Сандра Мартон - Свежесть твоих губ

Джек Расселл, один из его коллег-юристов, сказал: причина в том, что Дэвид для женщин неотразим. А еще он сказал, что недалек тот день, когда Дэвид изменит свое отношение к брачным узам. Жены, по мнению Джека, оказывают на мужчин облагораживающее влияние. Жена ведет твое домашнее хозяйство, организует твои вечеринки, помогает развлекать твоих клиентов и вообще упорядочивает твою жизнь. Дэвид соглашался. По-видимому, это так и есть, но хорошая секретарша и приличная фирма, доставляющая продукты на дом, могут делать то же самое, и при этом тебе не приходится ломать голову над вопросом, в какой именно прекрасный день они возьмут и перевернут всю твою жизнь.

Любовь, если таковая и существует, слишком зависит от того, доверяют ли мужчины женщинам и женщины мужчинам. Звучит прекрасно, но не срабатывает… и стоит ли, черт возьми, размышлять над этим сейчас?

Дэвид вздохнул, вытянул ноги, насколько это было возможно, и закинул одну на другую.

Но это его проблема. Впрочем, с чего ему так убиваться? Ребята, которые стоят сейчас у алтаря, заслуживают оправдания за недостатком улик. Даже Дэвид не настолько желчен, чтобы думать, будто невеста покажет свое истинное лицо, как только закончится медовый месяц. На глазах у Дэвида она превратилась из милого ребенка со скобой на зубах в очаровательную молодую женщину… и на его же глазах отношения ее отца и матери закончились разводом. И именно Дэвид представлял Чейза на бракоразводном процессе.

Никуда от этого не денешься. Брак – это неестественное состояние, придуманное женской половиной человечества в своекорыстных целях, и… Бум! Что это?

Дэвид сел прямо и огляделся. Двери церкви распахнулись. Ворвался ветер и прижал всех к стенам. В лучах послеполуденного солнца возник женский силуэт. Шепот пронесся по рядам.

– Кто это? – прошипела сидевшая рядом с ним плакса своему мужу. – Почему она не садится? Почему не закроют двери?

И правда, почему? Дэвид вздохнул, встал и направился в конец церкви. Кажется, в этот день ему суждено делать добрые дела. Энни поздоровалась с ним поцелуем и прошептала, что посадит рядом с ним свою подругу.

– Только не вздумай морочить ей голову, Дэвид, – сказала она с озорной улыбкой. – Ее зовут Стефани Уиллингхэм, и она вдова. Будь с ней полюбезней, ладно?

Ладно. Почему бы и нет? Он был не слишком любезен с той пожилой дамой возле церкви, но компенсирует это своей учтивостью с этой. Вежливо поболтает с вдовушкой Уиллингхэм, может быть, даже сделает с ней круг вальса, а потом выйдет из игры. Может быть, даже позвонит Джессике или Элен, прежде чем снова полетит в округ Колумбия. С другой стороны, может быть, ему стоит улететь домой пораньше. Предстоит еще ознакомиться до завтра с несколькими делами.

Женщина, которая вызвала переполох, поблагодарила его кивком головы. Она приходилась невесте теткой. Дэвид пару раз встречался с ней. Она была моделью и, вероятно, привыкла появляться эффектно.

Дэвид закрыл двери, повернулся… и обнаружил, что смотрит прямо на самую красивую женщину из тех, кого…

… когда-нибудь видел.

Она, как и он, сидела в последнем ряду, но с противоположной стороны – со стороны жениха. Треугольное лицо, нежное, почти кошачье. Высокие выступающие скулы. Глаза карие, прямой классический носик, нежные коралловые, обещающие бесконечное наслаждение губки бантиком. Волосы цвета темного шоколада забраны в незамысловатый пучок.

Дэвид молниеносно представил себе чувство, которое мог бы испытать, если бы вытащил шпильки, удерживающие шелковые пряди, и позволил волосам упасть ему на руки.

От этой бесхитростной картины волна горячего желания захлестнула его. Проклятье, подумал Дэвид удивленно, и в этот самый момент женщина подняла на него глаза.

Ее взгляд был жестким, холодным, оценивающим. Казалось, он пробил внешнюю оболочку, созданную сшитым на заказ костюмом, и проник в его душу.

О Боже, подумал он, неужели она поняла, что с ним происходит? Это невозможно. Его тело вело себя так, словно имело собственную волю, но как она могла догадаться…

Она догадалась. Ничем другим невозможно было объяснить румянец, заливший ее щеки, или высокомерное выражение, появившееся на лице прежде, чем она отвернулась.

Дэвиду показалось, что его оцепенение длилось целую вечность. Он не мог поверить в то, что так глупо отреагировал на какую-то незнакомку, и не мог припомнить, чтобы хоть одна женщина смотрела на него с таким презрением.

Примитивное желание уступило место столь же примитивной ярости.

Он представил себе, как опускается на свободное место рядом с ней и говорит, что она ему и на спор не нужна… а еще лучше – что она права: одного взгляда на нее ему достаточно, чтобы захотелось затащить ее в постель! И каков будет ответ?

Но законы цивилизованного общества взяли верх.

Он глубоко вздохнул, прошел на свое место, сел и сосредоточился на том действе, которое, черт бы его побрал, происходило у алтаря. Ведь как-никак он цивилизованный человек.

К тому моменту, когда под сводами церкви стих отголосок последнего песнопения и невеста с женихом вышли из дверей, он уже совершенно забыл о той женщине…

Стефани Уиллингхэм стояла у мраморной стойки в дамской комнате загородного клуба и смотрела на свое отражение в зеркале.

По ее виду нельзя было сказать, что эта женщина только что совершила огромную глупость. И на том спасибо.

Она глубоко вздохнула.

Сколько еще должно пройти времени, пока она сможет вежливо уйти?

Довольно много, ответила она себе.

Невозможно, присутствуя на свадебной церемонии, уединиться в дамской комнате во время коктейля, а потом удрать до начала приема, не вызвав недоуменных взглядов. Она меньше всего хотела этого, потому что недоуменные взгляды означали вопросы, а вопросы требовали ответов, а их у нее не было.

Совсем не было.

То, как на нее смотрел тот мужчина в церкви, было ужасно. Своими холодными голубыми глазами он просто раздевал ее…

Стефани вздернула подбородок. Это достойно презрения. Иначе не скажешь.

Но она отреагировала еще хуже. То, что она поняла, как он смотрел на нее, что она точно знала о происходящем в его голове, – это одно, но невозможно объяснить или оправдать то, что случилось с ней: она ощутила жаркую волну в своей крови.

Ее щеки вспыхнули от одного лишь воспоминания.

– Что с тобой происходит, Стефани? – спросила она свое отражение в зеркале.

Мужчина был интересный. Даже красивый, в строгом смысле этого слова… если, конечно, кому-то нравится такой тип. Подтянутый и, пожалуй, агрессивно мужественный. Волосы собраны в хвостик. Худощавое мускулистое тело, ковбойского стиля костюм. Сапоги. Сапоги, силы небесные!