Сандра Мартон - Свежесть твоих губ

Стефани весело рассмеялась.

– Вы защитите меня, Мими? Как женщина, счастливая в своем замужестве.

Мими хмыкнула.

– Ну, разумеется. Вот мы и пришли. – Она открыла дверь в море синевы. – Голубая комната для тебя, Дэвид, дорогуша. – Она стрельнула глазами: – Я прямо через холл, помнишь?

Дэвид вежливо улыбнулся.

– Ну как я мог забыть?

– А твоя подруга…

– Невеста.

– Невеста. Конечно. Она будет в Рубиновой комнате, в западном кры…

– Нет. – Дэвид обнял Стефани. – Скарлетт и я не хотим разлучаться даже на одну ночь. Правда, дорогая?

– Скарлетт… – сказала Мими со смешком. – Ну, разве это не очаровательно?

– Очаровательно, – пробормотала Стефани. Она взглянула на Дэвида. – Конечно, мы не хотим, чтобы нас разлучали, любимый. Но если наша хозяйка уже так распорядилась…

– Тогда, – сказал Дэвид, – боюсь, ей придется распорядиться по-другому. – Он посмотрел на Мими. – Это ведь не проблема, а?

Мими откашлялась.

– Ну… я полагаю… Скарлетт… то есть Стефани, может расположиться в комнате рядом с твоей.

– Спасибо, – сказал Дэвид и поцеловал ее.

Мими сдавленно хмыкнула.

– Коктейль через час, – прочирикала она и упорхнула.

Стефани пристально смотрела на свой раскрытый чемодан.

– Ты лжец, – сказала она ему, – я еду домой.

Что он вообразил? Что купил себе партнершу на уикенд? Ну, так он просчитался… хотя Мими действительно добивается Дэвида.

Стефани присела на край кровати. У нее нет права жаловаться. Она согласилась играть в эту игру. Кого она дурачила? Он дарил ей деньги, потому что ей исполнится лет сто, пока она сможет накопить достаточно, чтобы вернуть ему долг.

О Господи! Какой кошмар. Ей было ненавистно то, как на нее смотрела Мими Шератон, ненавистно то, какой униженной она себя чувствовала…

Будь честной, Стефи. На самом деле тебе ненавистно, что ты теряешь голову каждый раз, когда Дэвид тебя целует.

Есть только один выход. Она должна сказать ему, что эта идиотская игра закончена. Она не станет изображать его подругу.

Никаких пяти тысяч долларов.

А что будет с Полом?

Он никогда не отворачивался от нее, даже после того, как их оставила мать. Нельзя сказать, что уход Бесс что-то изменил. Бесс не уделяла особенного внимания ни одному из них. Стефани готовила, убирала, стирала и гладила с тех пор, как себя помнила.

Это у Пола жизнь изменилась. Ему пришлось быстро повзрослеть. Он бросил школу и стал их кормильцем. И хотя был на одиннадцать месяцев младше ее, стал для нее старшим братом и отцом в одном лице. Даже пожертвовал музыкой, которую любил больше всего на свете, чтобы заботиться о ней.

Разве могла она бросить его после аварии? В один дождливый вечер его машина слетела со скользкой дороги и разбилась о дерево. Крыло автомобиля было смято, а Пол ударился головой. Через несколько недель это дало о себе знать. У него начались головные боли, шум в голове. Иногда он не понимал, кто она или где он находится…

– Поклянись мне, Стеф… – попросил он в минуту просветления. – Поклянись, что никому не скажешь, что со мной произошло. Все они будут говорить, что несчастье случилось потому, что я Хортон, сын своей матери.

И она поклялась и никогда не нарушала клятвы… кроме одного раза, когда в отчаянии сказала об этом Эйвери Уиллингхэму.

Стефани встала. Полу нужна ее помощь. Она не жалела о той жертве, которую принесла, выйдя замуж за Эйвери, хотя он и солгал, сказав, что будет относиться к ней как к дочери. Эта жертва была самой тяжелой. Изображать, что они с Дэвидом любят друг друга, вовсе не трудно. Дэвид такой… такой… Любой женщине было бы легко полюбить его. Он замечательный. Он именно такой, о каком она мечтала. Какого надеялась встретить и о ком молилась.

У Стефани перехватило дыхание. Нет, подумала она, нет, забудь об этом…

– Нет, – сказала она и торопливо пошла к двери, соединяющей их комнаты. Она сядет на поезд и уедет в «Реет Хэвен». Будет умолять врачей. Директора. Они поймут. Должны понять, она не может провести уикенд с Дэвидом, делая вид, что она его любовница – Дэвид? – позвала она и постучала в дверь. – Дэвид, ты там? – Она снова постучала, подождала и потом осторожно открыла дверь.

Вещи Дэвида были разбросаны на кровати, дверь в ванную приоткрыта. Она слышала, как шумит вода.

Он принимал душ. Ну что ж, она сядет и подождет, пока… Пока что? Пока он, голый, не войдет в комнату? Сердце выскакивало у нее из груди. Она могла себе представить, как он будет выглядеть. Широкоплечий, узкобедрый, мускулистый…

Стефани упорхнула от греха в свою комнату и заперла за собой дверь.

– Чэмберс, ты счастливчик, сукин ты сын! – Новый, самый молодой судья Верховного суда, приближаясь к стойке бара, задержался и хлопнул Дэвида по спине. – Тебе повезло.

– Да, – согласился Дэвид.

Он улыбнулся и отпил коньяка. Повезло, подумал он и сделал еще глоток. Может быть, коньяк поможет снять напряжение. Что-то должно помочь, пока он не взорвался.

Вечер проходил не совсем так, как он себе представлял.

План казался таким удачным – сказать Мими, что он обручен, привезти с собой Стефани и продемонстрировать, что он не свободен.

Каким же идиотом он оказался!

Все было прекрасно. Но… целовать Стефани не стоило. Он сделал это для Мими, а теперь стоит под холодным душем и думает о том, о чем не следовало думать, и безуспешно старается отогнать мысль, что случилось бы, если бы Стефани забралась к нему под душ.

Однако холодная вода помогла. Он поостыл и серьезно поговорил сам с собой, глядя в зеркало и бреясь. Потом нарядился в белый смокинг и черные брюки и пошел к двери, ведущей в комнату Стефани.

– Уже готова? – весело спросил он, когда она открыла дверь… и тут, бросив на нее всего один взгляд, понял, что погиб.

Она была просто восхитительна.

Разве можно по-другому описать то, как она выглядела в своем кремовом облегающем платье, с распущенными блестящими волосами?

Он отправил ее в Джорджтаун, наказав купить что-нибудь нарядное, что привлекло бы внимание Мими Шератон.

– Я верну тебе деньги за свою покупку, – сказала она холодно, и он не решился напомнить, что она уже должна ему пять тысяч долларов, которые, возможно, никогда не отдаст.

И вот сейчас, увидев ее, он понял, что ахнет не только Мими Шератон, но и все присутствующие мужчины.

– Устроит? – бесстрастно спросила она.

– Конечно, – сказал он, борясь с желанием схватить ее и утащить в свою берлогу.

Но он удовлетворился тем, что притянул ее к себе и поцеловал. Она не протестовала.

Спустя полчаса Дэвид понял, что допустил ошибку: мужчины облепили ее, как пчелы. Подонок из газеты «Вашингтонец» едва не упал носом в свой суп. Один развратный конгрессмен из Калифорнии едва не утопил галстук в блюде с тунцом. А когда некий денежный мешок из Бостона положил свою лапу на руку Стефани, Дэвид готов был вцепиться ему в горло и потребовать, чтобы тот держался подальше, потому что, черт подери, она принадлежит ему.