Амалия Джеймс - В сладостном уединении

Ответила жена и пошла его звать.

— Пруденс?

— Как вы догадались?

— Ты единственная молодая женщина, которая может позвонить мне в столь ранний час. Как дела?

Она вздохнула:

— Мне все удалось.

— Где ты?

Поколебавшись, девушка все же ответила:

— Неподалеку от Питлохри.

— Это о многом мне говорит, Пруденс!

— Севернее Перта.

Эллиот молчал.

— В Грампианских горах. Севернее Эдинбурга. Как раз в центре Шотландии. Тут вереск во всю цветет. Вы были когда-нибудь в Шотландии?

— Лондон, Париж, Рим, Вена. Что с Монтгомери?

— Меня зажали меж двух огней.

— Ты видела Хейли?

— Совсем недолго. Мы должны начать работать с понедельника, если я продержусь до этого времени.

— Продержись, Пруденс! — Голос издателя "Манхэттен мансли" звучал как приказ. — Расскажи о нем.

— Он отрастил бороду и в прошлом году начал опять писать, признается, что не совсем уверен в своих силах. Это не поэзия — здешние места не способствуют пробуждению лирического настроения. Живет в затерянном, изолированном замке, на острове, рядом сохранились развалины старинного аббатства.

— А сын?

— Подозревает! Ему не нравятся совпадения, которые привели меня к этой работе.

— Тогда какого черта он тебя нанял?

— Из-за моей великолепной фигуры, — саркастически заметила Пруденс. — По той же причине, Эллиот. Из-за подозрений. Решил, если меня заманить на забытое Богом озеро в центре Шотландии, я не смогу никому ничего разболтать в самом Нью-Йорке. Я так понимаю, что все остальные претенденты и понятия не имели, на кого им предстояло работать. А я знала.

— Да, нам здорово повезло!

— У меня такое же мнение, — сказала она.

— А ты ничего не слышала о его бывшей жене, своем преподавателе?

— Нет, а что?

Она услышала, как Эллиот вздохнул.

— Вчера она заходила в редакцию.

— Эллиот!

— Интересовалась, где ты, хотела пригласить на ужин. Приставала к Бобу с дурацкими вопросами. Он направил ее ко мне… Ее просто так не проведешь, Пруденс!

— Я знаю. И что дальше?

— Страшно хотела узнать, почему студентка, отличница, неожиданно бросает занятия и исчезает неизвестно куда. Сказала, что пыталась застать тебя на квартире, но там ее убедили, что ты выехала. В редакции она никакой информации не получила.

— О Господи, Джоан догадалась!

— Я сказал ей, что ты на специальном задании.

Пруденс застонала:

— И она спросила: "Где, в Шотландии?"

— Не совсем так, просто поинтересовалась где. Тогда я дал ей понять, что это служебная тайна и даже твоя мать не знает, где ты. И в свою очередь задал ей вопрос, почему ее это так интересует. Профессор ответила, что, дескать, беспокоится о молодой женщине, которая ей симпатична.

— Тоже мне, хитрец! — засмеялась Пруденс. — Вероятно, она пыталась связаться с Колином, и хорошо, что он улетел на день раньше. Но мне-то что теперь делать?

— Не переживай! Половина статьи у тебя, считай, уже есть. Попробуй перехватывать все послания на имя Хейли и опасайся ее приезда. В любом случае постарайся выиграть время.

— Они утопят меня, а потом четвертуют.

— У тебя больное воображение.

— Вас бы на мое место!

— Жизнь репортера не обязательно должна быть легкой. Как говорил мой предшественник сотрудникам: когда все летит в тартарары — прикиньтесь ослами.

— Ну, спасибо!

— Всегда пожалуйста. Жена кидает на меня странные взгляды. До свидания, Пруденс.

Она повесила трубку.

На лавочке Колина не было. Пруденс постояла около заправочной станции, просматривая в оба конца улицу, но его не увидела. Напротив, у ограды дома полная, немолодая женщина вдомашнем халате поливала кусты роз. Двое мужчин вышли из паба. Пруденс нахмурилась. Может, Колин зашел выпить чашку чая? Она решила посидеть на лавочке и подождать.

Меньше чем через минуту он показался из переулка, ведущего к заправке. На руках у него сидела черноволосая девочка лет двух, одетая в свитер и юбочку. Сзади шли мужчина с женщиной, видимо, ее родители.

Девочка что-то пронзительно прокричала.

— А я подумал, что вы уже сбежали, — сказал Колин. — Познакомьтесь с моими друзьями. — Он приподнял ребенка повыше. — Это Венди. Это ее родители, Пауль и Бренда Макголины. А это Пруденс Эдвардс.

Пруденс постаралась забыть свой разговор с Эллиотом и поздоровалась с новыми знакомыми. Венди решила побегать, Колин опустил ее на землю.

— Надеюсь, вам понравится Шотландия, — сказал Пауль.

— Не сомневаюсь! — заявила Пруденс, но улыбка получилась неестественной. — Замечательная деревня!

— Зимой у нас довольно холодно и сыро, — сказала Бренда, подхватывая дочь, направлявшуюся к дороге. — Но мы прожили тут всю жизнь, и нам не надо места лучше. Колин сказал, что вы из Нью-Йорка.

— Я теперь живу здесь, — ответила Пруденс. — А родилась ивыросла в маленьком городке в штате Коннектикут. — "Да знают ли они, где этот Коннектикут?" — подумала она, но решила не пояснять. — Хотя он, конечно, не такой маленький, как ваш.

Пауль и Бренда понимающе кивнули.

— Значит, до завтра, — сказал им Колин и потрепал девчушку по щеке. — Не доставляй папе с мамой хлопот больше, чем они заслуживают!

Удивляясь тому, как легко Колин обращается с малышкой, Пруденс вежливо попрощалась.

По дороге к замку она вдруг почувствовала себя необыкновенно легко и спокойно. Наверное, потому, что на это короткое время забыла, что ей надо выполнять задание нью-йоркского журнала, и просто шла, наслаждаясь отдыхом, рядом с интересным мужчиной.

— Хорошие люди, — внезапно сказал Колин.

— Макголины? Мне тоже так показалось. Чем они занимаются?

— Он разводит овец, она прядет и шьет.

— Понятно.

— Они действительно довольны своей жизнью, Пруденс.

Она широко раскрыла глаза:

— А я разве подразумевала что-то противоположное?

— Здесь ведь не Нью-Йорк.

— Это можно квалифицировать как глупое замечание, — резким тоном начала Пруденс. — Между прочим, у Нью-Йорка тоже и свои преимущества, и свои недостатки. Ну и что?

Он остановился на обочине. По одну сторону дороги, которая шла вниз к озеру, росли сосны, по другую — высилась гора, покрытая яркими цветами вереска, наверху закрытая туманом. Пруденс стояла посередине дороги.

— Разве не подразумевается, что секретари должны быть почтительными со своими работодателями? — спросил Колин, нахмуриваясь и внимательно всматриваясь в ее лицо.

Пруденс гордо подняла подбородок и пошла вперед.

— Я не у вас работаю!

— Не думаете ли вы, что платить вам будет отец?

Она остановилась, как вкопанная, и повернулась к нему.

— Он ведь десять лет ничего не делал, — сказал Колин.

— У него семь романов и пять поэтических сборников, кроме этого он получил Пулитцеровскую премию как за прозу, так и за поэзию. Я думаю, он вполне себя обеспечил.