Вайолетт Лайонз - Дар небес

— Но я… я беспокоюсь за ребенка, боюсь нанести ему вред…

— И совершенно напрасно, — прошептала Дженис, чувствуя, как ревность кольнула ей в сердце. Снова ребенок, а она — где-то на десятом месте. И все же она почувствовала перемену в Адаме — пробудившееся в нем желание имело более чем ощутимое подтверждение, и она невольно почувствовала, как и ее начинает захлестывать страсть. — Видишь ли, я совершенно здорова, а значит, секс не может мне повредить, — пробормотала она ему на ухо, в это же время гладя ладонью его обнаженное тело. — Зато ребенок, говорят, уже во чреве чувствует, счастлива или несчастлива его мать. А я в последнее время чувствую себя такой одинокой… Ход ее удался — Адам забеспокоился:

— Джен, но я вовсе не думал… Мне не хотелось идти против твоей воли…

— Какое там против воли! — воскликнула она с нетерпением. — Совершенно наоборот… И не нужно никаких предосторожностей! Я желаю тебя, и это главное. Слышишь — я желаю тебя!

…И больше не существовало времени; было лишь мужское тело, было учащающееся дыхание Адама, слившееся в конце концов с ее сладкими стонами и вскриками, было чувство абсолютного единения, финальная конвульсия наслаждения, взрыв чистейшего блаженства и радостный крик, вырывающийся из ее груди!

Когда любовные судороги отступили и их истомленные тела вытянулись, наслаждаясь покоем, Адам пробормотал низким, подрагивающим от утоленного желания голосом:

— И после этого ты еще будешь заявлять, что мы не настоящие муж и жена?

Дженис не возражала, она думала о другом. По крайней мере, у нас есть хотя бы физическая близость и взаимное желание обладать друг другом, говорила она себе. Она могла давать ему то, что соединяло их на какое-то время, возводя мост страсти между двумя телами. Она не знала, достаточно ли этого для того, чтобы построить мост между их душами, но надеялась, что начинает строить их с Адамом будущее не на пустом месте.

— Миссис Лоусон… — со странной неуверенностью в голосе обратилась к Дженис экономка. — Там… В общем, вас желают видеть. Я объяснила ему, что вы отдыхаете, но он продолжал настаивать.

— Я никого не жду, — удивилась Дженис и нахмурилась. — Кто он, миссис Франклин? Как он выглядит?

На лице Лайзы Франклин появилась брезгливая гримаса.

— Он не местный, — ответила она уклончиво. — И он сказал, что вы не виделись с ним очень долгое время…

— Вот как? — Дженис была заинтригована. Она начинала скучать от сидячего образа жизни и бездействия, которые обещали затянуться еще на несколько недель, и поэтому обрадовалась возможности отвлечься. — Судя по всему, придется его принять, так? Кстати, как его зовут?

— Хьюго… Хьюго Уиллис, — выпятила нижнюю губу Лайза Франклин и, понизив голос, поинтересовалась: — Мистера Лоусона известить о визите?

— Этот… Уиллис… спрашивал мужа? Если нет, то вряд ли стоит беспокоить Адама. — Дженис расправила клетчатое хлопчатобумажное платье над своим заметно округлившимся после восьми с лишним месяцев беременности животом. — Он так не любит, когда его отвлекают от работы по пустякам!

Довод был непререкаемым. После того как Дженис в преддверии скорых родов уволилась с работы, Адам прекратил свои регулярные отлучки в столицу и предпочел работать дома, в непосредственной близости от жены. С этого времени Дженис и экономка объединились в иронично-снисходительном отношении к тому, как Адам болезненно реагировал на всякую попытку войти в его кабинет в рабочее время. Он сразу становился похожим на медведя, которого растолкали в его берлоге в разгар зимней спячки, и обе женщины, не договариваясь, решили, что мелкие проблемы можно решать и без участия хозяина поместья.

Разумеется, в том, что касалось здоровья и благополучия ребенка, дело обстояло совершенно иначе. В этом случае у Адама срабатывало какое-то шестое чувство, прямо-таки звериный нюх на опасность, угрожающую его еще не родившемуся наследнику, и даже если их с Дженис разделяли стены и несколько дверей, он возникал словно ниоткуда в самый нужный момент.

А таких моментов было несколько, вспомнила Дженис, вставая и разминаясь, чтобы унять боль в пояснице, мучившую ее последние несколько недель. Первый — в марте, когда она неделю провалялась с простудой. Второй — когда, оступившись на лестнице, покатилась по ступенькам. Их всего-то было пять, этих ступенек, и, слава богу, ничего она себе не отбила и не повредила, но, казалось, внутренний радар Адама мгновенно среагировал на такое чрезвычайное происшествие, и дверь его кабинета распахнулась еще до того, как она достигла пола. Еще через секунду Дженис была в его сильных, надежных руках, а сверху на нее глядело побелевшее от испуга лицо Адама.

А в последнее время ни с того ни с сего начало подскакивать давление. «Никаких оснований для паники, — заверил их доктор. — Лучше, конечно, на всякий случай быть осторожной, а поэтому рекомендую вам уменьшить нагрузки».

Адам, разумеется, понял его слова как указание ликвидировать всякие нагрузки вообще. Все было бы ничего, но при мысли о том, что еще несколько недель ей придется промаяться в кресле и в постели в самом разгаре лета, Дженис становилось не по себе.

Поэтому, когда дверь снова открылась, она быстро обернулась, предвкушая возможность хоть немного рассеяться.

— Мистер Уиллис? Прошу вас, входите!

Только теперь она поняла, почему была такой смущенной миссис Франклин. Хьюго Уиллис явно не принадлежал к категории тех людей, прихода которых ожидают в Поместье Лоусонов. На госте была потертая, изношенная одежда, обувь потрескалась и запылилась, каблуки истерлись. Он был довольно высок, но грузен и одутловат, а прямые волосы заметно поредели. В общем, этот пятидесятилетний на вид мужчина производил впечатление человека, преследуемого неудачами, а при виде выражения, написанного на его лице, Дженис засомневалась: правильно ли поступила, попросив миссис Франклин не беспокоить Адама.

— Чем могу служить? — спросила она вежливо.

— Скорее, этот вопрос ко мне, — робко улыбнулся незнакомец. — Ты не помнишь меня, нет? Что ж, оно и понятно! — Он глубоко вздохнул и пригладил рукой жидкие волосы. — Все естественно — я столько лет отсутствовал в твоей жизни. Зато я тебя узнал бы, где бы ни встретил. Эти глаза, эти волосы… совершенная копия матери!

— Я не очень понимаю, почему мы сразу перешли на «ты», — неуверенно произнесла Дженис. — Что вам от меня нужно, мистер…

Хьюго Уиллис как-то странно, выжидательно улыбнулся, как будто предоставлял ей право самой ответить на ею же заданный вопрос. И действительно, что-то дрогнуло в душе Дженис — странное, тревожное ощущение, словно кто-то шевельнул дно пруда, замутив ясную и спокойную воду.