Виктория Шарп - Обаятельный деспот

Эдвард мягко повернул Клер лицом к себе, и ей пришлось поднять на него глаза, чтобы не выглядеть трусихой. А затем Клер пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не отвести их в сторону. Взгляд Эдварда, ласковый, ищущий и пронзительный, казалось, проникал ей в самую душу, высвечивал все ее мысли и чувства.

– Кого ты боишься, дорогая моя? – спросил Эдвард, всматриваясь в ее лицо. – Меня или себя?

– Не знаю, – тихо ответила Клер, – может быть, даже больше себя, чем тебя.

Эдвард отпустил ее плечи и прошелся по комнате. Остановился, посмотрел на Клер и с какой-то непонятной интонацией сказал:

– Во всяком случае, меня ты можешь не бояться. Если дело дойдет до того, что ты потеряешь невинность в моих объятиях, я на тебе женюсь.

Клер озадаченно кашлянула и покачала головой. Что и говорить, заявление обнадеживающее. Она ничем не рискует… и вместе с тем рискует очень многим. Нелепо и дальше обманывать себя: она влюблена в Эдварда, и ее отчаянно, неудержимо влечет к нему. И Эдварда, судя по всему, тоже влечет к ней. Беда лишь в том, что он не способен любить.

Впрочем, с невеселой иронией подумала Клер, о любви, кажется, речи не идет. Эдвард просто считает, что я могу стать ему подходящей женой. Эдварду тридцать два года, его дело приносит стабильный доход, и ему пора думать о женитьбе. А тут встретилась симпатичная, неиспорченная девушка, из которой можно, словно из глины, вылепить любовницу по своему вкусу. Характер у девушки, правда, не подарок, но Эдвард, конечно, не сомневается в своей способности обуздать его. Клер тоже в этом не сомневалась, ведь Эдвард намного сильнее ее, он постоянно выходил победителем из их стычек, всегда одерживал над ней верх, умел, когда надо, одернуть ее и поставить на место.

О, разумеется, он всегда был с ней великодушен, всегда просил прощения, если ему случалось обидеть ее! Он становился таким нежным, добрым и заботливым, когда ему удавалось доказать свое превосходство над ней, что чарам его обаяния просто нельзя было не поддаться. Пожалуй, ей не будет скучно жить с таким мужем. Ей будет очень весело с ним, очень хорошо… и очень больно. Потому что с таким мужчиной, как Эдвард, можно ужиться только в одном случае: если он будет по-настоящему любить жену. Но так как Эдвард не способен любить другого человека больше, чем самого себя, вопрос о выборе отпадает сам собой.

– Кажется, твое молчание слишком затянулось, – проговорил Эдвард, и Клер заметила в его глазах какой-то странный, лихорадочный блеск. – И сдается мне, что в данном случае оно означает отнюдь не согласие.

– Согласие? – переспросила Клер, с неудовольствием чувствуя, что ее голос предательски дрожит. – А разве ты задавал мне какой-то вопрос?

Несколько секунд Эдвард пристально смотрел на нее, а затем его лицо внезапно разгладилось, на губах появилась добродушно-насмешливая, небрежная улыбка. При виде этой перемены Клер вместо ожидаемого облегчения испытала прилив такой острой, мучительной боли, что не сдержала приглушенного стона. Но Эдвард, кажется, ничего не заметил, потому что уже не всматривался в ее лицо.

– Извини, Клер, – сказал он, легонько похлопав ее по плечу. – Мне не стоило затрагивать тему, которая вызывает у тебя одни отрицательные эмоции. Разумеется, от своих слов я не отказываюсь, но… не будем больше к этому возвращаться. Давай лучше завтракать, а потом обсудим культурную программу на сегодняшний день.

– Хорошо, – пробормотала Клер, выдавив из себя улыбку. – Только меня немного смущает выражение «культурная программа». Надеюсь, она будет не такой…

Эдвард рассмеялся.

– О нет! Конечно, мы больше не будем злоупотреблять алкоголем, два дня подряд – это слишком много даже для меня. Разве что, – в его синих глазах заплясали лукавые огоньки, – аперитив перед поздним ланчем для поднятия аппетита?

– А потом еще один – и все пойдет по вчерашнему сценарию, да? – поддела его Клер.

Эдвард иронично изогнул бровь.

– Дорогая, к чему эти намеки? Признайся лучше честно, что тебе хочется выпить!

Эдвард рассмеялся, и Клер присоединилась к нему. Но как только Эдвард исчез на кухне, маска веселья слетела с лица Клер. Эдвард только что сделал ей предложение. В завуалированной форме, но суть от этого не менялась. А она, Клер, отвергла его предложение, тоже не напрямую, но Эдвард, конечно, понял ее. И теперь они снова стали только родственниками, троюродным братом и сестрой.

Наверное, это хорошо, во всяком случае, так будет гораздо спокойнее для меня, подумала Клер. К тому же Эдвард не так уж плох в роли кузена. При всех недостатках у него очень сильно развито чувство родственного долга, семья для него – это в первую очередь люди, о которых он обязан заботиться, которых должен поддерживать и опекать. Клер не сомневалась, что Эдвард охотно возьмет на себя решение всех ее жизненных проблем, для него это естественно: ведь он считает себя старшим из Хелдманов, он с детских лет привык к роли вожака стаи. Так что теперь ей, Клер, не придется беспокоиться о таких вещах, как, например, поиск нетрудной и хорошо оплачиваемой работы. Эдвард позаботится о ней, и, возможно, гораздо лучше, чем мог позаботиться ее родной отец. Вот только сможет ли она теперь смотреть на него как на старшего брата? Клер совсем не была в этом уверена.

– Клер! – крикнул с кухни Эдвард. – Слушай, мне, кажется, придется возиться с завтраком чуть дольше, чем я рассчитывал. Пожалуйста, подойти сюда, давай пока обсудим, куда мы в первую очередь поедем.

– Да-да, сейчас! – торопливо отозвалась Клер.

Она вскочила с дивана и… вместо того чтобы бежать на кухню, машинально бросилась к зеркалу поправить прическу. В следующий миг ее охватил приступ безмолвного, истерического смеха. Если Эдвард для нее – всего лишь троюродный брат, какая разница, как она выглядит в его присутствии? Черт подери, это же просто смешно! Но Клер почему-то не было смешно. Ей было очень, очень грустно и тяжело. Ей хотелось, чтобы Эдвард любил ее, – но не как кузину и даже не как привлекательную, сексуальную женщину. Клер хотелось, чтобы он любил ее как любят самого дорогого человека на земле, без которого просто не представляют своей жизни.

Воскресенье молодые люди потратили на экскурсии по музеям. В понедельник, вторник и среду Эдвард возил Клер по разным юридическим конторам. Как правило, это происходило в первой половине дня. А во второй половине дня шофер Эдварда, тот самый, что привез Клер в Лондон, катал ее по городу и его окрестностям. Клер так хорошо изучила английскую столицу, что могла ориентироваться в городе без провожатых. Кроме того, Клер накупила много красочных альбомов с видами города, сделала огромное количество фотографий, да и Эдвард фотографировал ее, где только можно. Словом, время было потрачено с большой пользой, новых впечатлений – море.