Хелен Брукс - Удовлетворение гарантировано

– Скажи, – попросила она с мольбой в голосе.

– Нет. – Он покачал головой. – Черт возьми, женщина, чего ты хочешь? Ты отразила все мои попытки затащить тебя в постель, а когда я признал поражение…

– Не своди все до такого уровня! – Джессика сама себя не узнавала: спорит с тем, кто ей внятно объяснил, что все кончено. Но у Кольта ничего не бывает так однозначно. То, что она видела, скорее всего, был расчетливый обман, и тем более надо было докопаться до истины. – Я хочу узнать, что ты на самом деле думаешь.

– Кто скорее отгадает правду? Я давно оставил эти игры, Джессика.

– Правду, может быть, ты и оставил, а игры всё еще при тебе.

Серые глаза угрожающе сверкнули.

– Точно. А ты – прямолинейная деревенская простушка, не так ли? Из тех, кто печет хлеб и яблочные пироги и держит возле огня шлепанцы мужа. Что ж, соглашаюсь, Джессика, – мы с тобой полярно противоположны.

– Я этого не говорила. И я понятия не имею, как печь хлеб. – Щеки у нее пылали.

– Научишься. Ради любимого человека – научишься. – Казалось, он произнес свой худший обвинительный приговор.

Она задержала дыхание. О чем он?

– А что в этом плохого? – Для него Джессика выучилась бы не только печь хлеб, но и всему, что бы только он ни потребовал.

– Ничего плохого для того счастливчика, который получит жену вроде – тебя. Он будет тебя холить, лелеять…

– Я знаю, о каком мужчине ты говоришь. – Она старалась говорить ровно. – Этот мужчина проводит женщину до дома, даже если она только что его глубоко оскорбила, потому что она плачет и он не может ее так оставить. Если женщина обвинит его в том, что он ее покупает, и устроит сцену, он все равно не откажет ей в работе, важной для ее карьеры. Он все бросит и придет на помощь, когда, как он подозревает, ей плохо, но сделает это так, чтобы она не заметила, что он все знает. И наконец, он не воспользуется ситуацией и не возьмет ее физически, хотя это проще простого, и не сделает это только потому, что она не сможет справиться со своими чувствами. Ты имеешь в виду такого мужчину?

Кольт не мигая смотрел на нее; никогда еще он не был таким красивым – и таким далеким.

– Я знаю, что ты о себе думаешь, Кольт, но со мной ты всегда был другим. С первого вечера, тогда, в Брингейле, ты обо мне заботился.

– Не делай из меня святого, Джессика, – резко сказал он. – Мне от женщин нужно только одно, и я никогда этого не скрывал.

– Не верю. – Она придвинулась к нему поближе. – Не верила и не поверю.

– Черт возьми, женщина, что ты пытаешься мне доказать? – Железная маска упала, он говорил болезненным голосом. – Ты не знаешь, что я такое, как я жил последние десять лет. Я брал все, что хотел, это и есть моя правда.

– Тогда почему же не взял меня? Ты же говорил, что мечтаешь об этом?

– Остановись. – Он вцепился в руль, напряженно вытянулся, затем опять откинулся в кресле и провел рукой по волосам. – Хочешь знать, что сделало меня таким, Джессика? Хочешь узнать все? Не торопись, подумай, потому что тебе не понравится то, что ты услышишь.

– Я хочу услышать, – без колебаний ответила она, и он с циничной улыбкой покачал головой.

– Молодость, высокомерная молодость. Я тоже был когда-то молод, Джессика, и сходил с ума от любви. Безумие – подходящее слово для того состояния, в котором я находился: ни логики, ни рассудка. Нетта была красивая девушка; в ней было что-то дикое, цыганское: черные волосы до пояса, глаза… глаза как у тебя, только у тебя они чистые и бархатные, а у нее – жгучие. Мы познакомились в университете, и прожили вместе последний год учебы. Получив диплом, оба решили остаться в Лондоне. Я просил ее выйти за меня, но она хотела подождать. Я ее понимал. – Кольт помолчал. – Дома у нее было очень плохо: отец – алкоголик, мать принимала «жильцов», которые платили по счету, проводили в доме одну ночь, а наутро уходили. Я понимал, что брак ее пока не привлекает. Она получила диплом с отличием и устроилась на хорошую работу в лабораторию; я начал раскручивать бизнес, и весьма успешно, так что все шло хорошо. Мы часто ссорились, но я любил ее за очень сильный характер…

К этому времени дождь уже лил вовсю, по стеклам бежали ручьи, но Кольт и Джессика ничего не замечали.

– Мы стали жить в одной квартире, но после студенческих безумств жизнь все как-то не складывалась. У Нетты случались припадки ярости по ничтожным поводам, в чем она потом бурно каялась, используя все свои уловки, а их у нее было множество.

Когда к нам приехала моя сестра, на какое-то время дела наладились, но однажды Нетта не пришла с работы домой.

– Авария?

– Не столь красиво. – Он посмотрел на нее, и в глазах его была мука. – В час ночи, когда я уже дошел до бешенства, Нетта позвонила, назвала адрес, которого я прежде не слыхивал, и в истерике попросила, чтобы я сейчас же забрал ее оттуда. Бекки увязалась за мной. Я поехал и забрал ее. Это оказалось где-то в лондонских трущобах. Она сделала подпольный аборт.

– Кольт!

– В квартире находилась женщина, которая с ней работала. Она же и помогла ей устроить аборт. Но Нетта почувствовала себя хуже, и они вызвали меня. Обе отказались дать мне адрес негодяя – наверное, боялись моей мести. Не зря боялись, – хмуро закончил он.

– Что же ты сделал?

– Что я мог сделать? Отвез ее домой. Всю дорогу мы орали друг на друга. Она убила нашего ребенка. Ребенка, зачатого в любви, как я тогда считал. Нетта не хотела детей. Ее карьера только начиналась, и о детях она пока не думала. Она надеялась скрыть это от меня, но, когда ей стало хуже, запаниковала… а то бы я так и не узнал, что она убила часть меня самого. Я не мог с ней оставаться в эту ночь – я бы ее убил. С ней осталась Бекки, а я ушел к приятелю.

– Кольт, как мне жаль.

– Джессика, это еще не все. Как говорится, худшее впереди. В шесть утра позвонила Нетта. Ей вкололи гормоны, и надо было показаться врачу. Страшно возбужденная, ни угрызений совести, ни сожалений о ребенке. Просто испуг и злость оттого, что залетела. Я сказал, что пьян и не могу вести машину, но вызову «скорую» и встречу ее в больнице. Она бросила трубку. Через полчаса она была мертва – и унесла с собой Бекки… Не знаю точно, что там случилось. Наверное, Нетта уговорила сестру отказаться от «скорой» и самой отвезти ее в больницу. Она прекрасно знала, что это выведет меня из себя, ведь Бекки только училась водить машину, у нее еще не было опыта. «Скорая» приехала бы за пять минут. Нетте пришлось ждать дольше, пока Бекки собиралась. Они погибли при лобовом столкновении через два квартала от дома. В обеих смертях я винил себя. Если бы я ее отвез, они с Бекки не погибли бы. Но потом в день похорон я познакомился с родителями Нетты. Джессика, это были совершенно нормальные люди! Все, что она о них рассказывала, оказалось враньем. Отец – банковский служащий, мать – учительница. Нетта ушла из дому в шестнадцать лет, сказав, что ей с ними скучно. Она превратила их жизнь в сущий ад. Могла переспать с первым встречным. Пока зарабатывала себе высшие баллы в университете, спала со многими студентами. От них я и узнал… – Он выпрямился, и голос его окреп. – В день, когда хоронили Бекки, у нашей матери случился сердечный приступ, и через месяц ее не стало. Врач сказал, у нее не было воли к жизни. Это я понимаю. Некоторое время со мной было то же самое. Женщина, которую я знал, любил, которой верил и которая оказалась плодом моей фантазии, убила троих людей, двое из которых были мне дороже жизни. Отец доверил мне заботу о матери и сестре, я обещал ему беречь их. Я предал их обеих и себя самого.