Дикси Браунинг - Одиночество не для них

Это — совсем другое.

Теперь, когда стало слишком поздно, он наконец-то понял разницу между сексом и любовью.

Обоняние, как и все остальные чувства, у Лайона было развито и натренировано. Он умел различать самые мелкие оттенки запахов. Сейчас, например, от Жасмин исходил аромат мыла, зубной пасты, абрикосового шампуня и самой Жасмин. Чертовски соблазнительная смесь. А в прошлый раз, когда они занимались любовью, от нее пахло антикомариным репеллентом, кофе, дымом костра и самой Жасмин. Как видно, она прекрасна в любых сочетаниях.

Лайон никогда не поддавался на женские уловки. Оставался равнодушен и к изысканному макияжу, и к духам, призванным возбуждать в мужчине желание. А теперь с удивлением узнал, что уязвим перед чарами женщины, которая не пользуется ни духами, ни косметикой, женщины, у которой в запасе нет ни единой уловки, которая вряд ли понимает даже, что это такое.

На мгновение он задумался о том, нет ли у Клемми в конторке запаса презервативов. Один раз без предохранения — рискованная игра. Не предохраняться два раза подряд — значит напрашиваться на неприятности. А неприятности такого сорта Жасмин ни к чему. Тем более с мужчиной, из которого не выйдет ни приличного мужа, ни мало-мальски сносного отца.

До сих пор Лайон гордился своим самообладанием. Он проделал долгий путь: от пятнадцатилетнего мальчишки, бездомного, безработного, изнемогающего в борьбе с собственными гормонами, до взрослого человека, разумного, трезвомыслящего, просчитывающего каждый свой шаг. Он не рисковал без нужды. Спиной чувствовал опасность и умел вовремя отпрыгнуть или распластаться на земле. До сих пор.

Опасность подкралась незаметно, с той стороны, откуда он и ожидать не мог. Если и были у Лайона какие-то предпочтения в сексуальной сфере, то Жасмин под его стандарты явно не подходила.

Она вошла в его жизнь со своим секретным оружием. С нежной улыбкой. С взлохмаченной каштановой гривой. С телом, как…

А что, собственно, такого особенного в ее теле? Высокая, худая, угловатая. Как говорится, подержаться не за что. А гибкость стана, легкость движений, стремительная энергия походки — разве может все это заменить приятные округлости?

Груди у нее, можно сказать, вообще нет. Лифчика Жасмин не носит — он ей попросту не нужен. Почему же Лайон не отрывает от нее взгляда, спрашивая себя, вздрогнет ли она под его взором, натянется ли рубашка, обрисовывая контуры маленьких сосков?

Скользнув рукой между их телами, Лайон накрыл ее грудь ладонью.

— Я хочу взглянуть на тебя как следует, — прошептал он. — Но вот в чем беда: для этого придется тебя отпустить. А совсем не хочется.

Она смотрела на него, не говоря ни слова. Аромат возбуждения, усиленный жаром двух тел, смешивался с запахами абрикоса, мыла и костра.

Лайон застонал. И снова прильнул к ее губам, в то же время дразня пальцами набухший сосок. Жасмин прерывисто вздохнула и, изогнувшись, начала расстегивать на нем рубашку. Лайон повел плечами — рубашка упала на пол.

Руки ее скользнули ниже, и у Лайона захватило дыхание.

Жасмин провела ладонями по его груди. Обвела пальцем шрам под ребрами. А затем…

Всякие остатки рационального мышления тотчас исчезли. Не отрываясь от ее губ, Лайон перевернулся на спину и усадил Жасмин на себя.

— О господи! — прошептала она, поднимая голову, чтобы взглянуть на него. Краска залила ее щеки, карие глаза сияли особым блеском.

Выгнув спину, Лайон вновь завладел ее ртом: от этой игры по всему телу словно пробегали электрические разряды. Вскоре Жасмин задышала часто и тяжело, и из груди ее вырвался такой чувственный стон, что Лайон едва не сдался раньше времени.

Любовь их была столь бурной и страстной, что, когда наконец они рухнули на постель, утомленные и счастливые, Лайон готов был поклясться, что в теле его не осталось ни единой твердой косточки.

Жасмин неохотно возвращалась к реальности. «Неужели все это в последний раз?» Почудилось ли ей, или вправду кто-то из двоих произнес эти слова?

То, что было между ними, окончено — окончено здесь и сейчас, и оба это знают.

Жасмин сморщила лицо, словно готовилась заплакать, но не заплакала. Горечь неизбежного будущего смешалась в ее душе с блаженством краткого настоящего. Быть может, настанет день, когда горечь утихнет, — останутся лишь прекрасные воспоминания. А может быть, и нет.

Жасмин снова пошла в душ. Лайон спал, раскинувшись на кровати. По крайней мере, Жасмин показалось, что он уснул. Он, несомненно, нуждался в отдыхе, однако с Лайоном ни в чем нельзя быть уверенной. Он не похож ни на одного из знакомых ей мужчин.

И сколько бы она ни прожила, второго такого не встретит. Нелегко, очень нелегко будет ей забыть Лайона. Бог знает, удастся ли вообще.

Жасмин не могла сказать даже, хочет ли его забыть. Может быть, разбитое сердце все же лучше сердца опустевшего?

— Твоя очередь, — окликнула Жасмин Лайона несколько минут спустя. Она полностью оделась, но под его взглядом по-прежнему ощущала себя обнаженной.

Лайон открыл свои удивительные аквамариновые глаза и уставился в потолок.

— Если бы я знал, что придется принимать душ, захватил бы с собой смену одежды.

— Я одалживала одежду у тебя. Так что, если хочешь воспользоваться моей, милости прошу.

— Ну да, сейчас!

Он улыбнулся в ответ на ее шутку. Не рекламной ухмылкой во весь рот — нет, той неброской улыбкой, что начинается с теплого света в глазах, отражается в легком прищуре, чуть трогает уголки губ и растворяется, оставив после себя ощущение чего-то хрупкого, почти невесомого.

— Мне нужно позвонить в аэропорт, узнать насчет билетов. Потом схожу к Клемми, посмотрю, высохли ли мои вещи. А потом, если ты готов, можно будет ехать.

— Мне тоже надо кое с кем связаться.

— Хочешь звонить первым?

— Нет, спасибо, я по сотовому.

Сотовую связь труднее подслушать. Лайон не сомневался, что давно уже оторвался от слежки, но все же рисковать без нужды не стоило.

Нимало не стесняясь своей наготы, Лайон скатился с кровати, достал мобильник и бросил выразительный взгляд на Жасмин. Та поспешила к дверям.

— Пойду взгляну, как там моя одежда. Лайон кивнул, набирая номер. Мэдден оставил ему несколько секретных номеров; вся связь шла через автоответчики. Однако не успел Лайон прослушать сообщение, как от дверей послышался грохот и чертыхания Жасмин.

— Что такое? — В долю секунды он оказался у двери с пистолетом в руках.

— Обед. Клемми принесла поднос и оставила на полу, а я едва на него не наступила.

Лайон хмуро воззрился на поднос, на котором стоял пузатый белый кувшин, накрытый блюдечком, такая же чашка, накрытая крышкой от соусницы, тарелка, накрытая салфеткой, а также лежали алюминиевые ложка, нож и вилка.