Ирена Гарда - Каскадер и амазонка

– Алиса, я ужасно грязный и мокрый.

Она приподнялась на цыпочки и сняла поцелуем капельку пота, блестевшую у него над верхней губой.

– Видишь ли, я люблю тебя в любом виде: мокром, сухом, чистом, грязном…

– Это мы сейчас проверим!

Доселе неизвестное ему чувство злости и желания причинить боль нахлынули, мутя разум. Сильные мужские руки стиснули хрупкое женское тело так, что у Алисы перехватило дыхание. Горячий рот прижался к ее губам, требуя не ласки, а подчинения. Он буквально пожирал ее губы, чувствуя соль на языке. Проснувшийся в нем зверь жаждал разорвать ее тело, жаждал, чтобы она прочувствовала его боль. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его поцелуй. Казалось, он держит в объятиях безвольную куклу. Наконец Джеймс отпустил Алису, и та, отшатнувшись, взглянула на него глазами раненого зверька. На ее нижней губе набухала капелька крови.

Минутный порыв злобы схлынул, оставив после себя ощущение вины. Джеймс притянул к себе женщину за поникшие плечи и тихо прошептал, лаская золото волос:

– Прости, девочка, если сможешь. Мне показалось, что ты уходишь от меня. Клянусь, этого больше не повторится.

Помедлив, она, отстранясь, заглянула в его молящие карие омуты, скользнула глазами по трагическому излому бровей и, судорожно вздохнув, снова приникла к его груди, словно ища у него защиты от него самого.

– Я люблю тебя, Джеймс, – прошелестел ее голос, – но, пожалуйста, не делай так больше никогда.

Ласково прикоснувшись к ее подбородку, он мягко заставил ее поднять лицо и со всей возможной нежностью прикоснулся к ее губам, слизнув красную соленую капельку.

– Теперь мы связаны с тобой кровью, – прошелестел ее голос.

В ответ мужчина только глубоко вздохнул, чувствуя, каким нечеловеческим напряжением свело его тело. Он подхватил Алису на руки и перенес на диван, стоящий у стены. Опустившись на мягкую кожу обивки, он начал убаюкивать любимую, как маленького ребенка. Так они и сидели, обнявшись, пока не постучался Дэн, чтобы сообщить, что учителя ждут посетители.

После ухода Джеймса Алиса еще некоторое время сидела, тупо глядя в пространство перед собой. Оказывается, ее любимый может быть и грубым, и жестоким! Это было ужасное открытие. Но он нужен ей со всеми хорошими и плохими чертами характера, и если Джеймс изменится, пусть даже в лучшую сторону, будет ли она его любить? И не получится ли так, что, сделав из него домашнего пуделя, она потеряет к нему всякое уважение? Вопросы, вопросы, вопросы…

Алиса чувствовала себя несчастнейшим человеком на свете: от нервного напряжения у нее раскалывалась голова, а нижняя губа распухала с каждой минутой. Покопавшись за жалюзи на подоконнике, она нашла бутылку с водой для полива цветов и, намочив носовой платок, приложила его к опухоли. Вода была теплая и попахивала плесенью. Чувствуя, что не в силах сейчас показаться никому на глаза, она подошла к двери и прислушалась. В зале было тихо. Она выглянула в щель.

Слава богу, никого из посетителей уже не было, только у тренажеров, стоящих у дальней стены, о чем-то беседовали Джеймс и Дэн. Алиса скользнула вдоль стены и, открыв тяжелую входную дверь, растворилась во мраке калифорнийской ночи.

В полном расстройстве она брела по темной улице. Сцена в клубе перевернула все ее представления о Джеймсе. Надо было срочно решить, что делать: забыть причиненную боль или бросить все и уехать. И хотя с каждой минутой она все больше склонялась к первому варианту, но на душе было отвратительно. Разом воскресли воспоминания о днях, которые Алиса мечтала забыть. Перед ее внутренним взором появлялись то холодные глаза Француза, разглядывающего ее нагое тело, то перекошенное в раболепном рвении лицо Андрея, помогающего шефу овладеть женой. На нее нахлынула такая тоска, что хотелось волчицей завыть на звезды. Прекрасный замок, который они выстроили с Джеймсом, оказался стоящим на песке.

Уйдя в себя, она не заметила, что за ней движутся две тени, пока сзади не раздался до ужаса знакомый голос, произнесший на чистом русском языке:

– Эй, красотка, не налети на столб.

Этот голос был так созвучен ее мыслям, что в первое мгновение показался Алисе их продолжением. Но в следующую секунду она почувствовала, как бешено заколотилось сердце, страх тошнотой подкатил к горлу и все ее естество сжалось от холодного, липкого ужаса.

Она медленно обернулась и в упор посмотрела в когда-то, миллионы лет назад, родные, а теперь столь ненавистные глаза.

– Не ждала, женушка? Говорят, у тебя новый любовник появился, какой-то крутой китаеза? Вот уж не ожидал!

– Откуда ты знаешь? – более глупый вопрос трудно было придумать, но Алисе было не до изысков.

– Видишь, Мишаня, какая нехорошая у меня супруга, – материализовавшийся кошмар обернулся к стоящему в густой тени дерева здоровенному парню, в котором Алиса признала правую руку Француза. Когда-то этот костолом служил в спецназе, а потом, перебравшись в Америку, стал киллером, на руках которого была кровь многих эмигрантов, попавших в сферу интересов банды. – Вместо того чтобы после длительной разлуки броситься ко мне на шею, она интересуется, кто мне ее сдал. Как-нибудь потом, в интимной обстановке, я тебе все расскажу, любимая, а пока давай прогуляемся. И без глупостей.

В подтверждение своих слов он сунул руку в карман и вытащил какой-то предмет. В лунном свете мелькнуло лезвие ножа. Мишаня тоже вышел из тени и, привычно заложив руки за спину, встал справа от Алисы, перекатываясь с пятки на носок. В отчаянии она окинула взглядом пустынную улицу и, повинуясь инстинкту самосохранения, вдруг прыгнула навстречу мужу и, изо всех сил оттолкнув его, понеслась на крыльях ужаса назад, к спортзалу, инстинктивно ища защиты у единственного человека, которому верила. Бандиты, явно не ожидавшие от нее такой прыти, слегка замешкались, что дало беглянке несколько метров форы, но, быстро опомнившись, бросились за ней следом.

Неизвестно, на что рассчитывала Гаевская – скорее всего, ее догнали бы через несколько минут, если бы впереди не сверкнули фары. Не раздумывая, она бросилась на дорогу почти под колеса автомобиля. Раздался визг тормозов, и из машины, оказавшейся до боли родным джипом, выскочила коренастая мужская фигура. Мгновенно оценив обстановку, Джеймс – а это был, разумеется, он – схватил теряющую силы девушку и швырнул ее за себя к машине, а сам повернулся к ее преследователям.

Гангстеры остановились, разглядывая неожиданно появившегося заступника, который, хоть и выглядел «качком», но был безоружен. Жертва была уже почти поймана, и они не собирались отступать, тем более что гнев Француза был пострашнее, чем какой-то китаец средних лет, стоящий посреди темной пустынной улицы.