Хелен Брукс - Я научу тебя любить

Кори удивлялась, почему она не понимала этого раньше и почему это сумел понять не знавший Вивиана Макс Хантер, который открыл ей на все глаза. Что с ней произошло?

– Отчего у вас такое разгоряченное личико? – услышала она спокойный, чуть насмешливый голос.

Кори мгновенно открыла глаза.

– Я просто замечталась, – попыталась защититься девушка.

– Я не спрашиваю, о чем, – сказал он сухо, – мне кажется, что я знаю это. Стюардесса принесла обеденное меню, хотите взглянуть?

Меню? В первом классе предоставляют право выбора блюд? Кори с улыбкой взяла протянутое меню и стала его изучать.

Прекрасно! Она впервые с такой роскошью путешествует самолетом и собирается наслаждаться этой поездкой. Она не понимает, какие чувства испытывает теперь к Вивиану. Но в одном Кори уверена: она правильно сделала, покинув Йоркшир. Правда, теперь ей нужно сделать все, чтобы не попадаться в сети Макса Хантера. Кори посмотрела на него из-под ресниц. Его близость опять привела ее в волнение. Смогла бы она устоять, если бы он начал за ней ухаживать? Нет сомнения в том, что он разбил много сердец в разных концах света…

– Какая загадочная улыбка играет на ваших прекрасных губах. – Услыхав это, Кори бросила взгляд на Макса, но глаза его были закрыты. Его могучее тело расслабленно откинулось в кресле, дыхание было ровным и спокойным. – Можно поинтересоваться, о чем вы думали на этот раз? – лениво протянул он.

– Нет.

– Я так и знал. – Он слегка шевельнулся, и она всем своим телом ощутила это движение. – Сделайте заказ, а потом расслабьтесь и отдохните. Вы слишком напряжены.

Как он прав!

Их самолет приземлился в токийском международном аэропорту Нарита около полудня. Они прошли таможню через зеленый коридор и сразу нашли автомобиль мистера Катчуи с шофером, который ждал их, чтобы отвезти сначала в отель, а потом в офис мистера Катчуи для переговоров.

Кори едва удалось вздремнуть во время перелета – она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Но, несмотря на усталость, она с удовольствием разглядывала Токио.

Город был огромен. Японцам приходится тратить на дорогу на работу и домой по четыре часа. Это рассказал ей Макс, с интересом наблюдавший, как она жадно впитывает впечатления.

– Четыре часа? – Кори была ошеломлена. – Это ужасно!

– В любой другой стране это было бы ужасно, но здесь спокойствие и самоконтроль воспитываются с рождения, и люди относятся друг к другу с большим уважением, – продолжал Макс, расположившись напротив Кори и поглядывая в окно автомобиля.

Когда они проезжали Шибуйя, шофер быстро заговорил по-японски, кивая на дорогу, и Макс ответил ему так же быстро, а потом повернулся к Кори:

– Он хочет, чтобы я рассказал вам историю, которую в Токио знает каждый. У профессора университета Акито была собака по кличке Хашико. Каждое утро она провожала его до станции и каждый вечер встречала, когда он возвращался с работы. Но однажды вечером хозяин не вернулся. Он заболел и умер. Собака дождалась последнего поезда и, огорченная, вернулась домой. Но каждый день в течение семи лет до своей смерти она приходила на станцию. Жители Токио были так потрясены верностью собачьего сердца, что собрали деньги и заказали бронзовую статую собаки, которую поставили около станции.

– О! – Кори так взглянула на Макса, как будто увидела перед собой это маленькое бедное животное. – Как это трогательно.

– Да, – он смотрел в окно автомобиля. И хотя это могло быть игрой света, ей показалось, что у него в глазах промелькнула тень, когда он добавил: – Даже не все люди способны на такое.

– По-моему, большинство людей способны на верность. – Кори отвернулась, возвращаясь к тому, что было за окном, и не очень задумываясь над своими словами.

– Вы так думаете? – Что-то в его голосе заставило ее взглянуть на него. – Я не могу с вами согласиться. Моногамия – это один из наиболее ложных мифов, распространенных среди высших животных, к которым мы принадлежим. А принуждение к ней приносит гораздо больше трагедий, чем все войны, вместе взятые. Люди стремятся к невозможному, а потом обвиняют друг друга в том, что оно недостижимо.

Кори была настолько удивлена его монологом, что мгновение не могла вымолвить ни слова.

– Странная точка зрения на верность и преданность.

– Реалистичная, – кратко парировал он. – Там, где речь идет о мужчине и женщине.

Она понимала, что не стоит продолжать этот спор, ведь они просто путешествуют, а майский день так хорош, но это было свыше ее сил.

– Я знаю множество пар, которые верны друг другу и не нуждаются в приключениях на стороне.

– Это одно из наиболее самонадеянных утверждений, которые я слышал. Откуда вы можете знать, что у них происходит на самом деле? И вы никогда не узнаете, дает ли один из них волю своим страстям вне дома. Большинство людей стремятся слыть добропорядочными, – закончил он.

– По-вашему получается, что весь мир только и делает, что прыгает из постели в постель к Тому, Дику и Гарри, или в крайнем случае мечтает об этом?

Макс молча, с легким изумлением выслушал ее возмущенное заявление, а потом, лениво улыбаясь, ответил:

– Я не знаю, подходящим ли в данном случае является слово «прыгать», и я, конечно, никогда не имел дело с Томом, Диком или Гарри, но основной принцип вы подметили правильно.

– Какой ужасающий вздор! – Кори больно задел его снисходительный тон.

– Вздор? – Даже если бы она дала ему пощечину, он не отреагировал бы резче.

Кори не сомневалась: немногие люди осмелились бы бросить в лицо Максу Хантеру, что он мелет вздор. Но она уже не могла остановиться.

– Да, вздор, – повторила она, легкомысленно забавляясь его реакцией. – Жизнь в большом городе отличается от жизни в провинции. У вас особый круг знакомых и друзей, а я в своем родном городе знаю массу людей, женатых двадцать, тридцать лет и живущих счастливо, – закончила она.

– Оставим их в покое, – кисло отмахнулся Макс. – Вы искренне верите, что эти образчики добродетели живут в царстве семейного блаженства? – Он с раздражением взглянул на нее, но она не испугалась.

– Да, – резко ответила Кори. – Я верю.

– Вы витаете в облаках. – Это было сказано с таким очевидным сожалением, что Кори ничего не смогла возразить. Одно дело – сказать своему начальнику, что он говорит вздор; и совсем другое – сказать ему, что он эгоистичный, высокомерный, мужской шовинист и вообще свинья. Она отвернулась к окну, умоляя себя сохранять спокойствие. Нельзя выходить из себя, ни к чему хорошему это не приведет.

Потом она повернулась к Максу и ровным голосом спросила:

– А вы не знаете, какого пола была эта верная собака?