Амалия Джеймс - В сладостном уединении

— Заметили, сколько сегодня было театральных критиков? — спросил Чарльз. — Я видел даже обозревателя из «Таймс», хотя не сказал бы, что к его мнению стоит прислушиваться…

Габриэль кивнул:

— Мы специально пригласили представителей прессы, особенно американской. Весной едем на гастроли в Штаты. Посетим Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, возможно, Бостон. Я сегодня дал интервью корреспонденту "Манхэттен мансли".

Пруденс вжалась в кресло и сильно сдавила пальцами бокал.

— Как здорово! — воскликнула Джульета. — Это очень респектабельный журнал. У него огромная читательская аудитория.

Задним числом Пруденс подумала, как бы она поступила, случайно столкнувшись с Сандером Кэррингтоном — их балетным критиком. Знает ли он, с какой целью она находится в Шотландии? Посвятил ли его в это Эллиот? Какое счастье, что они не встретились!

— Он снимал? — небрежно спросила она. Габриэль кивнул:

— Конечно! Нашу приму… И ее толстые ноги!

Моника ударила хореографа по руке и что-то пробормотала по-французски. Все засмеялись. Пруденс не поняла, о чем речь, но засмеялась тоже.

— А как идет ваша работа? — поинтересовался у нее Чарльз Мартинс.

— О! Отлично. Спасибо.

— Могу поспорить, все эти критики с удовольствием проинтервьюировали бы вашего босса.

Колин услышал, сердито посмотрел на него.

— Человек имеет право на уединение, — быстро добавил Чарльз. — Все время забываю, что должен прикидываться, будто понятия не имею, жив он или нет. Честно! В любом случае, Пруденс, думаю, вы довольны оттого, что выбрались из замка. Долго пробудете здесь?

— Не знаю.

— Могу я пригласить вас завтра на ленч? Пруденс не решилась посмотреть на Колина. Улыбнулась и сказала:

— Это замечательно!

— Я лондонец, дорогая, приезжаю сюда только по необходимости. Вот Колин может приглашать вас, когда захочет. В какое время заехать за вами? Полдень устроит?

— Очень хорошо.

Заказали выпивку по второму кругу, но, к счастью, вечеринке не суждено было продолжаться долго, потому что Моника и Джульета засобирались домой. Уходя, Моника незаметно сунула Пруденс записку. Вскоре распрощались и Габриэль с Чарльзом. Колин расплатился и, не говоря ни слова, вышел вместе с Пруденс на улицу. Шли молча. Дома, вручив ей гору постельного белья, сухо сказал:

— Будете спать на диване.

— Может, мне лучше пойти на улицу? — А поскольку он ничего не ответил и повернулся, чтобы уйти, она со злостью добавила: — Пусть вам приснятся кошмары!

— Что вы сказали? — обернулся Колин. Свалив белье на диван, она уперла руки в бока, уставилась на него и повторила:

— Сказала, что вы заслуживаете кошмаров.

— Я? Вы мне лжете на каждом шагу… назначаете свидание с человеком, который коллекционирует женщин, как пластинки…

— Это не свидание!

— Вы такая наивная?

— Я думала, вам захочется на некоторое время избавиться от меня, — пожала плечами Пруденс и, не удержавшись, съязвила: — Чтобы закончить свое расследование!

— Не такая уж плохая идея, — сказал он, сверля ее взглядом. — Спокойной ночи.

— Колин… Я хотела, чтобы вы поняли. Может, я и солгала вам кое в чем, но это не означает, что я выдаю себя за другого человека. Не важно, окончила я университет или колледж, преданный я секретарь или…

— Или что? — прищурившись, он смотрел ей прямо в глаза.

— Я остаюсь Пруденс Эдвардс!

Колин подошел, взял ее за руки, притянул Пруденс к себе. Потом обнял за талию и, наклонившись, поцеловал.

— У тебя дрожат губы, дорогая…

Она положила голову ему на плечо. В горле перехватило, руки стали влажными, но тело приятно согревалось в его объятиях. Как же ей хотелось все ему рассказать!

— Колин…

— Не надо слов, — он тихо отстранил ее, но не отпустил. — Пруденс, я бы хотел провести с тобой ночь… — Она закрыла глаза. — Если поцелую тебя еще раз, мы окажемся на диване…

Пруденс открыла глаза, увидела на его лице усмешку и вырвалась.

— Сладкие грезы! — произнесла она, усаживаясь на диван возле белья.

— Сладкие грезы для вас, дорогая, — усмехнулся он. — Надеюсь, вас не станут мучить кошмарые сны о Коннектикутском университете.

Уж если ее и будут мучить кошмары, то только из-за "Манхэттен мансли"! Естествен но, этого она ему не сказала. Колин повернулся и вышел.

Только утром Пруденс вспомнила о записке Моники. Как она могла о ней забыть? Дождавшись, когда Колин ушел в ванную, немедленно достала ее из сумочки. Это оказалась телеграмма на имя Колина Монтгомери от его агента из Нью-Йорка. Однако в ней говорилось отнюдь не о детских книгах. В ужасе Пруденс прочла: «Никакого адвоката Арнольда Тромбли в Нью-Йорке нет. Эллиот Арнольд Тромбли является издателем "Манхэттен мансли". Выясняю, не работает ли Эдвардс на него».

Она скомкала телеграмму и, когда пришла ее очередь идти в ванную, спустила в унитаз.

Выходит, теперь и Моника все знает! Почему же не сказала Колину? А Джульета? Видимо, и ей не сообщила. Джульета тут же поделилась бы с братом, и они вдвоем посадили бы Пруденс на первый же рейс до Нью-Йорка. А то и затолкали бы в багажник "порше", привезли в замок для допроса и четвертования. Может, Моника предоставила ей шанс тихо и с достоинством ретироваться? Правда, это больше смахивает на то, будто тебе в руку вкладывают заряженный пистолет.

Нет, она не уедет, пока не расскажет все Хейли Монтгомери! В конце концов, ее прислали сюда из-за него, а не из-за его детей. Если же сбежит, не поговорив с ним, а Эллиот узнает, то можно не сомневаться — работу она потеряет. А теперь только работа у нее и остается! Значит, надо приложить все силы, чтобы ее сохранить. Поразмыслив таким образом, Пруденс решила подождать следующего шага Моники.

— Вы встречаетесь сегодня с Чарльзом? — спросил Колин, когда она вышла из ванной.

— Вы же знаете…

— А вы всегда делаете то, что говорите, заслуживающая доверия Пруденс Эдвардс из университета Коннектикута?

— Надеюсь, вы не позволите мне это забыть, не так ли?

Обменявшись любезностями, они сели рядышком на диван пить кофе. Пруденс без конца повторяла про себя текст телеграммы и думала, что бы произошло, не перехвати ее Моника.

— Задумались? — спросил Колин.

— Нет! — От неожиданности она подпрыгнула. — Просто еще не проснулась.

— Понятно, — скептически произнес он. — Поскольку вы уходите флиртовать, я набросал собственные планы на сегодняшний день.

— Собственные?

— Да, я собирался показать вам кое-какие интересные места Эдинбурга, думал, мы побродим вдвоем. Мне это казалось весьма романтичным. Но поскольку Чарльз Мартинс привлек ваше внимание…

— Колин, все не так, и вы прекрасно это понимаете! Почему же ничего не сказали мне раньше? Я бы… Впрочем, теперь это не имеет значения. Я еду на ленч с Чарльзом, а вы занимайтесь своими делами. Интересно, вы специально придумали про прогулку, потому что я согласилась с ним встретиться?