Чернокнижница - Ее сердце

Голос Санни заставил замереть и обратиться в слух:

Это и был ее подарок. Всю свою радость, все счастье, всю признательность и все тепло вложила Санни в песню, которую пела для друзей.

Для друзей — а значит, и для меня тоже. Песня растеклась по моим венам, опьяняя сильнее, чем огневиски. Я еще не осознал тогда, но почувствовал: эта смешная недотепа с необъятным сердцем-солнцем сделала мне щедрый подарок на всю жизнь.

Санни подарила мне — меня.

Песня смолкла. Санни поднялась с пуфика, взяла бокал с огневиски:

— Ребята… Спасибо вам за то, что вы есть! Вы — смысл, вы — жизнь. За вас, друзья!

«С Рождеством!!!» — Прогремело у двери, я едва не выронил бокал, а бедная Роза в очередной раз поперхнулась.

На входе в гостиную сине-черной тучей колыхалась толпа райвенкловцев. Староста Вороньего Дома выступил вперед и начал торжественный спич, за время которого мы все успели бы напиться и протрезветь, а Поттер — сломать Розе позвоночник, усердно дубася ее по спине.

Наконец Форвик прекратил перечислять все достоинства Санни и описывать степень ее неоценимого влияния на оздоровление обстановки в школьном сообществе. В его руках появились две большие тетради в черных переплетах с желтым орнаментом.

— … и принять от нашего факультета скромный подарок к Рождеству! Вот эта нотная тетрадь проигрывает мелодию сразу, как ты ее запишешь, а эта — сама записывает нотами мелодию, которую ты играешь.

Онемевшая и счастливая Санни прижала тетрадки к груди, оглядывая нас подозрительно блестящими глазами. Не успела она оправиться от этого презента, как в гостиную галдящей оравой ввалились хаффлпаффцы, и под их дружный вопль: «С Рождеством!!!» с потолка на Санни посыпались серебристые снежинки…

А меня в очередной раз посетило озарение.

— Разрешите вас пригласить! — Я отвесил Санни куда более низкий поклон, чем накануне Розе.

Кто наколдовал музыку, я не заметил. Санни напрочь не умела танцевать, и может, из-за этого мы столкнулись с вальсирующими Розой и Алом, сшибли банкетку и все дружно повалились на пол, усыпанный снежинками.

— Малфой, ты слон! — Совсем необидно обиделась Уизли, швыряя в меня пригоршню снежинок.

— От слонихи слышу! — В мою руку снежинок поместилось куда больше.

— Все слоны! — Залилась смехом Санни, вздымая вокруг нас настоящий серебристый вихрь.

— Снегопаааад!!! — Заорали барсуки и принялись осыпать всех подряд ненастоящим снегом.

Райвенкловцы заняли глухую оборону за своим любимым диваном и оттуда начали организованный обстрел кучами снежинок. Барсуки отчаянно пытались взять диван приступом, но каждая атака захлебывалась в лавине серебристой фольги. Санни и оба Поттера продвигались к дивану короткими перебежками, прячась за пуфиками, а Хью, похоже, изображал таран: он пер на райвенкловский диван, двигая перед собой засыпанное «снегом» кресло, и вскорости должен был неминуемо врезаться… Уизли, по всей видимости, решила меня похоронить — повалила на пол, уселась верхом мне на спину и с визгом засыпала грудами снежинок. Я беспомощно барахтался под ней, отплевываясь от фольги, пока не смог, наконец, перевернуться и в свою очередь опрокинуть ее в «сугроб». Роза брыкалась и орала что-то насчет «слизеринского гаденыша», пока я старательно закапывал ее в фольгу.

— Сволочь! — Выплюнула Роза вместе с попавшей в рот снежинкой и чувствительно съездила коленом мне по крестцу.

— Заррраза!!! — Завопил я в ответ, ловя ее руки, чтоб не барабанили по плечам…

Мир схлопнулся.

Оглушительным грохотом — тяжелое дыхание…

Головокружительным сумасшествием — неистовая синева удивленных глаз…

Тягучим развратным безумием — вздымающаяся грудь в обманчиво-легкомысленной дымке персикового шифона…

Теплым таинственным шепотом в мою ладонь — тук-тук… тук-тук… тук-тук…

Ажурная снежинка переливается на розовой щеке и не тает… не тает…

— Малфой, ты рехнулся?!

Ччччеррт!!!

Рывок за шиворот окончательно привел меня в чувство.

— Ты что делаешь, козел!!! — Разъяренный Джеймс Поттер, держащий меня за грудки, вполне мог быть грозным олицетворением Немезиды, если бы не всклокоченные волосы, изрядно потрепанная мантия и дурацкие снежинки на голове и плечах.

Я смог только глупо фыркнуть в ответ, хотя и понимал, что у Поттера есть весьма существенный повод сплясать рил на моих ребрах.

— Объявляю торжественный перекур! — Провозгласила Санни, выбираясь из «сугроба». — Кто со мной, тот герой!

Поттер с сожалением разжал пальцы. Праздник под названием «Замесить Малфоя» не состоялся.

— Надо будет тебе подарить книжку «О вреде курения», — ухмыльнулся Хьюго, помогая сестре подняться.

Санни расхохоталась:

— Ой, не надо! Там много букв! Кстати, о вреде курения…

Она на четвереньках подползла к забытой у камина гитаре.

— Дружно подхватили барсуки. Видимо, эту песню они слышали не впервые…

А после второго куплета я уже самозабвенно орал вместе со всеми:

Кто бы знал, что отныне эта песенка старой маггловской рок-группы станет гимном всех, нарушающих школьные правила…

Огневиски закончилось быстро. Закуска — еще быстрее. Опьянев, и вследствие этого обнаглев до невозможности, Санни курила прямо в гостиной, бросая окурки в камин.

Мы встретили утро пьяные, уставшие и счастливые. Снежным побоищем наше буйство не закончилось: были песни, танцы на столе (стриптиз в исполнении обоих Поттеров — то еще зрелище!), выпивание пива наперегонки, и снова песни, песни, танцы, песни…

С райвенкловского дивана доносился размеренный храп. Санни тихо трогала струны и вполголоса рассказывала трагическую историю любви и смерти Сида Вишеса и Нэнси Спанджен. Хью Уизли сидел за спиной Санни и мерно позвякивал ложкой, размешивая сахар в чашке кофе. Щелкали поленья в камине, а искусственный снег серебрился и пах, как настоящий. Мы сидели на полу у самой каминной решетки, прижавшись друг к другу — так теплее и телу, и душе. Не имело значения в тот момент, что фамилия Джеймса — Поттер, а моя — Малфой, что первая умница и красавица Гриффиндора Роза Уизли зябко кутается в мантию первого слизеринского подонка, что райвенкловский староста Форвик чистокровнее всех чистокровных, а центр нашей маленькой Вселенной Санни — магглорожденная и совсем слабенькая волшебница.