Пэтти Стэндарт - Важна только любовь

Адриана молчала, растерянная, — неужели правда прошло так много времени с тех пор, как они были счастливы? Неужели Лиза не помнит более ранних лет, до того как Харви начал работать с множеством клиентов в других городах и все пошло наперекосяк?

— Да… вообще-то ты права. — Она с трудом выговорила это. — Скорее, это было, когда ты была маленькой.

— Ладно, какая разница. — Лиза пожала плечами, облизала глазурь, прилипшую к пальцам, и подняла глаза, зеленые, как у Харви, и простодушные. — Кстати, они уже нашли деньги?

Адриана замерла. Даже Каттер, который собирался вернуться к работе, остановился на половине шага. Бланш вскинула руку к груди и судорожно вздохнула.

Слова сказаны, их уже не воротишь, но Адриана сделала все, чтобы притвориться, что эти пронзительно-зеленые глаза не видят ее насквозь.

— Ты о чем, детка? — Она поспешно подошла к холодильнику и вынула тяжелую тарелку с лазаньей.

Тон у Лизы беспечен, но от этого Адриана только сильнее беспокоилась.

— Ко мне в школу приходил один человек, сказал, что у одного из папиных клиентов пропали деньги. Задал мне кучу вопросов.

— Мы поговорим об этом позже, ладно? — Адриана показала глазами на Каттера (скрестил руки на груди и следит за ними из-под полуопущенных век; в его напряженной неподвижности что-то неестественное). — А сейчас почему бы тебе не…

— Нет! Я хочу знать, к чему клонил этот человек.

Он сказал…

— Лиза! — Голос у Бланш был резкий, повелительный. — Сейчас не время и не место обсуждать подобные вещи!

Лиза смущенно взглянула на бабушку, открыла рот, чтобы возмутиться, но так ничего и не вымолвила, плечи у нее поникли.

— Ну да, никогда не время. — Она развернулась на каблуках и вышла.

Каттер видел, как с лица Адрианы сползает краска при упоминании о деньгах.

— Адриана, дорогая, — Бланш потянулась к ней, — я не хотела…

— Только не надо устраивать представлений, мама. — Адриана ускользнула от протянутой руки и открыла духовку.

Голос Бланш понизился до едва различимого шепота. Она склонила голову к дочери и принялась ей что-то тихо говорить. Каттер бесшумно вышел из кухни и последовал за Лизой на второй этаж. Он нашел ее за компьютером, белые волосы закрывали лицо.

— Лиза, мне надо знать, какой высоты делать стойку в ванной.

Ее пальцы виртуозно работали с мышью — по экрану так и мелькали яркие картинки. Она пожала плечами, не поднимая глаз.

— Мне все равно. Как сделаете, так и будет.

— Послушай, но это ведь твоя ванная. — Он стоял у двери, не входя в комнату. — Кому-то нравятся высокие стойки, чтобы не наклоняться. Ты можешь выбирать — все будет, как ты хочешь.

— Да, все будет, как я хочу. Хорошая шутка. — Она развернула кресло и встретилась с ним глазами, откинув волосы нетерпеливым движением. — А знаете, чего я на самом деле хочу?

— Нет.

— И я не знаю.

Улыбка у нее была отчаянной.

— Для твоего возраста вполне обычное дело.

— Ничего во мне нельзя назвать обычным. Он подумал: возможно, это правда.

— Я хочу сказать: скольких девочек вы знаете, чьи отцы — воры? — И с вызовом взглянула на него. Но он видел — ей и больно и страшно. Веснушки уступили место на щеках горячему румянцу, глаза покраснели от едва сдерживаемых слез. Надо быть очень осторожным: она не враг, не объект, а всего лишь ребенок.

— Лиза, что ты такое говоришь?

— Ну, тот человек особенно со мной не церемонился. Он спросил, появилась ли у меня в последнее время новая одежда или другие дорогие вещи, видела ли я кейс отца в тот день, когда он умер, и все в том же духе. — Она вытерла нос тыльной стороной руки. — Не надо быть гением, чтобы сообразить. Думает, что папа обокрал своего клиента.

Каттеру не понадобилось описания человека, задававшего вопросы Лизе, однажды он вытрясет душу из Джонатана Раунда.

— А что ты сама думаешь? Она снова пожала плечами.

— Не знаю. Папы так часто не было дома… — Наконец, слезы хлынули ручьем. — Знаете, я иногда не могу вспомнить, как он выглядел. Его нет всего шесть месяцев, но мне порой кажется, что его никогда здесь не было.

Каттер ничего не мог для нее сделать — он чужой, ему не утешить девочку.

— Так пусть стойка будет чуть повыше, да?

— Ладно, — кивнула Лиза, развернула кресло обратно к экрану, и руки задвигались, хватаясь за мышь, как за спасительную соломинку.

Каттер остановился на ступеньках лестницы так, чтобы его не было видно снизу, но чтобы он при этом мог слышать каждое слово из кухни.

Говорила Бланш:

— Это будет очень трудно — растить Лизу в одиночку. Ты, по крайней мере, успела окончить школу, когда умер отец. Не знаю, что бы я делала без него все эти годы.

— Что-то не помню, чтобы он был заботливым отцом, — сухо заметила Адриана. Бланш тут же запротестовала:

— Возможно, он не был столь чувствительным, как нынешние мужчины, но всегда заботился о нас. Он был хорошим человеком. И хорошим отцом.

Ящик стола с треском захлопнулся.

— Он был пьяницей.

Последовала долгая тишина. Каттер топтался на ступенях, чувствуя некоторую неловкость.

— Ладно, если я не потороплюсь, то непременно опоздаю на ужин. — Голос у Бланш был донельзя деловит. — Не хочу заставлять Сэмюела ждать — нам еще вести дела с его главной компанией.

— Да, мама. — Адриана произнесла это глухо и устало, словно не ждала другого ответа. — Увидимся завтра.

Каттер сделал вид, что только что спустился, и вернулся в кухню в тот момент, когда Бланш уже направилась к двери.

— До свидания, миссис Монро.

Она кивнула и приятно улыбнулась. Каблучки выстукивали дробь по линолеуму холла. Да, определенно твердый орешек: муж спился, зять проворовался, а у нес даже волосок из прически не выпал. Похоже, ничто не способно сбить ее с пути. А вот Адриана — другое дело: неподвижно стоит у стола, нож занесен над остывшим пирогом, спина окаменела от напряжения, костяшки пальцев, сжимающих рукоятку ножа, побелели.

Он протянул руку и положил ладонь на основание ее шеи. Легкие кудрявые прядки волос легли ему на пальцы. Тут же в сознании прозвучал сигнал предупреждения, но Каттер от него отмахнулся. Кожа у нее такая мягкая, гладкая и теплая… В конце концов, это часть его работы — втереться в доверие к главной подозреваемой.

— Что-нибудь случилось? — Он старался говорить как можно мягче и спокойнее.

На мгновение показалось, что она подалась к нему, потянулась, но потом быстро отодвинулась, и он уронил руку.

— Нет, ничего серьезного. — Она отрезала от пирога тонкий ломтик. — Просто у нас с матерью совершенно разные воспоминания об одних и тех же событиях. Адриана едва заметно вздрогнула. — Ладно, неважно. Хотите пирога? Вкусно получилось. — Вынула из шкафа две тарелки. — Дружно перебьем аппетит!