Дикси Браунинг - Одиночество не для них

— Что ж тут такого? Я каждое лето хожу с распухшими руками. Мама уже грозится сшить мне рукавицы.

— Да, но сейчас зима!

— А ядовитый плющ зимой не умирает, только листья сбрасывает. Ничего, это быстро проходит, если не расчесывать.

Он торчал в лесу уже неделю. В первые дни едва не рехнулся без сотового телефона, компьютера и прочих привычных благ цивилизации. Но постепенно привык.

Дэниел Лайон Лоулисс, тридцати семи лет по паспорту и ста тридцати семи по самочувствию, отжался в последний раз, перевернулся на спину и, прикрыв глаза, прислушался к птичьему щебету. Неподалеку, на болоте, заквакала лягушка. Ей ответила другая, третья — и вот уже целый оркестр старательно выводил однообразную лесную песню.

Что он знает об Унылой Трясине?

Пожалуй, не слишком много. Но достаточно для того, чтобы спрятаться именно здесь. В таком месте можно спокойно подумать, ни на что не отвлекаясь. А когда мысли перестают приносить радость, можно сосредоточиться на мошкаре, отгонять ее, пока она не сожрала тебя живьем. Работать до изнеможения. Забросить удочку в темные воды безымянного ручья и постараться поймать что-нибудь на ужин, чтобы отдохнуть от монотонной диеты из мяса в банках, супа в пакетиках, крекеров и черного кофе.

Не слишком здоровое питание. Однако три дня назад он снял повязку, а днем раньше — корсет. Трость мало помогала при ходьбе по пересеченной местности. Однако Лайон носил ее с собой. Без оружия он чувствовал себя голым. Но очень уж глупо таскать с собой револьвер в местах, где опаснее комара зверя нет.

А вот с ножом он не расставался. Ножом Лайон открывал консервные банки и прорубал себе путь сквозь кустарник. Он ходил подолгу, каждый день, измеряя пройденное расстояние не в милях, а в часах. Вчера прошел четыре часа — не меньше шести миль взад-вперед вдоль ручья, на берегу которого разбил палатку. А завтра дойдет до того места, где оставил лодку, и вернется домой по воде.

Ходьба принесла ему большую пользу. Если не считать некоторых остаточных явлений. Сейчас Лайон был даже в лучшей физической форме, чем до взрыва.

А главное — ему удалось расслабиться. Пару дней назад Лайон с удивлением поймал себя на том, что насвистывает. Еще несколько недель, и он, пожалуй, найдет над чем улыбнуться!

Что-то сейчас делается в Лэнгли ? Мэдден, начальник их отдела, поклялся найти предателя. Того, через кого просачиваются засекреченные имена и координаты. Того, на чьей совести смерть двоих лучших парней в отделе.

Лайон знал, что в черном списке он следующий. Чудом избежав смерти, он не собирался отлеживаться в больнице и ждать второй попытки.

Пусть ему и суждено умереть, но просто так он не сдастся.

Камеру бы сюда? Или хоть фотоаппарат! Жасмин все на свете бы отдала за возможность сохранить для вечности открывшийся ей фантастический пейзаж. Неудивительно, что половина Голливуда переехала в Северную Каролину, — где же и снимать, как не здесь? Влажная изумрудная зелень; причудливое сплетение диких лоз, спускающихся до самой земли; седые клочья мха; клубящийся между стволами туман; на всем вокруг как будто лежит печать тайны… А звуки! А запахи! Трудно представить себе более подходящие декорации для какого-нибудь фантастического фильма.

Стоило отъехать на несколько миль от мотеля, и пропали все следы цивилизации. За несколько часов Жасмин не встретила ни единой души. Это ее только радовало; Жасмин не стремилась показываться на людях, пока лицо ее не обретет прежний вид.

Хорошо, что у Клемми нашелся чистый блокнот, думала она, сворачивая с проселка на старую, заросшую травой лесную дорогу, о которой рассказывала хозяйка мотеля. Обязательно напишу путевые заметки! И попробую напечатать вдруг повезет!

В начале своей карьеры Жасмин сотрудничала в двух газетах. Из одной ее уволили «по сокращению», из другой — без предлога.

Что ни делается, все к лучшему. Журналистки из Жасмин не получилось — она пошла на телевидение, где платят гораздо больше, хотя и не столь регулярно.

Она не жалела об утраченных возможностях, не горевала о прошлом и не страшилась будущего. Она — легкий человек. Это очень помогает в жизни.

Дорога привела на вершину холма и пропала. Со всех сторон Жасмин окружали зелено-буро-рыжие заросли. В ноздри бил острый, пряный запах каких-то лесных растений.

Земля была сухой, и каблуки не вязли в грязи. Жасмин захлопнула дверцу машины и углубилась в чащу, направляясь вниз по склону.

Вокруг свисали с гибких лоз ягоды. Сочные алые грозди, точно такие, какие она рвала для бабушки.

Жасмин почесалась, стараясь не слишком раздирать ногтями воспаленную кожу. Еще, не дай бог, следы останутся! Лицом рисковать нельзя, это ее капитал. Стройная фигура, длинные ноги, пластика, но главное — лицо. Хотелось бы, конечно, верить, что ее игра заставит зрителей забыть о любых шрамах, но Жасмин трезво судила о себе и на этот счет не обманывалась.

Актерский талант Жасмин весьма скромен. Несколько ролей ей обеспечили незаурядные внешние данные, но затем ее тип вышел из моды, и теперь ей остается сниматься в рекламе или идти в фотомодели.

От невеселых размышлений ее отвлекли звуки, диссонансом прозвучавшие в приглушенной симфонии леса.

Глухой удар, словно от падения чего-то тяжелого. Всплеск. И — человеческий стон.

Лодка, причаленная к противоположному берегу, была выкрашена в темно-синий цвет и сильно заляпана грязью. Кое-где краска облупилась, обнажив предыдущий слой. Ее хозяином вполне мог оказаться старый индеец с двустволкой или удочкой, трубкой и сотней охотничьих баек в запасе.

— Эй! — крикнула она. — Эй, есть там кто-нибудь?

В ответ послышалась негромкая брань. Ясно одно — невидимка на том берегу не был рад ее появлению. Может быть, он охотится на аллигаторов? Жасмин где-то слышала, что это запрещено.

— Ухожу, ухожу! — пропела она на случай, если браконьеру придет на ум спрятать концы в воду. — Я ничего не видела и ничего не слышала. Удачной охоты!

— Черт побери! Стойте!

В голосе незнакомца послышалась такая властная сила, что Жасмин сразу остановилась.

— Я… э-э… если вам нужна помощь, я кого-нибудь сюда пришлю, ладно?

— Нужна… помогите!

Голос звучал так, словно его обладатель страдал от сильной боли. Жасмин колебалась, разрываясь между любопытством, состраданием и страхом перед неведомой опасностью. Известно, что бывает с неосторожными девушками.

— Не могу… двинуться. Мне нужна помощь… Пожалуйста!

Последнее слово незнакомец произнес с отвращением, не оставляющим сомнений в его искренности. Кто бы он ни был и что бы с ним ни приключилось, ясно одно — этот тип терпеть не может просить о помощи.