Энджел Фогг - Превратности любви

– Работы много, – пожала плечами девушка. – Женщины в любом возрасте стремятся выглядеть хорошо, и многие из них тратят на это немалые суммы.

– Для чего женщине красота? Чтобы тешить свое самолюбие?

– Конечно. И чтобы нравиться мужчинам.

Она могла бы назвать светских дам, которые по нескольку часов в день занимались собой. А ее клиника предоставляла им самый широкий спектр услуг – от традиционной физиотерапии до восточных омолаживающих процедур, не говоря о таких мелочах, как стрижка, массаж, маникюр и педикюр. Исчерпавшие естественные ресурсы своей привлекательности клиентки прибегали к пластической хирургии. Линн, которая вела дела с энтузиазмом и любовью, давно снискала уважение на побережье. Клиентов у нее было много.

Димитр взял из вазы персик, неторопливо почистил его, лениво улыбнулся и протянул половинку девушке.

– Нет? Не хочешь?

Стремление избавиться от его тягостного присутствия заставило Линн вскочить с места. Однако он и глазом не моргнул, только сообщил, что будет занят в городе весь день.

– Будь готова к шести, – предупредил он. – Навестим Пейж, потом поужинаем где-нибудь.

– А что скажет Шанна? – лукаво спросила Линн.

– Шанна не имеет никакого отношения к моим планам на вечер, – суховато ответил Димитр.

– Действительно! – усмехнулась Линн. – Забросишь домой меня, подхватишь ее.

– Это никчемный разговор, – отрезал он.

– Что ж, тогда помогу Элени, займусь своими вещами и поеду к Пейж, – как ни в чем не бывало сказала девушка. Димитр встретил ее слова негромким смехом, от которого Линн всколыхнулась. Руки у нее зачесались – так и влепила бы ему пощечину. Но она сдержалась: такие игры не для Костакидаса. Верхом глупости подвергать себя риску.

Была уже половина третьего, когда Линн вошла в палату матери.

– Ты отлично выглядишь, девочка моя, – приветствовала ее Пейж. Сердце у Линн сразу сжалось. Что сказать в ответ? Даже просто находиться рядом было мучительно.

Она села подле матери и сжала ее руку.

– Димитру ты очень дорога, – слабым голосом прошелестела Пейж. Похоже, боль немного отпустила ее. Увы, это ненадолго. Успеть бы поговорить! – Он будет заботиться о тебе, обеспечит всем, что ты пожелаешь. Он дал мне слово.

Линн опять была на грани слез. Предметы сразу потеряли свои очертания, утонули во влажной пелене. Господи, помоги мне, дай сил вынести это!

– Знаешь, Янис так любил тебя… почти как родной отец. Он бы и хотел, чтобы ты была его дочкой.

– Он был редким, прекрасным человеком.

– Да, – кивнула Пейж. – И таким же вырос его сын.

Нет! Нет! Нет! Гулко билась в голове мольба. Нет, только не это! Линн готова была признаться, что Димитр был героем ее девичьих романтических фантазий. Но оказалось, что она увязла в этих грезах, и вот они грозят обернуться реальностью!

– От меня, девочка, ты унаследуешь все драгоценности, всю недвижимость, – после долгой паузы продолжала Пейж. – Состояние будет неплохим.

Боль так сдавила грудь девушки, что из горла вырвались лишь судорожные звуки. Слов не было.

– Давай не будем говорить об этом, – наконец с трудом произнесла она. – Такая… мука…

– Я ничего не боюсь, девочка моя, – мягко возразила мать. В глазах ее не было ни слез, ни страха. – Там я встречу Яниса… своего любимого Яниса. И я не хочу, чтобы ты печалилась обо мне. – На губах больной появилась едва заметная улыбка. – У меня осталось только одно желание: видеть твою жизнь устроенной, знать, что с тобой рядом надежный, любящий человек. – Тонкие пальцы легко поглаживали напряженную руку Линн. – Твой муж. И твои дети.

Твои внуки, которых ты не увидишь, сказала про себя девушка и сжалась от безысходности этой мысли. Несправедливо! Как все несправедливо! Пейж была бы потрясающей бабушкой.

Линн сознавала, что в любой момент может зарыдать в три ручья.

– Я счастлива, мама, – поторопилась сказать она, настолько быстро, что даже Пейж, измученная болью, подавленная сильнейшими транквилизаторами, уловила фальшь в ее словах.

– Так ли, девочка моя?

Дочь не нашла что ответить, только через силу улыбнулась дрожащими губами и заставила себя рассказать какую-то забавную историю. Вскоре Пейж задремала, и Линн поехала за цветами и фруктами, надеясь разбудить в больной аппетит и хоть немного поднять настроение.

Дома девушка была около пяти часов. Крикнув Элени «привет», она быстро поднялась к себе, взяла купальник и направилась к бассейну. Может, хорошая дистанция кролем приглушит тоску и боль. Перед глазами так и стояло бледное мамино лицо, полное страданий, которые она пыталась скрыть улыбкой.

Надежда на физическую нагрузку не оправдалась. Такие переживания враз не отодвинешь. Более того, эмоциональная и физическая усталость вместе привели к тому, что в шесть вечера Линн едва можно было назвать человеком.

Димитр ждал ее в гостиной, стоя посреди комнаты и держа в руке высокий бокал с ледяной водой. Линн будто напоролась на его пристальный взгляд.

– Воды? – предложил он, указывая на поднос, где стоял хрустальный графин, бочонок со льдом, тарелочка с дольками лимона и веточками мяты.

– Пожалуй.

Забирая бокал из его рук, Линн постаралась не коснуться его. Заметив этот маневр, Димитр усмехнулся.

Еще бы ему не заметить! Димитр Костакидас – прекрасный психоаналитик и дипломат. Без этих качеств он не преуспел бы в финансовых делах, в бизнесе. Димитр никогда не расставался с маской сдержанно-холодного достоинства. Был ли он таким на самом деле? Линн этого не знала, но рядом с ним ощущала себя пришельцем из другого мира, хотя была изысканна и элегантна, умела держаться в любом обществе, поддерживать любой разговор, завести знакомство, казалось бы, с самым недоступным человеком. Неуютно ей было только рядом с Димитром. Хуже того – ей было страшно. Она боялась его чувственной силы, боялась подчиниться ей, ибо знала, что в случае поражения последствия будут для нее катастрофическими. Сейчас Линн пыталась спокойно пить воду, но не могла. Димитр неотрывно смотрел на нее.

– Допивай. Пора ехать.

Девушка с облегчением отставила бокал. В машине Костакидас включил музыку. Линн была ему даже благодарна – можно было молчать всю дорогу. К тому же, почему-то оправдывалась она перед собой, движение вечером напряженное и требует от водителя особого внимания.

Пейж встретила их улыбкой – почти той, прежней, улыбкой.

– Ты выглядишь просто очаровательно, милая, – похвалила она дочь. – Голубой цвет тебе очень идет. – Пейж перевела взгляд на Димитра. – Как ты считаешь?

– Она на редкость хороша! – улыбнулся он и поцеловал Пейж в висок. – Как самочувствие?

Линн даже удивило, сколько в его голосе было искреннего тепла и заботы. Собой же девушка была недовольна. Ей казалось, держится она неестественно бодро и жизнерадостно.