Пенни Джордан - Возвращение любви

Холли отказалась от аперитива и стояла, разглядывая гостиную, в то время как Пол объяснял, почему он опоздал. Ее интерес к гостям был весьма поверхностным, но неожиданно она окаменела, увидев на другом конце комнаты Роберта.

К счастью, он стоял спиной к ней, так что у нее было время прийти в себя, не обнаружив свое ребяческое поведение.

– Что случилось, что-нибудь не так? – с тревогой спросил Пол после того, как хозяин извинился и отошел.

– Нет, ничего. Я… я думаю, я простудилась, вот и все, – соврала Холли.

– Простудилась? – Пол в удивлении поднял брови. – У тебя был такой вид, как будто ты собралась умирать. – Он нахмурился. – К тому же, Холли, ты теряешь вес. Послушай, я знаю, тебе не нравится вся эта шумиха вокруг выпуска новых духов, и я знаю, что, пока меня не было, все лежало на тебе. Если это становится для тебя чересчур обременительным…

Холли покачала головой.

– Я просто немного устала, вот и все, – повторила она. – И вообще говоря, так оно и было. Просто ей надо сделать так, чтобы Пол поверил, что дело в здоровье, а не в ее чувствах.

Роберт все еще не видел ее, и ей очень хотелось исчезнуть, прежде чем это произойдет, но как это было возможно сделать, не утащив с собой Пола и не привлекая к себе внимания? Нет, ей просто придется сцепить зубы и так или иначе продержаться весь вечер.

Она вновь оглянулась по сторонам, стараясь не смотреть в сторону Роберта, но ничего не могла с собой поделать. Ее взгляд непременно останавливался на нем, она хотела увидеть – с кем он. Не с Анджелой – ее не видно – но других гостей она знала плохо, поэтому ей было невозможно определить, которая из присутствующих элегантных женщин приехала с ним.

Вернулась Джемма и объявила, что вскоре подадут ужин.

Темно-красная столовая с антикварной мебелью и пейзажами в тяжелых золоченых рамах была идеальным фоном для севрского сервиза и старинного серебра, недавно приобретенных четой Бэйли.

Такое же вложение денег, как и все другое, заметил Алан в ответ на восхищение женщин.

Когда все расселись по своим местам, Холли с ужасом обнаружила, что Роберт сидит напротив и бросил на нее пронзительный взгляд, прежде чем сесть. Она почувствовала, что лицо у нее загорелось, а руки так задрожали, что ей пришлось спрятать их под столом. Пол слева беседовал с соседкой, не замечая ее расстроенного состояния, чего нельзя было сказать о Роберте. На какую-то секунду она увидела его рот, скривившийся как бы в негодовании и презрении, прежде чем отвернулась.

Ладно, пусть она ведет себя глупо, и всем видно, как она взволнована, но ей и в голову не приходило, что Роберт может быть здесь. Если бы она знала об этом, она ни за что не согласилась бы приехать. Она еще недостаточно успокоилась, чтобы увидеть его вновь… и была очень чувствительна, насколько может быть чувствительна женщина к мужчине, которого любит и который был ее любовником.

Один только факт его присутствия вызвал в ней такую бурю чувств, что ей стало просто нехорошо.

Она чувствовала, что ей не надо смотреть на него, и все же, как какое-то безвольное существо, не могла справиться со своими эмоциями и, подняв голову, посмотрела через стол.

Он разговаривал с женщиной, которая сидела рядом с ним, невероятно шикарной брюнеткой, говорившей с американским акцентом, которая, насколько поняла Холли, сопровождала его на вечере.

Ревность пронзила ее острым кинжалом, и она испытала чувства, каких не испытывала никогда, столь первобытные, что они шокировали и потрясли ее.

Они, что же, любовники, Роберт и эта шикарная дама из Нью-Йорка? Может, ее преследование Робертом подогревалось желанием к этой женщине, – которая сейчас сидела подле него, – судя по разговору, прилетевшей из Нью-Йорка специально, чтобы увидеться с ним.

Любовники, конечно же они любовники. Глупо считать иначе.

Сейчас было важнее дожить до конца званого обеда, разговаривать и улыбаться, чтобы никто – и особенно Роберт и его любовница – не догадался, что у нее на уме.

К тому времени, когда подали основное блюдо, голова у Холли почти раскалывалась. Еда не шла ей в горло, и, когда спутница Роберта наклонилась через стол и, тепло улыбнувшись ей, воскликнула:

– Я столько о вас слышала! Позвольте мне выразить свое восхищение вами и всем тем, что вы достигли, – Холли смогла ответить лишь натянутой вежливой улыбкой. Эта женщина, ее звали Кэндис, держалась так уверенно, так чистосердечно и открыто и так обаятельно и тепло, что при других обстоятельствах она непременно понравилась бы Холли.

И она с отчаянием отметила, что лишена даже возможности невзлюбить женщину, которую Роберт избрал своей любовницей, и все это смешалось с ней с чувством вины и презрения к самой себе из-за своего поведения. Если бы она знала, что в жизни Роберта есть другая женщина, женщина, которая по виду обладала исключительным правом на его желание, она бы никогда не позволила своим эмоциям выйти из-под контроля, никогда бы не позволила себе провести с ним ночь.

Все другие покончили с основным блюдом. Джемма нахмурилась, убирая почти полную тарелку Холли.

– Мне очень жаль, Джемма, – извинилась Холли. – Было очень вкусно, но я… у меня что-то совсем нет аппетита последнее время.

Отвернувшись от нее, она неожиданно увидела, что Роберт пристально наблюдает за ней, и поняла, что он слышал слова извинения, которые она пробормотала Джемме.

Он нахмурился, рассматривая ее; несомненно думает: и как это она могла его привлекать, с горечью подумала Холли. Ей достаточно было просто сравнить себя с Кэндис… чтобы увидеть жизнерадостность и уверенность другой женщины, увидеть себя, Холли, такой, какой ее видел Роберт, с чересчур бледной кожей от нервного стресса и напряжения, с фигурой, которой не хватало обольстительных изгибов Кэндис, с разговором, в котором не хватало ума Кэндис. И все же, несмотря на всю зависть к американке, та не могла не нравиться ей, потому что вела себя одинаково обворожительно как с мужчинами, так и с женщинами.

Пол, по всей видимости, был совершенно очарован ею и так отчаянно с ней флиртовал, что Холли удивилась спокойствию Роберта.

После трапезы все вернулись в гостиную. Пол немедленно присоединился к группе, центром которой была Кэндис.

Увлекшись рассмотрением американки, Холли не заметила, как к ней приблизился Роберт, окликнув ее.

Она немедленно застыла, и ее охватила паника. Что он намеревается ей сказать? Хочет попросить не выдавать ее Кэндис, не рассказывать о том, что между ними было? Неужели он думает, что она способна на такое?

Еще один шаг, и он окажется рядом с ней. Она уже дрожала от потрясения и отчаяния; полностью проигнорировав его, она развернулась и быстро вышла из гостиной.