Сандра Мэй - Дети любви

Рози была права. Этот район, где испокон веку селились многочисленные иммигранты, представлял из себя гремучую смесь традиций, авангарда и самой беззастенчивой эклектики. Еще по дороге сюда, на светофоре, Морин – в те краткие мгновения, когда паника отпускала ее, – с умилением смотрела на благоухающего марихуаной хиппи, мирно сидящего в автобусе рядом с затянутым в кожу трансвеститом с волосами, выкрашенными в розовый цвет, и проколотыми носом и бровями, и думала, что в этом районе явно удастся затеряться даже говорящему слону.

Теперь Морин то и дело бросала взгляды в сторону дальнего столика с телефоном и недоумевала. Что такое с Диком? Почему у него такое злое и напряженное лицо, ведь все было хорошо?

Рози окликнула ее, выставляя на стойку ведерко со льдом:

– Эй, что с тобой, Мэг?

– Кажется, я рассердила Дика. Или напугала…

– Мэгги, ты слишком много беспокоишься об этом парне. Дик Манкузо здесь вырос. Его не испугаешь, во всяком случае, не так запросто.

Позвольте, а как же Бродвей? Мюзиклы? Импресарио?

Паника вернулась, удушливой волной подкатила к самому горлу. Морин беспомощно посмотрела на Рози, безмятежно протиравшую стаканы.

– Дик Манкузо… вырос в этом районе?

– Ну да. Как, собственно, и Чико Пирелли. Это же его лучший дружок.

– Кто?..

– Да оба друг другу, если разобраться-то. Вот чего, ты сейчас прям помрешь от усталости, я же вижу. Забирай ключи и вали домой. Дик проводит. Я приду поздно, после закрытия, так что ложись и спи. Завтра все решим и обговорим.

Морин безучастно приняла связку ключей холодными пальцами. Рози Каллаган теперь представлялась ей ведьмой из сказок или предводительницей разбойников, заманивавшей путников в свою корчму на погибель…

Дик ее обманул. Он работает на Пирелли. Он отвезет ее в дом Рози, запрет, а потом Пирелли придет и оторвет ей голову. Надо сказать… надо объяснить… Мэгги…

Подошедший Дик едва успел подхватить девушку, мягко повалившуюся со стула. Рози удовлетворенно кивнула.

– Отличный сидр! Она тебе кто?

– Ей надо помочь…

– То есть шел по улице, нашел девушку, глядь – а она в беде?

– Ее ищет один человек.

– Ага. А она не хочет, чтобы он ее нашел. И почему?

– Потому что он очень зол на нее.

– За дело?

– Ты вчерашние «Огни» читала?

– Это насчет… Слушай, не смеши меня. Она – стриптизерша?! Тогда я – балерина.

– Если ты потренируешь батман тондю, то запросто сойдешь за балерину, Рози.

– Я вот щас как дам кому-то…

– О, это моя мечта, но ты все только обещаешь…

– Я тебе в матери гожусь, юный паразит!

– Увы! Далеко не юн, а стать паразитом – моя мечта, но вместо этого все работаю, работаю… Что же до матери – Рози, тут ты перегибаешь. В пятнадцать лет…

– В тринадцать!

– Я и говорю, рановато. Скажем так, старшая сестра. Подсознательный пубертатный идеал женщины. Причина моего инфантильного промискуитета…

– Мы в академиях не обучались, но на слух что-то неприличное ты говоришь.

– Говоря более приземленным языком, восемь женщин бросил я, девять бросили меня. Ибо во всех я искал голубизны глаз моей сестрички Розамунды, ее смеха, подобного журчанию Рианнонна…

– Иди к бесу, Дик Манкузо. Вези девочку домой и не вздумай обижать. Чико нужно охолонуть, а потом уж вы все разберетесь.

– Чао, кариссима Роза!

– Ауфидерзейн, кляйне брудер Рихард.

Морин плыла в темноте, не ощущая веса своего тела. Потом сквозь тьму пробился настойчивый жужжащий звук, превратившийся в рычание мотора, почему-то смутно ей знакомое. Следом за звуками вернулись ощущения. Тепла – там, где ее спина прижималась к чему-то теплому и широкому. И еще там, где ее обнимали… да, определенно, это были руки.

Она резко открыла глаза и поняла, что идет дождь, на улице почти совсем стемнело, и сидит она верхом на мотоцикле, только Дика Манкузо перед ней нет, потому что он сзади, и именно его руки ее и обнимают. Морин сильно вздрогнула и рванулась на волю. Дик не препятствовал, просто разжал объятия.

Они стояли перед небольшим двухэтажным домом старой постройки. Неведомый зодчий явно тяготел к классике, одновременно сознавая свое несовершенство, – и потому дом получился странный и немного смешной: приземистый пузатый особнячок с залихватской красной черепичной крышей, высокое крыльцо, а навес над крыльцом поддерживают две абсолютно дорические колонны. Одна потемнее, зато целая, другая недавно побеленная, но выщербленная с одной стороны.

Морин медленно поднялась по лестнице, взялась рукой за колонну потемнее и обернулась. Ее темные глаза горели мрачным огнем, и Дику стало немного неуютно. Он кашлянул.

– Короче… вот. Это дом Рози. Ты немножечко заснула в баре, так что я привез тебя сюда.

– Понятно. Чико Пирелли тоже сюда приедет?

Он отшатнулся, словно от удара, на высоких скулах вспыхнул румянец.

– Зачем ты так, Мэг…

– Я не Мэг.

– Ну Мэгги. Маргарет. Как там еще…

– И не Маргарет. Меня зовут Морин Рейли.

Морин… Хорошее имя, вяло отметил Дик Манкузо, сын ирландки Дженны Морриган. Старинное, красивое, языческое. Вполне подходит этой ведьме… с лицом непорочной девы.

– Хорошо. Морин.

– А ты, значит, Дик Манкузо?

– Ричард Манкузо, к вашим услугам, леди.

– Спасибо, обойдусь. Значит, импресарио…

Он вытаращил глаза в абсолютно непритворном изумлении.

– Чего?! Какой еще импресарио? Я журналист. Репортер «Вечерних Огней». Работаю в той самой газете, которая опубликовала твое интервью насчет… мафии.

– То есть насчет твоего дружка детства Чико Пирелли. И ты приехал, чтобы аккуратненько доставить меня к нему на расправу. Он в доме?

– Сбрендила? Это дом Рози. И к тебе я приехал, чтобы договориться об опровержении, только и всего.

– Напомни, что это такое? Это когда дико извиняешься и говоришь, что все перепутала по природной глупости, а Чико Пирелли на самом деле большой души человек, меценат, умница, любит играть на контрабасе и все свободное время посвящает переводу старушек через дорогу?

– Ну… если захочешь, можно и так. Он, понимаешь ли, в мэры собрался…

– Ах, вот оно что! А я-то думаю, чего это он так взбесился. Тогда конечно. Тогда – да.

– Что – да? Я как-то потерял нить.

– Ничего страшного. Я тебе легко все поясню. Я практически голышом удрала из захудалого стрип-бара через окно дамского сортира, потому что в противном случае твой дружок детства оторвал бы мне голову в самое ближайшее время. Он ведь уже мчался в клуб! Так торопился, что даже не предупредил тебя, своего друга и доверенное лицо. Или предупредил? И именно поэтому ты привез меня сюда, в тихий район, где можно два часа орать «Помогите!», но никто не выйдет, потому что все здесь знают, кто такие на самом деле Чико Пирелли и Дик Манкузо? Что молчишь?