Светлана Зубко - Тихое, тихое счастье

– Ляля, елки! – кричит Володя.

Ляля мгновенно останавливается. Слово «елки» ругательное, это значит, хозяин возмущен до предела. Ляля, виновато опустив голову, возвращается к хозяину.

– Как с тобой разговаривать, как тебе объяснять? Ты этому борову на один зуб будешь, он не поймет твоей поэтичности, не оценит изящества, – выговаривал Володя.

«Говори, говори, – думает легкомысленная Лялечка. – Говори много слов, только не повторяй этого ужасного слова „елки“».

А Володя, переживший столько страха за Лялечку, и сам уже понял, что зря так ее поволновал.

Одесса – город, совершенно немыслимый без поэтов!

Поэты – люди, огромное богатство которых в любви к людям, своей земле. А сегодня многие одесские поэты «сделали ноги», то есть, разбежались в разные стороны. Один, очень талантливый, добежал до Австралии. И я вам скажу, почему. Потому, что у Гурвица нет золотого запасу! А ежели б он был?…

То поэтов вылавливали бы сачками, как собак в предутренние часы. И сажали бы их в золоченые клетки, квартиры улучшенной планировки, по-нашему.

И приносили бы им… как это: осетрину в банановых листьях. Или бананы в осетрине… И просили бы:

– Пиши, дорогой… Город ждет… Одесса!

И на каждого поэта, используя опыт КГБ, было бы заведено личное дело. Чтобы знать кто в чем нуждается. И чего от кого можно ждать, какого шедевра, чтобы успеть отредактировать и зарегистрировать в печати.

Конечно, сегодня они (уехавшие) еще пишут, но все больше воспоминания… Так как все они уже живут прошлым, так как настоящая жизнь была тут.

И посещая супермаркеты, и отдыхая на Гавайях, они ловили себя на мысли: «Как она там, Одесса?!»

А приехав погостить в Одессу, они думают: «Хорошо, что я уехал! Здесь уже все чужое».

Да, для того чтобы это было родным, здесь нужно жить! И выживать- несмотря на пренебрежение власть имущих, выполнять свой долг летописца, художника…

И служить, служить людям в том качестве, которым одарила тебе одесская природа!

…Но если и дальше никаких просветов, я тоже разбегусь в разные стороны…

Потому что и моя тонкая душевная структура содрогается от обыденной грубости… Кстати, вот слово «обыденная» произошло от чего? Не от слова быдло? Не знаете… Я тоже.

Поэт, которому приходится писать прозой, – Тихон Смирный.

И он всегда пробьет себе дорогу.

Так получите фокусы в каждом доме! Но говорить о нем вы будете! И удивляться… И восхищаться!..

Разнообразие спичечных эффектов наводит на мысль о том, что министр спичечной промышленности – человек несомненно талантливый, но не состоявшийся… фокусник или пиротехник. А ох как хочется!!!

Талант в землю не зароешь. Вот отсюда и появляется великое множество разновидностей спичек.

1. Спички не возгорающиеся – осколки, отлетая, вспыхивают друг за другом.

2. Спички противопожарные. Горят как бенгальские огни. Светят, но не греют.

3. Спички учебные – не высекают огня, но тренироваться можно.

4. Спички «пшик» – в одно мгновение спички успевают вспыхнуть и погаснуть, издав короткий писк. Дерево спички загореться не успевает, так как сера мгновенно сгорает, издав только звук пшик.

5. Спички – береги ручки. Ручки беречь советуют справедливо, так как момент возгорания серы и сгорание деревянной части спички – 1 момент.

6. Спички семейные – это когда по одной их зажечь нельзя – серы не хватает и приходится складывать 3–4 спички.

7. Спички-ломалки. Дерево спички настолько хрупкое и нежное, что от прикосновения к коробке спички ломаются.

И у кого еще после этого возникнут сомнения, что министр спичечной промышленности – человек, несомненно, талантливый, а талант, как говорится, в землю не зароешь!

В квартиру позвонили. Хозяйка открыла дверь. Перед ней стоял высокий парень в кожаной куртке, вязаной шапке.

– Здравствуйте, у меня умерла бабушка, не найдется ли у вас чем-нибудь ее помянуть?

Хозяйка, поняв, что полноценный человек просить не будет, собрала, чем могла поделиться: и колбаску, и сырок, и хлеб.

– А вина у вас нет?

– Ах да, есть, сейчас погляжу.

Вынесла пол-литра вина и отдала парню. Парень ушел. После хозяйка вышла на балкон и увидела, что к парню подошла девушка, он показал ей пакет с едой и обнял девушку. Они пошли в сторону парка. Потом этот парень звонил не раз в эту квартиру, где ему заботливо собрали сумку.

– У меня бабушка умерла, – снова говорил он.

Хозяйка, оценив ситуацию, поняла, что попалась на крючок.

– А когда умерла твоя бабушка? – спросила хозяйка.

– Полгода назад. А из одежды у вас что-то найдется: свитер, брюки, куртки? Зима скоро, – сказал парень.

– Знаете, кто у меня есть? У меня есть муж-милиционер, – сказала хозяйка. – Он поможет вам устроиться в ЛТП на два месяца. Гособеспечение.

– Спасибо, не надо, – понял парень.

Больше он не приходил. А хозяйка задумалась, почему милиции нет дела до шатающихся по всему городу тунеядцев, нет дела до покоя и здоровья граждан. Да, они же не человекозащищающие, а правоохранительные органы.

Какие неподъемно тяжелые эти дни, какие однообразно серые и безысходные, как звенья цепи огромного якоря, медленно погружаемого в воду… Где найти силы ждать? «Дольше века длится день». Эти слова Чингиза Айтматова можно отнести к каждому писателю. И даже более – к каждому ждущему человеку. К человеку, ждущему даже не признания, нет. Человеку, ждущему быть представленному миру или хотя бы широкому кругу читателей. Среди писателей есть люди, печатающие свои книги тиражом пятьдесят, сто экземпляров. И чаще эти экземпляры оседают на полках у людей, от которых зависит судьба писателей, – у чиновников. Человеку пишущему необходимо быть услышанным. И вот писательница дошла до басни. Трудно найти человека, не знающего басню о стрекозе и муравье. Так как басня – это непреложный атрибут воспитания личности. Многие пишут побасенки, но за настоящую басню берутся единицы. А тут из разных басенок складывается сборник и на этот сборник снова не обращают внимания. А может, все-таки дать человеку возможность и напечатать пять-шесть басен и позволить людям самим решать, нужен ли им этот автор. Она повторяла и повторяла: «И дольше века длится день».

Талант – это девяносто процентов труда. Она познакомилась с этой художницей на выставке. Узнав, что девушка работает художником-оформителем, она восприняла это как счастье. Сказала о том, что мечтает о цветной детской книге. У них началось творческое общение. Художница жила на другом конце города, но недаром она повторяла это слово – «богема». Ия Ивлева. «Видно родители знали, что дочь станет известной художницей и ей нужно красивое имя». Ия Ивлева вставала не раньше двенадцати. Кофе, раздумья утренние… Но первая книга все-таки вышла. Она покорила сердца детей замечательными рисунками, правда, дети сразу стали раскрашивать черно-белые рисунки цветными карандашами, фломастерами. Восемьдесят процентов успеха книги обеспечили рисунки. Какое счастье – найти такого художник! Сразу было договорено об оформлении следующей книги. Ия даже сделала несколько набросков. Потрясающе! Автор была влюблена и в рисунки, и в художницу. Но меланхолия, депрессия, уныние не настраивали художницу на рабочий лад. Во время частых встреч с автором она рассказывала о планах, о взятых обязательствах, о незаконченных панно и несостоявшихся выставках. Художница была в своем амплуа – уставшая от суеты аристократка. Действительно, подумала автор, талант – это девяносто процентов труда. Иначе как же заметят его несомненные достоинства… И автор стала искать других художников.