Алекс Стрейн - В ожидании чуда

Кристин хотела завопить, чтобы ее немедленно сняли, но Антонио медленно повел лошадь за собой, и голос у Кристин окончательно пропал. Сейчас ее заботило лишь одно – удержаться в седле, и она прилагала к этому все мыслимые и немыслимые усилия.

– Прекрасно, Кристин, держишься молодцом. У тебя здорово получается, – минут через десять подбодрил ее Антонио, и тут Кристин поняла, что все эти десять минут он говорил не переставая, но она от страха не слышала ни слова.

Но теперь Кристин осмелилась взглянуть по сторонам и увидела, что Изабель и Риккардо с интересом наблюдают за ней.

– Тебе уже лучше? – тут же отреагировала Изабель.

– Гораздо лучше, – выдохнула Кристин.

За эти десять минут она получила такую порцию страха, которой вполне хватило бы на целый год, и даже как-то устала дрожать. В конце концов, самое большее, что ей грозит, – это свалиться под копыта Недотроги… Но этот вариант уже не казался неизбежным. Кристин чуть расслабила сжатые пальцы и слегка «отпустила» спину. Стало гораздо легче. Еще через десять минут она решила, что кобыла довольно милое и дружелюбное создание и, может быть, Антонио удастся сделать из нее, Кристин, если и не великую, то хоть какую-нибудь наездницу.

– На сегодня, кажется, хватит, – подвел итог Антонио. – Слезай, Кристин.

– Думаю, для Кристин это будет весьма затруднительно, – с непонятным смешком сказал Риккардо, осторожно снял девочку с лошади и поставил на землю. – Все в порядке? – спросил он, и Кристин кивнула.

На самом деле все было просто ужасно – спина мокрая от пота, а ноги дрожали так, что Кристин едва удерживала себя в вертикальном положении.

– Никогда не видел, чтобы так боялись лошадей, – сказал Рик, и от этих слов в голове Кристин что-то перевернулось.

Он посчитал ее совсем слабой, трусливой и изнеженной! Этого она допустить не могла.

– А я и не боюсь! – храбро (тем более что опасность уже миновала) заявила она. – Я просто еще не совсем освоилась.

– Кристин два дня назад в первый раз увидела живую лошадь! – тут же пришла ей на помощь Изабель.

– И у нее все здорово получается для новичка. Просто замечательно! – вторил сестре Антонио, и поддержка двух союзников окончательно укрепила дух Кристин.

– Все, сдаюсь, вы меня убедили, – со смехом сказал Рик. – А теперь завтракать. Мама уже ищет вас.

С того дня уроки верховой езды сделались обязательным ежедневным ритуалом, и страх Кристин понемногу стал отступать, сменяясь радостью и удовольствием. Через несколько дней она уже самостоятельно садилась в седло и управляла лошадью, а через полторы недели совершила довольно длинную прогулку по окрестностям. Правда, в сопровождении Рика и Антонио.

Ветер играл травой, и она переливалась, как морские волны, трепал волосы Кристин и парусом вздувал рубашку на спине. Она казалась себе изящной яхтой, свободной, легкой и стремительной, бесстрашно плывущей по неспокойному морю. Это было удивительное ощущение, и Рик смеялся, глядя на нее. Потом прогулки стали регулярными, и Кристин с каждым разом отваживалась уезжать все дальше и дальше от ранчо. Иногда к ней присоединялась Изабель, но чаще все-таки утренней прогулке она предпочитала безмятежный и сладкий сон. Но братья всегда сопровождали ее: Антонио по «долгу службы», а Рик говорил, что ему тоже не мешает проветриться.

Рик… Она быстро поняла, что Рик, составляя им с Антонио компанию, руководствуется не просто желанием «проветриться» – он подстраховывал их от любых возможных неприятностей. И даже на ранчо он старался не выпускать их из виду. Так, на всякий случай. Похоже, Рик решил, что его первоочередной долг – опекать непоседливых подростков. Иногда эта опека простиралась гораздо дальше, и он баловал Кристин и Изабель, привозя им забавные мягкие игрушки и коробки непередаваемо вкусных шоколадных конфет. Он сказал, что волосы Кристин похожи на пламя, и называл ее Рыжиком, и это прозвище в его устах звучало совсем не обидно, а ласково.

А Кристин… Она была по-детски очарована и покорена им. Ей еще была неведома влюбленность – Рик стал для нее кумиром, человеком, который стоит на ступеньку или даже две выше всех остальных. В его присутствии она испытывала непонятный трепет и робость и была безумно счастлива, если разговаривала с ним или просто находилась в его обществе. И она почти что возненавидела гостей, приехавших на ранчо двумя неделями позже: Алехандро Мендеса и его очаровательную кузину Ирену – отнимавших у нее Рика. Особенно Ирену!

Кристин нервно заходила по комнате, припоминая свои реакции до мельчайших подробностей. Почему-то именно сейчас она особенно отчетливо смогла вспомнить то лето почти семь лет назад, во всех, можно сказать, подробностях… И сейчас с высоты своего – пусть и не слишком богатого – опыта она смогла взглянуть на многие вещи другими глазами. Конечно, Рик все видел и все понимал: ее обожание, стеснительность в разговоре и ее взгляды, преследующие его… Кристин была для него как открытая книга. И хотя все это было давно, она никак не могла успокоиться. Как наивна и глупа она была, когда восхищалась им! И все эти годы она видела Рика только таким, каким хотела…

Она так увлеклась самобичеванием, что потеряла ориентировку в пространстве, наткнулась на свой сиротливо стоящий у дверей чемодан и едва не упала. В сердцах Кристин едва не чертыхнулась, но тут же прикусила язык. Нельзя позволять лаве, кипевшей внутри нее, выплеснуться наружу! Иначе она просто рискует потерять контроль. Кристин схватила чемодан и волоком оттащила от дверей, поставив его, как провинившегося ребенка, в угол.

Один раз она уже позволила Риккардо управлять ею, и теперь он снова пытается проделать этот трюк. Нет, не пытается – он снова его проделал, заставив Кристин подчиниться своим требованиям!

Глупо рассуждать сейчас, вспоминая, когда это случилось с ней – в то лето, когда ей исполнилось всего двенадцать лет, или позже, в другие каникулы, когда она гостила на ранчо Ромеро. Еще несколько месяцев назад Кристин была уверена в том, что не влюбиться в Рика просто невозможно, что это и неизбежность, и дар судьбы… Воля провидения – если на то пошло… С той самой первой минуты, как она увидела Рика, ее жизнь безвозвратно изменилась.

В двенадцать лет она боялась даже мечтать о том, что когда-то может рассчитывать на его дружбу. В шестнадцать она позволила себе другие мечты, придумав собственный мир, где все было устроено согласно ее желаниям и мечтам. В восемнадцать, когда Рик сделал ей предложение, она была уверена, что ее иллюзорный мир стал явью, что она обрела свой рай. Рай, который вскоре стал адом, и она узнала цену своим глупым фантазиям…