Пенни Джордан - Возвращение любви

Холли, конечно же, не была столь целомудренной, да и почему должна быть? Она ничем не связана, но даже зная, что у нее имелись другие мужчины, ни его любовь к ней, ни уважение не становились от этого меньше, хотя он горько ревновал ее к тому, что она им дарила. То, что он когда-то с такой легкостью отверг.

Теперь, однако, он был с ней, докажет, как изменился, как она ему нравится… как ему нравится все то, что она ему когда-то давала.

Когда ей в конце концов удалось сбросить с себя рубашку, он пообещал себе, что устроит ей такой праздник счастья и любви, что его собственное желание не будет иметь никакого значения, а все удовольствие для него будет заключаться в том, что он покажет ей, сколько она для него значит, и вот под прозрачной тканью бюстгальтера он увидел ее темные и набухшие соски! Его рука прикоснулась к ее обнаженному телу.

Она быстро и часто задышала, и грудь ее начала вздыматься, как будто молча молила о его ласках.

Он наклонил голову, и Холли почувствовала тепло его дыхания у ключицы. Она напряглась, смотря на его темные густые волосы. Она чувствовала тепло, исходившее от его кожи, его напряжение и возбуждение.

Когда его губы коснулись нежного изгиба ее груди, она вздрогнула, боясь пошелохнуться, боясь дышать. Ей хотелось лишь закрыть глаза и шептать его имя как молитву. Она чувствовала, как он жадно целует ее тело, приближаясь к шелковому барьеру, отделявшему его от цели, а затем, как если бы он был слишком нетерпелив или взволнован, чтобы его преодолеть, он захватил его ртом вместе с твердой верхушкой.

Когда-то давно он уже ласкал ее так, и она вскрикивала, когда чувственные стрелы пронзали ее. Тогда Холли боялась силы этого чувства. Теперь же…

Она содрогнулась от сладостного удовольствия и изогнулась, обхватив Роберта руками, прижимая его к себе и шепча его имя, и он почувствовал, как содрогнулся в ответ.

Но то что последовало за этим, было как сон, время бежало стремительным потоком, унося ее с собой, и она чувствовала только его руки, его дыхание и бесконечное удовольствие.

Она чувствовала его гладкие мышцы под своими руками. Она ощущала их сокращение от прикосновения ее пальцев.

Он целовал ее живот, бедра с медлительной нежностью так, что каждая секунда казалась ей вечностью чувства и желания.

Когда-то, когда она была девчонкой, она испугалась той черты, за которой находилась сейчас, и в страхе отстранилась от него. Но она скоро перестала колебаться, потому что сомнение отхлынуло в инстинктивном осознании того, что за этим стоит.

Она потонула в чувствах, его тело стало легким и невесомым, оно страстно желало его. Ее облегчение наступило тогда, когда это желание уже невозможно было выносить, и она издала крик.

Роберт какое-то время не решался. Она услышала, что он забормотал что-то – то ли протест, то ли вопрос, в своем состоянии она не могла различить слов, только почувствовала его нерешительность.

Она дотронулась до него и почувствовала, что он дрожит.

– Я хочу тебя, Роберт. Я хочу только тебя, – сказала она, – и как только она это сказала, ее тело стало коварно обольстительным и почти вынуждало его позабыть о самоконтроле и прильнуть к ней, овладеть ей.

Необычность этого ощущения смутила их обоих, и они оба почувствовали себя неловко.

– Холли…

Роберт смотрел на нее изучающим взглядом. Ей хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этого.

– Ты какая-то такая маленькая – все прямо как в первый раз…

Слова эти были сказаны очень осторожно, очень сочувственно, возвращая ее к действительности, а ей этого сейчас меньше всего хотелось. Возвращение к действительности означало бы постановку вопроса – что она делает и почему. Возвращение к действительности означало бы…

– Я… я не хочу сделать тебе больно.

Он и в первый раз так сказал, с горечью подумала она, и хотя она желала его, все-таки немного испугалась. Но он не сделал ей больно тогда и, уверена, он не сделает ей больно и сейчас.

Она успокоилась и приблизилась к нему, почувствовав, как он отозвался на это чувственным содроганием.

Ничего почти не изменилось, подумал он, его любовь к ней насмехается над его предполагаемым самоконтролем и зрелостью.

Понимая, что уже больше не в силах контролировать себя, он позвал ее голосом, полным сладкой муки. Ему показалось, что она проговорила что-то в ответ, но он уже был слишком захвачен нараставшим в нем чувством, пытаясь дать ей понять, что хотел бы иметь больше времени, больше возможности контролировать себя, чтобы убедить ее в том, как всегда любил ее и будет любить.

– Холли.

Холли сердито перевернулась, стараясь не обращать внимания на соблазнительный мужской голос, выговаривавший ее имя. Она не хотела просыпаться, что-то мешало в глубине ее памяти, какая-то причина, что-то неприятное, предупреждающее ее, что лучше не просыпаться, но голос продолжал ее звать. Она чувствовала теплое дыхание у себя на лице и руке, которая нежно теребила ее за плечо.

Вздохнув, она открыла глаза и застыла в шоке и неверии, вспомнив события минувшей ночи.

– Уже десятый час, и мне надо идти, но я сперва хотел поговорить с тобой…

Она услышала неуверенность, нежелание – или сожаление? – в голосе Роберта. Даже не двигаясь, она ясно осознала перемены, произошедшие в ее теле, и его предательстве, от которого она страдала.

К тому же эта неуверенность, это нежелание… ощущение, что он подыскивает нужные слова – нужный предлог, с горечью подумала она. Но какой мог быть предлог? Для нее, по крайней мере, никакой не имел значения. Для него же все было по-другому, он – мужчина…

Она почувствовала, что к горлу у нее подступили слезы, и ее охватывает паника, и что если она не возьмет себя в руки, то потеряет над собой всякий контроль. Она начала лихорадочно вспоминать, что говорила… что делала… насколько выдала себя.

То, что они занимались любовью страстно, чувственно, она не могла отрицать, от этого никуда не деться, а сейчас она могла спасти лишь то, что оставалось спасти… напомнить себе, почему Роберт стоит и смотрит на нее с таким раскаянием, такой неловкостью. Ее вина, если она безрассудно обрушила на него любовь, которой он не желал… ее вина, если – если что? Что они были любовниками? Действительно ли это исключительно ее вина? Она содрогнулась, поняв, что помнит только приятное ощущение, когда она проснулась и увидела его рядом, тот первый миг, когда он коснулся ее, поцеловал, а затем… А затем она помнила лишь то, что никакого отношения не имело к реальности, а было лишь чувствами, эмоциями, желаниями и страстями.

– Холли…

Она отвернулась, постаравшись, чтобы ее голос прозвучал как можно спокойней.