Эллен Чейз - Оправданный риск

— Так должен был выглядеть Роб, а не вы. — Обнимая ее за талию, он спросил: — Что случилось, Стефи?

— Здоровая пища и адские коктейли, — последовало ее загадочное объяснение. Острый запах мужского одеколона, исходивший от его кожи, должен был послужить прекрасной панацеей для ее растрепанных нервов. — Что в наши дни произошло с подростками? Они что, перестали есть нормальную пищу и слушать игровые автоматы?

Он, обнимая за плечи, отвел ее в гостиную и усадил на диван.

— Устройте мне встряску.

— Как раз это сейчас и происходит в моем желудке.

Она застонала. Он положил ее голову к себе на колени и накрыл холодным полотенцем:

— Бедная девочка.

Стефи вздохнула от удовольствия, когда он начал делать успокаивающий массаж на лбу и висках.

— Вы могли бы гордиться мной, Квентин, — наконец выговорила она. — Я была нежной и обворожительной. Бобби трясся и заикался, когда пытался пригласить меня на обед, а стоило мне согласиться, он, выходя, оторвал корзину для почты.

В шесть часов я уселась к нему в «фольксваген», и мы поехали, — открыв один глаз, она сердито посмотрела на него. — Вы могли бы починить обогреватель и заменить стекло со стороны пассажира.

Его палец прикрыл ей веко.

— Почему, вы думаете, Робу потребовалась работа после занятий? Эта чертова машина требует постоянного внимания.

— Слабое утешение для женщины с простуженным ухом! — Она ощущала, как его волшебные пальцы уводили ее в другой мир.

— Где вы обедали?

— Роб привез меня в «Баунфил Харвест», — снова открылся ее глаз. — Я не осмелюсь назвать блюдо из салата, залитого майонезом, со странного вкуса бобами плюс стакан сока из папайи обедом.

Квентин хихикнул.

— А как бы вы его назвали?

— Издевательством, — резко заметила она. Открыв оба глаза, она подняла руку и показала на свой живот. — Сомневаюсь, что вы смогли бы прокормиться пищей кроликов, скорее всего вы предпочитаете отбивные и жареный картофель, я не права?

Квентин сделал гримасу.

— Отбивную толщиной сантиметра в три, отварную картошку с маслом и луком.

Она едва заметно прищелкнула языком.

— А это еще большее издевательство: могли бы и соврать. — Она снова закрыла глаза. — Мой привыкший к нормальной пище желудок не знает, что делать с этой здоровой пищей: он испорчен долголетним потреблением разнообразных лакомств, вроде пиццы, горячих пирожков с острыми приправами и жареной картошки.

Он обвел пальцем ее овальный подбородок, провел по горлу, оставляя на нем чувственную дорожку, затем спустился чуть ниже и остановился у заманчивой впадинки, уводящей к соблазнительной груди. Его большая ладонь переместилась на живот и погладила его.

— Так лучше?

Эротическое тепло от его руки быстро пронизало ее сквозь одежду. Ее тело расцветало под его прикосновениями открыто и безо всякого стыда. Неописуемые волны желания прокатывались по всему телу, заставляя чувственные бугорки груди упруго врезаться в ткань.

— У вас чудодейственные прикосновения.

Указательный палец подчеркивал контуры ее губ.

— Я мог бы показать вам нечто восхитительное. — В этом хрипловатом голосе слышались его сокровенные желания.

Ее глаза загорелись страстным огнем.

— Постараюсь запомнить ваше предложение. — Потом она долгое время гладила мужественные контуры его лица. И эти немые ласки возымели необыкновенное действие на ее обычно стойкие эмоции.

Тут она закрыла глаза и решительно сосредоточила мысли на его сыне. Через некоторое время снова открыла их, откашлялась и продолжила:

— Откушав эти замечательные витаминные лакомства, мы направились в игровой зал. Там меня окружили самые разные видеоигры. Вокруг все шипело, взрывалось или трескалось, или издавало утробные звуки, говорящие о том, что что-то большое поглотило что-то маленькое. — При этом воспоминании она содрогнулась. Всю свою жизнь я работаю со звуками, — пробурчала она, — но в этом кошмарном месте поняла, что децибелы вышли на более высокие уровни. — Она подняла руку и потерла нос. — Дети говорят, будто эти машины улучшают их рефлексы и общую координацию движений, но по мне этого не скажешь.

На них не существует никаких инструкций. И вся эта мешанина цветов и звуков просто раздражает и утомляет меня. Квентин, прекрати смеяться! — приказала она.

Взяв его за плечи, она поднялась и села к нему на колени.

— Откровенно говоря, я никак не возьму в толк, отчего он пришел домой в таком веселом настроении. Это было ужасное свидание.

Его смех перешел в кашель, который он старался унять.

— Почему ты считаешь, что оно было ужасным? — Квентин поглаживал ее кудри.

Она начала загибать пальцы:

— Во-первых, я постоянно жаловалась на то, что мне дует в окно; во-вторых, я вела себя как маленькая девчонка, капризничавшая, словно ей давали невкусную пищу; в-третьих, не успевал он и рта раскрыть, как я начинала исправлять бесчисленные ошибки в его речи; в-четвертых, я больше походила на его мать, чем подружку, — на ее губах появилась гордая улыбка. — Надеюсь, что, проснувшись завтра утром, он будет проклинать мое имя.

— Зато меня ты заставила чувствовать на триста процентов лучше, — признался он, проводя ладонью по ее подбородку, и как раз в это время его внимание привлекли стрелки на часах. — Бог мой! — воскликнул он, хмуро глядя на часы. — Мне пора уходить. Я сказал Робу, что поеду в супермаркет.

Стефи встала и поправила одежду, провожая его до двери.

— Знаешь, Квентин, чем больше я думаю об этом, тем больше прихожу к мысли, что одного свидания будет с него вполне достаточно. — Ее глаза были широко раскрыты, а выражение лица серьезным. — Бедный Роберт, вероятно, ожидал знойного вечера, полного восторгов, а я опустошила его кошелек меньше чем за три часа и даже не поцеловала на прощанье.

— Как насчет того, чтобы я получил поцелуй за него. — Скорее это было утверждение, чем вопрос, и Квентин подсознательно понял, что размышлял о такой возможности весь день и мечтал всю прошедшую ночь.

Он взял ее голову в руки, и пальцы растворились в шелковистых волосах. Губы Стефании казались мягкими и податливыми и с желанием раскрылись под напором его трепетного языка. Он вкусил сладостный сок ее губ и впитал энергию тела, и тогда их силы слились в одну могучую реку.

Стефи наслаждалась его объятиями и разделяла сладострастие момента. Их тела разговаривали на особом безмолвном языке, и те участки тела, которыми они соприкасались — плечи, руки, бедра, — становились наэлектризованными.

С явной неохотой Квентин оторвался от нее и провел пальцами по щеке.

— Завтра я позвоню тебе.

Стефи прислонилась к двери, давая возможность отдохнуть своему обмякшему телу. Тайная и непознанная часть ее существа уже перестала удивляться и теперь жила надеждой. Она открыла для себя, что втайне стремится к тому, чтобы как можно быстрее решить проблему с Робертом и продолжить отношения с Квентином.