Кэролайн Барт - Рецепт от Парацельса

Она сжала кулачки у груди, и ее глаза наполнились слезами.

– Ну не могу я тебя понять! – воскликнул Эрик в отчаянии, – Не могу! Сначала ты предстаешь мстительной преступницей, а через мгновение каешься, и твои страдания мне кажутся искренними! Либо ты гениальная актриса, которая пришла в этот мир, чтобы играть разные роли, либо – прожженная негодяйка!

Эрик вскочил с подоконника и, схватив ее за плечи, начал трясти, пытаясь заодно встряхнуть свои чувства и мысли, призвать на помощь здравый смысл, в который раз изменивший ему.

Аурелия не сопротивлялась. Когда он в изнеможении отпустил ее, она прильнула к его груди, и оба разрыдались, обнявшись. Они осушали слезы поцелуями, шептали ласковые слова, просили друг у друга прощения.

Женщина целовала руки Эрика, он, смущенный, пытался отнять их, но она в исступлении прильнула губами к его ладоням.

– Прости меня, – глухо прошептала она. – Я недостойна твоей заботы и привязанности, но ты – единственная моя надежда и судьба…

У Эрика от счастья закружилась голова и сладким холодком пробежала по телу дрожь желания. Он запрокинул ее голову и страстно поцеловал в приоткрытый рот. Она обхватила его голову руками, прижалась к нему всем телом, но через мгновение сильно оттолкнула его.

Молодой человек бросился к ней, но она, вбежав в ванную, заперлась в ней.

– Что случилось, милая? – Эрик дергал дверь, пытаясь открыть ее.

До него доносились сдавленные рыдания, которые переворачивали его душу.

– Девочка моя дорогая… – Ласковые слова так и рвались из его сердца. – Не надо, пожалуйста, я помогу тебе. Я сделаю все, чтобы ты стала счастлива! Я ведь обещал тебе…

Какая-то сила удержала Эрика от признания, что ему удалось раздобыть шкатулку. Его эмоции выплеснулись, в душе осталась безграничная теплота к этой женщине и тихая грусть. Он вдруг почувствовал себя воздушным шариком, из которого вышел весь воздух. Он понимал необычность такого состояния, но мог объяснить это только гипнотическими происками Аурелии. Эта мистика странных отношений мучила и опустошала его душу. Молодой человек в изнеможении опустился в кресло, закрыл глаза и погрузился в забытье.

– Милый…

Эрик вздрогнул от дивного звука арфы и легкого прикосновения нежных пальцев. С трудом разомкнув веки, он увидел Аурелию, сидящую в кресле напротив него. Она сидела в сиянии света, похожая на Джоконду, и улыбалась такой же неуловимой, не то саркастической, не то печальной полуулыбкой. Эрик постепенно возвращался из какой-то далекой страны, а она, как будто понимая это, спокойно ждала, пока он обретет способность слышать и понимать.

– Милый, – снова повторила она. – Я хочу тебе кое-что сказать.

Она произнесла эту фразу грустно и многозначительно. Еще через пару мгновений Эрик вполне овладел собой, чтобы внимательно выслушать ее.

– Мы говорили с тобой об Эмилии Марти из пьесы «Средство Макропулоса». – Аурелия чуть усмехнулась. – Так вот, этой даме надоела жизнь, ей опротивели все ее поклонники и любовники…

– Ты же сказала, что все это выдумки, – напомнил Эрик. – Что Карел Чапек слышал в Эльзасе историю про Парацельса и написал пьесу.

Аурелия поправила волосы и удобнее устроилась в кресле.

– Да, он слышал ее от меня. – Она грациозно наклонила голову и лукаво взглянула на Эрика.

– Ты была знакома с Чапеком?

– И с Чапеком тоже. – Аурелия вздохнула. – С кем только я не была знакома, – протянула она и откинулась на спинку кресла.

– Я понимаю. – Молодой человек действительно пытался что-то понять, но, как всегда, безуспешно. Вернее, с каждой встречей с этой женщиной он осознавал, что бесполезно сопротивляться и ее чарам, и мистической силе. Он смирился со своей судьбой и, успокоившись, внезапно почувствовал себя счастливым.

– Так вот. – В ее глазах появилась поволока влюбленности и томления. – Я хочу сказать тебе, что мне тоже практически все надоело в жизни. После нашего знакомства Чапек воплотил меня в образе Эмилии Марти… – Она хохотнула, но ее глаза были грустными. – Представь себе, я по настоящему не любила никого в своей долгой жизни. Я лишь с разной степенью благосклонности принимала любовь многих мужчин.

Она встала с кресла и отошла к окну. Скрестив руки на груди, Аурелия медленно продолжила свое признание, и теперь ее голос снова зазвучал переливами арфы.

– И только встретив тебя, – она как будто удивлялась своему прозрению, – я снова захотела жить, потому что поняла, что люблю в первый раз в своей огромной, опостылевшей жизни!

– Так почему же ты отвергаешь мою любовь?! – воскликнул Эрик. – Ты не разрешаешь мне даже целовать себя, не говоря уже обо всем остальном…

При его последних словах Аурелия расхохоталась, но вдруг, резко оборвав смех, сделалась абсолютно серьезной.

– Да, ты прав. – Она крепко сжала подлокотники кресла. – Я не могу быть с тобой, потому, что чувствую себя очень старой женщиной, моя жизнь кончается… Но я хочу возродиться для новой жизни… только с тобой. Лишь сейчас я поняла, как может быть прекрасна жизнь, когда человек любит! И что значат столетия существования, если они проходят без любви! Когда ты живешь только для удовлетворения своих желаний, которые, в конце концов, перестают возникать!

Эрик с интересом слушал ее, приняв за красивую метафору слова о «столетиях существования», но высказывания о желаниях, которые «перестают возникать» вызвали у него протест.

– Что-то не похоже, – перебил он ее, – чтобы у тебя пропали все желания. Я помню, как ты радовалась этим вещичкам из бутиков Денвера!

Она покачала головой, сожалея, что он не понимает ее.

– Да все это искусственный интерес! – На ее прекрасные глаза снова навернулись слезы. – Я просто подогреваю себя в желании жить. Не могу же я просто покончить с собой!

– Хотя у тебя есть для этого целая лаборатория, – ухмыльнулся Эрик. В его душе снова нарастало недоверие и неприязнь к ней, к ее коварству и многоликости.

– Да, есть целая лаборатория! – с горькой запальчивостью воскликнула она. – Но у меня есть миссия! Ты понимаешь, что такое миссия, завещанная мне розенкрейцерами? Я должна передать эту шкатулку.

– Кому? – издевательски произнес он.

– Я буду ждать сообщения. – Она указала взглядом куда-то наверх. – Но я должна кому-то передать эту шкатулку!

– О господи! – Эрик поморщился. – Что ты мелешь! Какую шкатулку? Без сокровищ, но зато с нитками и иголками? С каким-то, скорее всего, несуществующим, рецептом?

Аурелия с ужасом и отчаянием посмотрела на Эрика и снова разрыдалась.

– Как ты можешь? – всхлипывая, бросала она. – Ведь ты же обещал мне помочь! Ты сам присоединился к Рону, чтобы найти ее! Как ты жесток и безжалостен!