Андианна Ли - Выигравший получает все

Ей хотелось кричать. Нервы были напряжены и обнажены и, казалось, кровоточили. Она не могла ни есть, ни спать. Поскольку голова по-прежнему болела и силы были истощены, она не могла погасить свою тревогу и нетерпение хотя бы вышагиванием по комнате. Ей хотелось позвонить матери и Келли-Энн. Однако она не решалась. Она не станет звонить из больницы. Во всяком случае, до тех пор, пока все не определится.

Но больше всего ей хотелось позвонить Митчу. Услышать его голос, доброжелательный и успокаивающий. Каждые полчаса она порывалась это сделать, но одергивала себя. Она должна увидеть его лично. Каковы бы ни были результаты анализа, она должна поговорить с ним лицом к лицу.

Вечером пришел доктор и сказал:

— Повторный анализ дал в точности такие же результаты, что и первый. Никакой лейкемии нет. У вас тяжелая форма анемии.

У Кэррол закружилась голова, когда она услышала слова доктора, а все тело содрогнулось.

— Значит, я не умираю?

— Нет!

— Я не умираю! — повторила она, проникаясь все большей уверенностью; ей нужно было услышать эти слова, чтобы окончательно в них поверить. — Я не умираю!

— Нет. У вас все возможности дожить до глубокой старости, — улыбнулся доктор Стивене. — Конечно, если вы больше не будете врезаться на полном ходу в деревья.

***

В тот день, когда Кэррол узнала о близкой смерти, она увидела мир каким-то новым, обостренным взглядом. В этот вечер, похоже, она все воспринимала даже острее. По дороге к озеру она пообещала себе, что перестанет двигаться по жизни словно в закрытом туннеле без окон, думая лишь о будущем. Нужно наслаждаться красотой и радостями повседневной жизни.

«Даймонд Б.» выглядел так же, как и в тот день, когда Кэррол въехала через гостеприимную арку двумя неделями раньше. Даже Ночной Костер посмотрел на нее так же, когда она проезжала мимо, но зато теперь это была другая Кэррол и другой лимузин. С помятым подфарником, покрытый дорожной пылью, он больше не был блестящим и новеньким, а стуки в моторе свидетельствовали о том, что он нуждается в техосмотре.

У Кэррол появился новый взгляд на жизнь, изменившийся в третий раз за последние несколько месяцев, и новое беспокойство при мысли о встрече с Митчем. Действительно ли он имел в виду то, о чем говорил? Действительно ли ее любил? И захочет ли он повторить свое предложение теперь, когда узнает, что обязательства по отношению к ней будут длиться дольше, чем он планировал, — может быть, сорок или пятьдесят лет?

И как у него складывается его собственная жизнь? Что его заботит? Клянет ли он ее за то, что проиграл пари и потерял свою рекламную фирму? Кэррол винила себя в случившемся. Она припарковала машину рядом с его и еще чьим-то автомобилем. Митч был дома не один. Кэррол колебалась всего лишь секунду. Даже если у него гости, это не может ее остановить. Она должна с ним поговорить. Ее добрые новости не могут ждать, равно как и ее извинения.

Ноги у Кэррол были ватные, когда она подошла к двери и постучала. Внутри громко играла музыка. Кэррол постучала сильнее, однако ответа не последовало. Она прошла к веранде. Отсюда музыка через открытую дверь доносилась еще громче — исполнялась веселая мелодия Алана Джексона. В воздухе разносился аппетитный запах бифштексов.

Кэррол шагнула в дверь.

— Митч?

Из бара вышла блондинка с короткой стрижкой, голубыми глазами и цветом лица, как у фотомодели. На ней было шелковое платье с лифом без бретелек, плотно обтягивающее ее пышные формы, в руках она держала поварскую вилку. Ее непринужденность говорила о том, что она привычна к этой кухне.

Блондинка улыбнулась Кэррол:

— Привет, заходите.

Когда она подошла поближе, Кэррол узнала женщину. Это была Сьюзи Тэйбек, богатая, испорченная дочь одного из самых состоятельных людей Мизулы. Ее фотографии часто появлялись в разделе светских новостей газеты «Мизулиэн».

Хотя Кэррол затруднялась объяснить присутствие в доме Сьюзи, тем не менее она решила не делать поспешных выводов и осторожно спросила:

— Митч здесь?

— Да. — Сьюзи ткнула вилкой в потолок и убавила звук музыкального центра до приемлемого уровня. — Принимает душ.

Мозг Кэррол напряженно заработал. Что здесь происходит? Она взглянула на обеденный стол и увидела, что он накрыт на двоих, украшен цветами и свечами, около бара стоит открытая бутылка вина. Интимный обед.

У Кэррол перехватило в горле, все ее радостные чувства вдруг рассыпались, превратившись в тонкие льдинки. Она не могла в это поверить. Хотела, чтобы Митч сказал об этом сам. При этой мысли она в душе рассмеялась. Боже, как она могла быть столь наивной? Она ведь в самом деле верила, что он ее любит. Что он сделал ей предложение.

— Я могу передать от вас записку Митчу.

— Записку? — Кэррол показалась, что она сейчас задохнется.

— Да, как видите, вы выбрали не самое удачное время для визита.

— А что здесь происходит?

— Мы празднуем. Митч договорился с моим отцом о том, что их рекламные агентства снова сливаются.

Кэррол нахмурилась. К ней пришло осознание того, что она переоценила добропорядочность Митча, и у нее сжалось сердце. Он не рассказывал ей о себе. Он вовсе не был тем человеком, каким она его считала. Может, вообще не было никакого пари. И зятя по имени Чарли тоже не было. Может, он просто разыгрывал ее.

Сьюзи ухмыльнулась и заговорщицки наклонилась к Кэррол.

— Между нами говоря, единственная причина, почему отец вновь отдает свой капитал в рекламное агентство, состоит в том, что Митч попросил моей руки. Сегодня вечером у нас помолвка.

— Помолвка? — Кэррол качнулась и ухватилась за косяк двери, чтобы не упасть. — У вас с Митчем?

Шум душа наверху прекратился.

На лице Сьюзи отразилась озабоченность.

— Да. Послушайте, я не могу вас пригласить, потому что это интимное мероприятие, вы понимаете меня?

У Кэррол хватило сил лишь кивнуть. Она, спотыкаясь, вышла на веранду, с трудом держась на ногах.

Сьюзи шла за ней следом.

— Я скажу Митчу, что вы… гм… проезжали мимо. Простите, не расслышала вашего имени, — Не беспокойтесь. У нас с ним больше нет никаких дел.

Кэррол с трудом дошла до машины. Как она могла так ошибиться в Митче? Попасться на удочку? Да ей следовало понять, что он собой представляет, еще до встречи с ним! Она была настоящей идиоткой, поверив его лживым выдумкам.

Он не говорил ей ни одного слова правды. Кэррол бросило в жар, ее душила ярость, она чувствовала себя униженной. Может, следует сказать Сьюзи, за какого подлеца она выходит замуж?

Однако у нее не было сил возвращаться назад. Она была совсем не похожа на женщину, которая собиралась жить, и чувствовала себя даже хуже, чем тогда, когда узнала, что ей отпущено всего три месяца. Тогда она отчаянно хотела жить. Сейчас же, когда перед ней открылась перспектива жить до старости, оказалось, что в этом нет никакого смысла.