боковую доску не получалось. Прибиты насмерть. Все что он видел, собаки и лес ящиков.

Слышала ли Нинка, как он грохнулся? Снег сгладил звуки. Может быть, она стоит у окна и ждет. Из ящика ее окно не просматривалось, заслонял навес. А даже, если она услышала, как он грохнулся, чем она поможет? Ринется, что ли, его вызволять? Так недолго околеть. Скоро послышалось ворчание и покашливание, и Андрей услышал голос.

– Ну и что мы тут делаем? – в проходе между ящиками возник мужчина, который, судя по всему, был сторожем.

Он, не торопясь, с удивлением рассматривал место происшествия: ящик и незваного пришельца. Но, как видно, объяснения, как внутри ящика оказался человек, не находил. Андрей, рассчитывая на человеческое сострадание, жалобно простонал. Сторож не без опаски подошел к ящику, потрогал доски, проверил, как прибиты, сравнивая зазор между досками с габаритами непрошенного визитера.

– Ты по-русски то – понимаешь?

– Ну, – сказал Андрей.

– Что ну? Понимаешь? Или шпрехен зи дойч?

– Понимаю.

– Может, ты диверсант. Реваншист. Кто тебя знает.

– Никакой я не реваншист. Вы мне поможете отсюда выбраться?

– А как ты сюда залез, так и вылазь. А я посмотрю. Очень мне любопытно, как это у тебя получилось.

– Да я случайно сюда попал.

– С неба что ли? А где тогда парашют? – мужчина внимательно изучал шапку снега, упавшую в просвет между ящиками. Но ответа не нашел.

– Какой еще парашют?

– Об-на-ко-венный! Табельный. Какой вам, диверсантам выдают.

– Вы что думаете, я на парашюте спустился? – усмехнулся Андрей.

– А на чем. На летучей тарелке? Необученный человек так в ящик не пролезет. Ну, ты подожди. За милицией уже поехали. Вот завернут тебе руки, тогда и поговорим. Они и разберутся, кто ты и как в секретный ящик забрался.

Сторож ушел. Собаки остались стеречь. Андрей остался мерзнуть. Прошло немало, когда сторож вернулся с монтировкой.

Молча, походил вокруг ящика, примерился, отжал и развел две доски. Андрей кое-как выбрался. Сторож, держа монтировку наготове, вел ковыляющего пленника перед собой. Собаки бежали рядом.

Андрей мог оглядеться. Все пространство, огороженное высоким забором, когда-то было церковным двором. Оказывается, кроме той колокольни, которую он постоянно видел вдали, выходя из института, имелся еще и церковный двор. Сохранившиеся церковные постройки, окаймляющие двор, были превращены в склад.

Пространство самой церкви тоже заполняли ящики, только размером поменьше, и, наверное, полегче. Такие, что их можно было, поднатужась, сюда затащить руками. Зал был неплохо освещен. В церкви было едва теплее, чем на улице. Сторож привел Андрея к достаточно уютному закутку среди ящиков, где располагалось нечто похожее на топчан. Рядом стоял старый ободранный двухтумбовый канцелярский стол, на столе журналы, и немного разномастной посуды.

– Ну, считай, что прибыл, – сказал сторож,– Будем знакомиться. Юрий Леонидыч, меня зовут. А тебя как?

– Андрей.

– Паспорт имеется?

– Студенческий устроит?

Обыск происходил почти в самом центре бывшего церковного зала. С купола строго взирали Иисус, богоматерь и прочие члены божественного клира. Сторож, удовлетворившийся студбилетом, вытянул из-под топчана бутылку и плеснул в стакан.

– Выпей для сугрева, а то окоченеешь, – от неожиданно крепкого, злого зелья. Андрей поперхнулся и закашлялся.

– Не в то горло пошло, – деловито констатировал сторож, – Кто же на вдохе пьет? На вдохе только жидкости проникнуть мешаешь. На паузе нужно пить. Пауза! Понял? Тоже мне. В секретный контейнер залезть соображения хватило, а как пить не соображаешь, – он подошел к Андрею сбоку, выждал момент, резко ударил его меж лопаток и внимательно наблюдал за реакцией. Андрей продолжал кашлять. Сторож приложился еще раз. Крепче, – Что ж ты, брат, так хил? -

Андрей поднял руку с выставленной ладонью, призывая сторожа остановиться. Второй рукой резко на выдохе надавил себе у пупка, повторил так пару раз. И дыхание вошло в норму.

– Это что за фокус? – удивился Леонидыч.

– Между прочим, когда человек поперхнулся, его лучше не по спине дубасить, а при выдохе резко нажать у пупка.

– Ишь, ты! Это кто так советует? Небось, американцы?

– Представьте себе. Я где-то прочитал, американцы так делают.

– У них все ниже пупка. А русский человек бьет меж лопаток.

– Ну а как быть, если ты один? Сам себя со спины не ударишь. Об стенку, что ли биться?– подковырнул сторожа Андрей.

– А русский человек не пьет в одиночку.

– А вы-то один пьете?

– Я не пью, а греюсь. Есть разница. И уж я, не бойся, не закашляюсь. И греюсь не один. Напарник мой побежал милицию для тебя вызывать. А уж если бы мой напарник тебя по спине хлопнул, ты бы, дружок, не встал. Выпить для согрева не грех. Видишь тут ящики деревянные. Если греться «козлом», пожар накликаешь. А жидкостью безопасно. Только своим организмом рискую, ради пользы государства. Понял?

– Жила бы стана родная, и нету других забот.

– Ишь, ты! Чему вас там учат. Ушлые черти.

– Да я свой, – сказал Андрей.

– Все вы свои. Меня не зря поставили технику охранять. Меня не проведешь. Техника, между прочим, секретная. Тут, представляешь, на сколько тысяч!? – сторож указал Андрею на табуретку, сел на топчан и вытянул из-под журналов, лежащих на столе, колоду карт, – Садись, в ногах правды нет. Сейчас проверим, какой ты свой. У вас там иностранные чарлистоны или как их. А в дурака слабо?

– Запросто, – сказал Андрей.

– Ну, перекинемся. Проверим, как тебя научили

Андрей пару раз поддался. У Леонидыча поднялось настроение.

– Русского человека таким, как ты, в дурака не обыграть. Заруби на носу. Мы тут, бывает, со сменщиком перекинемся.

– Ну и кто кого? – спросил Андрей.

– Я его.

– Так он не русский?

– Это почему?

– Сами говорите, русский выигрывает, а нерусский проигрывает.

Леонидыч помолчал, пытаясь понять объяснение Андрея. Не понял и сказал.

– Ты мне мозги не пудри. Русский он. Талантливый паренек. Художник. Он мне такую картинку подарил. Вот эту самую церковь и нарисовал, как живую, правда, без ящиков.

Снова раскинули карты. Снова Андрей проигрывал, надеясь раздобрить Леонидыча. Есть ли еще надежда распрощаться с ним, и повторить попытку, пробраться к Нинке? Он уж будет аккуратнее. Коварная снежная шапка с навеса уже съехала и на втором заходе он не поскользнется. Да только Нинка, поди, уже десятый сон видит. Станешь ей в окно стучать – всех перебудишь. Он решил, что лучше перекантоваться до утра в этой церкви.