Алексей Борисов - Глубокое погружение

– Что же вы не поженитесь?

– Да он уже женат… Обещает, конечно, развестись, но даже не слишком старается, чтобы я поверила… Да и где жить? Встречаться, и то приходится, пока родителей нет дома. Мама пойдет на пенсию, и получится в точности по Беранже: «А в сентябре прощай любовь!»

– Как я вам завидую, – с неожиданной искренностью вздохнула Валерия. – Однако, на чем мы остановились? Месье Жан? – на ее губах вновь возникла неуловимо-ироничная и, одновременно, чарующая улыбка. – Куда мы поедем сегодня? В Марсель? Бордо? Может, на самолете в Нью-Йорк? Хотите? Я подойду на роль стюардессы? – она приподнялась с кресла, в служебном полупоклоне склонилась ко мне: – Messeur Jean! Voulez vous un café? 8 8 Месье Жан! Не хотите ли кофе? Нет, нет, подожди секундочку! Театр начинается с вешалки и для артиста! – она вышла из комнаты и вернулась вновь, но уже в «униформе стюардессы» – коротенькой темно-синей плиссированной юбочке, почти полностью открывающей божественной полноты бедра, и голубой сорочке, расстегнутой на две верхние пуговицы, с салфеткой на согнутой руке. – Месье Жан! Как я вам? Voulez vous quelque chose? 9 9 Хотите еще чего-нибудь? – она вновь наклонилась ко мне, и я увидела в вырезе сорочки, как тяжело качнулись ее груди, натягивая и почти разрывая ткань сорочки. Будь на моем месте мужчина… Мама! На авиалинии с такой стюардессой самолеты ломились бы от наплыва пассажиров!

– Un verre d’eau… Et un marceau de pain 10 10 Стакан воды… И кусочек хлеба .

– И… И… О чем еще спрашивают стюардессы? Нет, ну так невозможно! – Валерия рассмеялась, отбрасывая салфетку. – Я так не могу! Одновременно и придумывать, что может сказать стюардесса, и переводить это на французский… Это выше моих умственных способностей! У меня нет профессиональных навыков стюардессы! Орешек, надо написать сначала какую-нибудь шпаргалку! Сегодня я – стюардесса, завтра – медсестра… как в немецком кино! Хотя бы знать, о чем говорить.. В школе, в театральном кружке мы так всегда делали, да! Мы даже ставили «Сирано де Бержерака»! В десятом классе!

– Ты была Роксаной?

– Oui! 11 11 Да! Как ты угадала?

– Дедукция! – я еще раз окинула взглядом ее фигуру. – От тебя, наверное, все мальчишки в классе были без ума.

– Ах, оставь! Но я до сих пор помню заключительную сцену в парке сестер Святого Креста. Ту, в которой смертельно раненный Сирано приходит к Роксане. Со знаменитых слов: «Ну, что ж, моя газета сегодня запоздала – в первый раз за десять лет? И вам не стыдно?»

– А ты попробуй пересказать по-французски!

– А ты будешь помогать? – с внезапным азартом переспросила Валерия. – Нет, подожди, подожди… Я сама! Mon journal est retarde aujourd’hui 12 12 Моя газета запоздала сегодня , – и, то запинаясь, то, будто с размаху, выпаливая целые фразы, она заговорила – красиво, правильно, словно знала французский язык с рождения, и это знание должно было в ней только пробудиться. Я едва успевала подсказывать ей еще незнакомые слова и обороты и вставлять реплики за Бержерака, насколько помнила пьесу. Но если я где-то и отклонялась от текста, Валерия не замечала: она превратилась в настоящую Роксану – пылкую, открывающую себе волшебную тайну многолетнего преклонения и горечь упущенных шансов. И без того прекрасное лицо ее осветилось воодушевлением; в голосе звучали то боль, то ласка, и почти незнакомые ей слова и выражения чужеземного языка срывались с ее уст с неожиданной и восхитительно верной грацией, как если бы она родилась и выросла на родине великого Ростана и впитала в себя дух Франции и ее речи.

Это было чудесно. Я невольно подумала, что в ней проснулось некое старое воспоминание, память о какой-нибудь прошлой, школьной влюбленности, о том, как она лет пятнадцать назад играла с каким-нибудь мальчиком эту сцену, и они объяснялись друг другу в любви, не смея произнести единственные слова «взаправду» и произнося их вновь и вновь «понарошку», в личинах трагических героев…

Когда мы закончили, я могла бы смело отпустить Валерию хоть в Париж, хоть в Марсель. За эти полдня она узнала больше, чем за все предыдущие недели наших занятий. Но главное – главное – найдена дорога к обладанию, повелеванию этим сфинксом! У нее удивительная память, она фантастически артистична, бесподобно вживается в роль, буквально живет в образе. Ее увлекает перевоплощение, в нем она явно находит отдушину, простор для своей сильной, ищущей натуры!

Сколько пьес еще написал Ростан? “Принцессу грёз”, “Романтики”, “Шантеклер”? Конечно, за Ануя или Корнеля нам браться рано, но, к примеру, Мольер… Нет, нет, у нее явная тяга к романтико-героическим образам! Возможно, лучше всего Виктор Гюго. «Эрнани»? А Бомарше, Бомарше! Как я могла забыть про Бомарше? Она будет просто чудо в роли Розины!

Это настоящее открытие, тема для диссертации. «Преподавание французского языка методом глубокого погружения в театральный образ». Кстати, почему бы мне не поступить в аспирантуру? Аспирантам ведь платят вполне приличную стипендию?

Надо только набрать материал, довести до полного успеха занятия с Валерией. Может, записывать наши уроки на диктофон? Снимать на мобильник? А я… Я… Как я буду выглядеть перед лицом диссертационной комиссии в роли Фигаро или, допустим, князя Рюделя? Мой мальчишеский голосок и грозные, гневные фразы! Такая ерунда, а может дискредитировать большую работу!

Ну почему, почему все романтические и героические драмы написаны под роли мужиков? Почему нет ничего подобного для женщин? Типа, мир погибает, а я его спасаю? Почему? Потому что все героические пьесы писали сволочи-мужики?

Вот она, дискриминация! Двойные стандарты!

Хотя, какую же такую героико-романтическую пьесу для шустрой нимфетки я хочу изобразить?

Я представила себе физиономии суровых дядь и теть из диссертационной комиссии и хихикнула. С диссертацией придется обождать. Но все равно! Мысль об аспирантуре смотрится аппетитно. В конце концов, где бедной девушке искать на старости лет женихов, как не под высокими потолками библиотечных залов?

После театрализации уроков дела у нас с Валерией пошли на лад. Процесс мою студентку увлек. Сначала мы пытались разыгрывать стандартные сценки из методичек, но неизменно возвращались к Ростану, к его героической саге про Сирано де Бержерака.

Почему?

Влекло ли ее необыкновенное дарование этого поэта, его чеканные и в то же время так сильно и неожиданно захватывающие душу стихи? Так верно и чутко находящие резонанс в сердце любого человека, если только тот хоть раз в жизни любил? Находила ли она в своей судьбе что-то, схожее с историей Роксаны? Или же ей, в школьные годы на репетициях театрального кружка зазубрившей перевод Щепкиной-Куперник, просто доставляло удовольствие повторение известного текста на языке оригинала – повторение звучное и сочное, первородное? Сравнение ритмов, каденса, и вызываемых эмоций, навеваемых чувств?